Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

Но Жуков-то нагло оклеветал одно из самых изумительных достижений советской разведки накануне войны — ведь не взирая ни какие препоны, она смогла заранее, причем многократно установить и точную дату начала агрессии, и время начала выдвижения войск вермахта на исходные для нападения позиции, и даже час начала агрессии!!! За что же советскую разведку так сильно оскорбили?

А за то, что если бы маршалы, особенно Г.К. Жуков, это признали, то тогда вся полнота исторической, политической и уголовной ответственности за миллионы жертв, за неисчислимый ущерб народному хозяйству, но особенно же за кровавую трагедию 22 июня легла бы на них. Понимая это, они маниакально упорно, уперто валили всю ответственность на Сталина и разведку. Причем разведке досталось, пожалуй, даже больше, чем Сталину. Или, по крайней мере, в равной степени.

Так что сколь бы дороги автору ни были глубоко уважаемые коллеги В.Н. Карпов, В.А. Кирпиченко и иные не менее уважаемые представители разведки, включая и высокопоставленных, но Истина дороже! Более того. Каков бы ни был образ Жукова в массовом общественном сознании, и каково бы ни было совершенно беспочвенное, едва ли не абсолютное доверие читательской аудитории к его мемуарам, но, подчеркиваю, Ее Величество Историческая Истина, сиречь Подлинная Правда о выдающемся подвиге советской разведки накануне войны неизмеримо дороже. А она — Подлинная Правда — состоит в следующем.

Во-первых, за последние полгода перед войной как минимум 22 сообщения резидентур ГРУ, одно — РУ ВМФ и 45–1-го управления НКВД-НКГБ СССР содержали указания на предполагаемые даты нападения. Конечно, будучи в здравом уме никто и не посмеет отрицать, что там были разнобой и многочисленные дезинформационные «шумы» — германская разведка в поте лица распространяла всевозможную дезинформацию, которая по разным каналам попадала в Москву. Только по линии военной разведки таких «дат» набралось примерно полтора десятка. «Не отставали» в этом смысле и разведка Лубянки и другие разведывательные службы, которые тоже «наскребли» примерно столько же «дат». Не стоит забывать и «вклад»» английской разведки в этот процесс — она не меньше коллег из абвера перестаралась на стезе дезинформации.

Комментарий. Непонятно, на каком конкретно основании в отечественной историографии о войне сложилась едва ли не твердокаменная убежденность в том, что-де Гитлер неоднократно переносил сроки нападения на СССР, причем за аналогию берут многократный перенос даты нападения Германии на Францию. И что это якобы послужило для Сталина основанием с недоверием относиться к сообщениям разведки о дате нападения. Более того. Почему-то по-прежнему существует полная убежденность, что и югославские события весной 1941 г. вынудили Гитлера перенести срок нападения на СССР.

Изрядно забегая вперед, должен сказать, что тщательная проверка ныне доступных материалов однозначно показывает, что это, увы, глубочайшие заблуждения, дезинформирующие историческую науку, а заодно общественное мнение. Ничего подобного не было. Дата нападения сидела в сознании главного нацистского преступника с самого начала. Точнее, с момента утверждения директивы по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск по «Варианту Барбаросса» от 31 января 1941 г., хотя там и было указано, что «подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы день наступления (день “Б”) могло быть начато 21.6.»{427}

Но если обратиться к записи от 30 мая 1941 г. в хорошо известном всем историкам дневнике Ф. Гальдера, которая содержится на стр. 553 второго тома этого дневника, то любой может убедиться в том, что дата 22 июня давно была назначена Гитлером. Гальдер ясно указал, что «фюрер решил, что срок начала операции “Барбаросса” прежний — 22 июня».{428} Слово «прежний» в записи начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии и означает, что эта дата была утверждена Гитлером давно. Следовательно, выходит, что даже в упомянутой выше директиве по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск по «Варианту Барбаросса» от 31 января 1941 г. Гитлер пошел на стратегическую уловку, даже там не указав точную дату нападения, хотя давно определил ее для себя. Нацисты прилагали колоссальные усилия, дабы скрыть истинную дату нападения. Именно по этой причине они запускали многочисленные дезинформации с различными сроками — как датированными, так и приблизительными либо по месяцам, либо по временам года. Однако в действительности информация об этой дате вырвалась из-под их контроля как минимум еще апреле 1941 г., ибо о ней упоминал, например, британский посол в Москве Криппс, который в порядке предсказания назвал дату 22 июня в начале третьей декады апреля 1941 г., в связи с чем германский военно-морской атташе в Москве Норберт фон Баумбах уже 24 апреля сообщил в Берлин, что он опровергает это, как слухи{429}. Узнать оке об этой дате англичане могли лишь благодаря агентурным усилиям своей разведки, а также чехословацкой и польской разведок, но более всего от американцев, которые обменивались разведывательной информацией с Лондоном. Перед генералами же фюрер впервые озвучил дату 22 июня только 30 апреля 1941 г.

Далее, почему-то по-прежнему существует полная убежденность, что югославские события весной 1941 г. вынудили Гитлера перенести срок нападения на СССР. Так вот, что касается роли югославских событий в том, что нападение произошло 22 июня, то, увы, для тех, кто исповедует эту точку зрения, никакой роли и нет. Роль событий в Югославии в том, что разгоревшийся пожар народной войны против гитлеровцев оттянул на себя определенную часть сил вермахта, примерно 20 дивизий, которые могли бы быть переброшены на Восточный фронт. Но ведь это произошло позже. И за это, как говорится, спасибо братьям-сербам.

Однако даже в дезинформационных «шумах» было одно рациональное зерно. Дело в том, что очень часто — чаще, чем информация с указанием приблизительных дат или месяцев, когда должно было состояться нападение, — поступала информация о том, что нападение произойдет после того, как в СССР завершатся полевые работы в сельском хозяйстве, проще говоря, посевная кампания, и когда всходы, особенно зерновых, будут еще зелеными, чтобы их невозможно было поджечь. В европейской части Советского Союза в те времена посевная кампания в зависимости от региона заканчивалась к концу мая — началу июня либо же максимум к концу первой декады июня. Короче говоря, чем дальше от южных регионов, тем позже заканчивались посевные работы в сельском хозяйстве. Примерно в это же время поля зеленели от всходов.

Конечно, столь расплывчатое упоминание времени нападения не есть особая заслуга. Но в то же время нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что хотя и столь расплывчато, однако же подобным образом были показаны достаточно узкие временные рамки, когда может произойти нападение. Хотя и очень приблизительно, но все-таки уже можно было хоть как-то ориентироваться в вопросе о сроке нападения. Потому что, например, поразительно органично с такой информацией увязывалось и сообщение еще от 5 мая 1941 г. одного из ценнейших, но, к сожалению, незаслуженно редко упоминаемых в исторических исследованиях агентов ГРУ ABC, он же Курт Велкиш, сотрудник германского посольства в Румынии{430}. В этом сообщении ABC первым информировал, что срок нападения сдвигается с 15 мая (эта дата очень долго «плыла» в информациях разведки) на середину — двадцатые числа июня 1941 года.

Но самое главное и, во-вторых, состоит в том, что в последние 10 дней перед войной советская разведка (как сообщество советских разведывательных служб того времени) все-таки сумела относительно точно, а в ряде случае и абсолютно точно назвать дату и время начала агрессии 47 (СОРОК СЕМЬ!!!) раз!!! И даже более того.

Установить точную дату нападения раньше указанного промежутка времени так, что это не вызвало бы никаких сомнений, просто физически было невозможно. И всего лишь по той простой причине, что верховное командование Германии письменно указало день 22 июня 1941 г. как дату нападения только 10 июня 1941 г.[54]А до этого времени, как, впрочем, и после 10 июня и до самого дня нападения, немцы вели широкомасштабную, прекрасно продуманную, четко скоординированную и неукоснительно претворявшуюся в жизнь, даже в различных деталях и нюансах, дезинформационную кампанию. Цель — ввести высшее руководство и командование вооруженных сил СССР в максимально возможное, желательно полное заблуждение. До указанного промежутка времени эта дата изредка встречалась в информациях спецслужб. Но поверить в это было невозможно. Оснований для этого было мало или их не было вовсе. А последствия безоговорочной веры в эту дату до того, как появилась возможность хоть как-то, но прежде всего документально подтвердить ее, были бы слишком велики, если не вообще катастрофичны.