Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

Специальный исторический штрих. Правда, тут следует иметь в виду, что еще 27 мая 1941 г. чехословацкая военная разведка от своего ценнейшего агента А-54 (полковник абвера Пауль Тюммель) получила сведения о том, что нападение произойдет 22 июня{406}. Эти сведения были переданы У. Черчиллю и МИ-6. Но в таком случае не получаются те несколько недель, якобы в течение которых бритты уже знали о 22 июне как о дате нападения. Хотя, конечно, нельзя исключать и того, что бритты спокойно могли соврать американцам, которых считали недалекими заокеанскими провинциалами. В общении с окружающим миром бритты, что называется, испокон веку шли, идут и будут идти на любые уловки, недомолвки, передергивания, извращения, искажения, обманы и фальсификации, если по каким-то сугубо британским соображениям это будет выгодно их проклятому Коварному Альбиону.

Британская разведка именно потому и провела в мае месяце 1941 г. в превентивном по отношению к ожидавшемуся ею «визиту» Гесса мощную дезинформационную операцию по ускорению стравливания СССР и Германии в смертельной схватке (как уже указывалось выше, ее осуществили личный друг У. Черчилля глава Британского разведывательного центра в США У. Стефенсон и его сотрудник Монтгомери Хайд), что она абсолютно точно знала об этой дате. Но не сообщала об этом Москве. Так, при сравнении сути осуществленной британской разведкой в мае 1941 г. дезинформационной операции и текста «Руководящих указаний начальника штаба верховного главнокомандования по маскировке подготовки…» № 44142/41 от 15.2.1941 г. нетрудно заметить откровенное смысловое сходство текстов:

— смысл британской дезинформации — «Если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера»{407};

— содержание «Руководящих указаний…» — «…Необходимо принять все меры, чтобы среди наших вооруженных сил сохранилось впечатление готовящегося вторжения в Англию, пусть в совершенно иной форме. Правда, в какой-то момент придется оттянуть с Запада предназначавшиеся для вторжения войска… Даже если войска будут перебрасываться на восток, следует, как можно дольше придерживаться версии, что переброска осуществляется с целью дезинформации или прикрытия восточных границ в тылу во время предстоящих действий против Англии…»{408},[51]

Проще говоря, британская разведка явно располагала соответствующей информацией (без содействия чехословацкой и польской военных разведок тут явно не обошлось, как, впрочем, и без успехов криптографов из Центра дешифровки в Блетчли тоже) и чрезвычайно ловко обыграла полученные от своей агентуры и по другим каналам данные. Более того. Фактически британская разведка ввергла гитлеровское командование в состояние жертвы его же собственной дезинформации. Но с другой стороны, бритты умудрились даже обеспечить при этом некое подобие алиби для вскоре понадобившихся Гитлеру лживых утверждений, что-де он именно потому внезапно напал на СССР, вероломно расторгнув договор о ненападении с ним, что хотел упредить якобы грядущую советскую агрессию против Германии.

Как уже указывалось выше, впервые Гитлер лично озвучил дату 22 июня только во время совещания 30 апреля, причем это было преподнесено следующим образом: «Фюрер решил: Начало “Барбаросса” — 22 июня»{409}. А когда решил — так и хрен знает этого бесноватого фюрера!

Но вот сама мысль об этой дате появилась у него, очевидно, раньше. 31 января 1941 г. была утверждена директива Генерального штаба сухопутных войск Германии (ОКХ) № 050/41 от 31.01.1941 г., в подпункте «в» п. 12 которой было прямо указано: «Подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы наступление (день “Б”) могло быть начато 21.6.» (то есть 21 июня 1941 г. — A.M.). Эта директива — самая суть «Варианта Барбаросса» и называлась «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск (“Барбаросса”)»{410}.

К концу апреля 1941 г., когда с Югославией было покончено, Гитлер, очевидно, решил, что необходимо наконец уточнить дату нападения на СССР. Одним из первых об этом узнал агент британской разведки Фил — Адольф Эрнст Хойзингер, поскольку это непосредственно входило в его служебную компетенцию, так как он возглавлял Оперативное управление германского Генштаба. Без согласования с ОУ ГШ Гитлер не мог принять такого решения. И вот что интересно в этой связи. Британский посол в Москве С. Криппс в предположительном порядке озвучил дату 22 июня в самом начале третьей декады апреля 1941 г., из-за чего уже 24 апреля германский ВМАТ Н. Баумбах в своем донесении в Берлин указывал, что он опровергает такие слухи{411}. Судя по всему, уже тогда бритты располагали некоторыми агентурными (другие каналы добывания разведывательной информации британской разведкой в тот момент не могли предоставить такие сведения) данными о 22 июня как о дате нападения. Не исключено, что эта дата каким-то образом фигурировала и в упоминавшемся ранее сообщении американской разведки, переданном в Лондон. И потому бритты рискнули на проведение дезинформационного зондажа, преследуя сразу три цели:

— выяснить возможную реакцию Кремля,

— но одновременно запутать его,

— а если повезет, то и спровоцировать СССР на такие действия, в ответ на которые, Германия могла бы запросто напасть на Советский Союз.

Однако бриттам ничего не удалось достичь тогда. Кроме, естественно, усиления подозрений Кремля в причастности британской разведки к распространению этой информации, которую в Москве восприняли как дезинформационные слухи. Кремль, как это стало понятно только в наши дни, был прав. Потому что о 22 июня как о дате нападения бритты узнали от своей разведки, а источником этих сведений в апреле мог быть (только) агент Фил (А. Хойзингер). Волею случая так получилось, что его сведения совпали с данными американской разведки. Ведь еще в марте 1941 года коммерческий атташе посольства США в Берлине Сэм Вудс добыл новые данные о плане нападения на СССР, которые были переданы не только Москве, но и Лондону (29 марта 1941 г.). А примерно через месяц подоспели и сведения Фила.

Убедившись же, что Москва никак не реагирует на болтовню С. Криппса, бритты решили провести ту самую дезинформационную операцию, которую при содействии агента советской внешней разведки — сотрудника Британского разведывательного центра в США Седрика Белфрейджа — разоблачил Г.Б. Овакимян. Однако 5 мая 1941 г. он был арестован ФБР при активном содействии бриттов.

Справка. Г.Б. Овакимян не обладал дипломатическим иммунитетом. 7мая 1941 г. под залог в 25 тысяч долларов он был освобожден до суда, который, впрочем, и не состоялся. В его освобождении и возвращении на Родину участие принимал лично Сталин. Естественно, что далее он не мог активно заниматься разведкой. Следовательно, разоблачение им британской дезинформационной операции по ускорению стравливания СССР и Германии в смертельной схватке произошло до 4 мая включительно.

Но именно в это время и завершалась операция британской разведки по выводу Рудольфа Гесса на территорию Великобритании. То есть выходит, что англичане совершенно сознательно готовили ту дезинформационную операцию в расчете на скорое появление в Англии Гесса прежде всего ради того, чтобы создать негативно давящую на планы Гитлера основу для ожесточенного торга с его эмиссаром. Ведь суть той «дезы», что разоблачил Овакимян, заключалась, еще раз обращаю на это внимание, в следующем: «Если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера». Именно это и располагало к ожесточенному торгу по принципу — свобода действий на востоке в обмен хотя бы на видимость мирной передышки для Англии. Или, по меньшей мере, на резкое снижение активности боевых действий авиации люфтваффе против Англии. Как показали последующие события и особенно их вдумчивый анализ ГРУ, все именно так и произошло.

Если теперь подытожить изложенное выше, то получается следующее. Гитлер, которому до 10 июня ничто и никто не мешали письменно назначить 22 июня датой нападения на СССР, в реальности почему-то стал действовать очень странным для такого не привыкшего с чем-либо или кем-либо считаться авантюриста-наглеца образом. Вначале принял внутреннее (то есть для себя) решение о 22 июня как об окончательной дате нападения на СССР — судя по утверждению Риббентропа, это произошло 6 апреля 1941 г. А уже 24 апреля дата 22 июня была озвучена британским послом в СССР. Знать об этом в тот момент англичане могли только от своего агента Фила — А. Хойзингера, поскольку сам Гитлер впервые озвучил эту дату перед своим генералитетом только 30 апреля, а Гесс в то время еще был в Германии.