Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

Однако в реальности все получилось, как и спрогнозировало ГРУ. Что, кстати говоря, впоследствии подтвердилось и документально.

Ф. Гальдер в своем дневнике прямо указал, что Гитлер специально отправил в Рим Риббентропа, чтобы поставить Муссолини в известность о том, что полет Гесса был попыткой передать предложение о сепаратном мире. И это при том, что высшим военным руководителям рейха Гитлер преподнес полет Гесса как полную неожиданность для себя и как следствие психической неуравновешенности и подавленности Гесса. Но одновременно и как «попытку объединить германскую расу»{398}.

Между тем в Италии советская внешнеполитическая разведка располагала уникальными агентурными возможностями в непосредственном окружении Муссолини и его зятя, министра иностранных дел Чиано. Так что подлинная позиция Гитлера в связи с полетом Гесса и подлинный смысл его визита были известны Сталину, что называется, непосредственно из первоисточника.

Нападение на Советский Союз произошло аккурат после того, как Гесс рванул в Англию. Но, самое главное, после того, как в переговорах между высокопоставленными представителями Англии и Р. Гессом была достигнута некая договоренность по сию пору официально неизвестная в полном объеме и, особенно, в не вызывающей сомнений и подозрений документальной точности! Но принципиальная ее суть известна — Гитлеру была гарантирована практически полная безнаказанность однофронтового разбоя Третьего рейха против СССР до 1944 г.! Правда, у Черчилля хватило ума и политической изворотливости, чтобы лично и тем более письменно не засветиться в столь грязной сделке. Все было обтяпано устно. Но у того же Черчилля все-таки не хватило ума не болтать о самом факте сговора. В состоявшейся 4 сентября 1941 г. беседе с советским послом И. Майским наш подлый «друг» по антигитлеровской коалиции ляпнул, что открытия Второго фронта не следует ожидать до 1944 г.!{399} Да, в общем-то, не только проболтался. И не только послу. С самого начала секретной переписки со Сталиным Черчилль однозначно показал, что, во-первых, его ставка — именно на затяжную войну между Германией и СССР. Причем как можно более затяжную войну. В письме от 8 июля 1941 г. на имя Иосифа Виссарионовича Черчилль прямо так и написал: «Чем дольше будет продолжаться война, тем большую помощь мы сможем предоставить»{400}.

Во-вторых, что ни он, ни американцы абсолютно не намерены в срочном порядке открывать Второй фронт в Европе для облегчения положения СССР.

Комментарий. На Западе Черчилля почитают едва ли не как особу королевских кровей и гения политики. Насчет кровей не знаю — мамаша у него была больно распутная, из-за чего его даже прозвали «помесь Бруклина с Блэкхеймом» (намек на то, что мать его американка) и даже «гардеробным мальчиком» (мамаша будущего премьера умудрилась родить его в гардеробе на одном из балов высшего света, куда ринулась, будучи на сносях последние дни). А вот насчет «гения» политики согласен, ибо он действительно был гением запредельно подлой и особо опасной в своем коварстве политики. Уж на что Гитлер был наиподлейшим негодяем из подлейших подонков, но даже он по сравнению с подлостью и коварством Черчилля — всего лишь грудной младенец.

Именно Черчилль сделал все от него зависевшее, чтобы убедить президента США Ф.-Д. Рузвельта в необходимости отнести так называемую финальную — в «понимании» самого Черчилля — стадию войны на 1944 г., если до этого в рейхе не случится крах! И знаете когда он это проделал?! Попробуйте отгадать, исходя из того факта, что это был законченный подлец в своем особо опасном коварстве. Позвольте подсказать: в декабре 1941 — в январе 1942 г., то есть во время победоносного контрнаступления Красной Армии под Москвой! То есть именно тогда, когда самим фактом этого мощнейшего контрнаступления окончательно был развеян миф о победоносном блицкриге. Когда всем стало ясно, что крах доктрины молниеносной войны за континентальное и даже глобальное превосходство абсолютно необратим. Хуже того. Когда стало ясно, что, окажи Запад элементарную помощь СССР в плане открытия реального Второго фронта, то на фоне такого мощного контрнаступления Германия была бы повержена еще в 1942 г., максимум к лету 1943 г. Все данные разведки свидетельствовали об этом. Причем настолько, что даже в наше время некоторые историки, например упоминавшийся выше В.М. Фалин, прямо говорят об этом. Так вот, именно Черчилль навязал Рузвельту, а тот без особого сопротивления согласился, отказ от «прямой помощи» СССР, то есть отказ от немедленного открытия Второго фронта, отказ от какой бы то ни было кооперации с высшим советским командованием по разработке совместных оперативных планов по разгрому Третьего рейха. А исходя из навязанной Рузвельту идеи о целесообразности оказания СССР всего лишь косвенной, но дозированной помощи (имея в виду ленд-лиз, в отношении предоставления которого тот же Черчилль выступал против), высокопоставленные циники в генеральских погонах по обе стороны Атлантики не без ёрнического удовольствия высказывали мыль о том, что надо всего лишь поддерживать «действующий восточный фронт»[50].

Справка. То обстоятельство, что «понимание» Черчилля поставлено в кавычки, не случайно. Дело в том, что в данном случае он исходил из одной из абсолютных констант внешней политики Великобритании. Если по каким-то соображениям, а соображения у Лондона тоже одна из незыблемых констант: «У Великобритании нет ни вечных врагов, ни вечных союзников, есть только вечные интересы», — то его внешняя политика на время превращается в то, что на английском языке называется позицией «splendid isolation», то есть в позицию «блестящей изоляции». Суть такой политики — в наблюдении со стороны за развитием ситуации путем сбора и тщательного анализа всей доступной информации, в подготовке и нанесении в наиболее выгодный, в представлении Лондона, момент молниеносного удара, чтобы добиться «выигрыша в последнем сражении». Веками это положение являет собой краеугольный камень знаменитой британской концепции «иммунитета» от поражений, который в порядке еще одной из абсолютных констант — «континуитета» («преемственности») — намертво имплантируется в сознание любого политического деятеля Англии, который стремится занять пост премьер-министра этой страны. Могут меняться и бесследно исчезать общественно-экономические формации и политические режимы, вспыхивать и угасать революции, исчезать целые племена и народы, гибнуть под ударами времени и врагов империи, сменяться эпохи, изменяться самый облик земной цивилизации, но принцип «континуитета» в политике Великобритании остается абсолютно незыблемым!

Наши подлые «друзья» по антигитлеровской коалиции — англосаксы — так и протянули с открытием Второго фронта до 6 июня 1944 г.! «Джентльмены», не приведи Господь, слово же дали «дражайшему» Адольфу! Вот и держали оное, сколько могли, пока не убедились, что Сталин и его верные чудо-богатыри — советские солдаты — и без англосаксов уничтожат нацизм в его же логове!

Короче говоря, не будь этого прямого, но неофициального, письменно никак не зафиксированного сговора Черчилля с Гитлером, гарантировавшего фюреру свободу рук на востоке, то есть безопасность однофронтового разбоя против СССР до 1944 г., то Гитлер едва ли рискнул бы на нападение!

То обстоятельство, что сговор действительно имел место, в своем последнем слове перед оглашением смертного приговора подтвердил бывший министр иностранных дел Третьего рейха Й. Риббентроп, назвав эти гарантии «заявлением о дружеских заверениях, которые дал мне Черчилль»{401}. Именно это «заявление о дружеских заверениях», которое дал Черчилль, окончательно уверило главарей Третьего рейха в возможности, не опасаясь за свой западный тыл до 1944 г., начать-таки агрессию против СССР, и в результате последовал сигнал «Дортмунд». Спустя всего полдня после получения этого сигнала началась и сама агрессия.

Так в чем же конкретно могло ошибиться ГРУ, если дата нападения на СССР — 22 июня (еще раз обращаю на это внимание) впервые официально и письменно была указана только 10 июня 1941 г.?! В документе под названием «Распоряжение главнокомандующего сухопутными войсками о назначении срока начала наступления на Советский Союз» № 1170/41 от 10.6.1941 г.{402} Разве требует доказательств тот факт, что 10 июня — это ровно месяц спустя после того, как Р. Гесс на истребителе сиганул через Ла-Манш в Англию?! В чем же тогда ошибка, если почти за три месяца до письменного определения с санкции Гитлера даты нападения на СССР, ГРУ, опираясь на весь массив разведывательной информации, абсолютно точно спрогнозировало время нападения?! Более того, точно спрогнозировало также и ситуацию, в которой это решение будет принято, то есть в ситуации откровенных попыток Германии (Гитлера и Гесса) достичь «почетного мира» с Англией, а через нее и с США?!