Евгений Мартынов. Белокрылый полёт - Юрий Григорьевич Мартынов

числе, ноты никто не трогал. На рояльном пюпитре стояли клавиры песен, нотная тетрадь, стихи. Рядом, как всегда, лежали карандаш, резинка, шариковая ручка. Самый верхний листок из стопки бумаг, находившихся на пюпитре, все эти дни глядел на нас оптимистичной, до боли жизнеутверждающей надписью «Спасибо, песня!», тогда воспринимавшейся почти как злая насмешка судьбы. Во всяком случае, данная риторика, попадаясь на наши глаза, только усугубляла тяжёлое эмоциональное состояние и была словно не к месту, не ко времени, не к мыслям и не к чувствам. Это были стихи Николая Доризо, написанные рукой автора, которые брат собирался положить на музыку и к которым он осторожно «пристреливался», вживаясь в материал. Родилась ли в душе композитора искомая мелодия – теперь уже мы никогда не узнаем. Но стихи, тронувшие его сердце – и довольно символичные, – я приведу полностью, как имеющие к Мартынову непосредственное отношение:

Спасибо, песня, что во мне

Ты зазвучала

И что со мной наедине

Была сначала,

За то, что я не безголос,

Что волей зова

Мне самым первым довелось

Петь твоё слово.

Да, мне гордиться не грешно,

Могу гордиться

Тем, что мне было суждено

С тобой родиться.

Мою любовь к тебе прими

Не ради славы.

Ведь ты роднишь меня с людьми

Моей державы.

Ты к ним без стука входишь в дом

Со мною вместе.

За всех друзей в краю любом

Спасибо, песня!

Там же, в стопке бумаг, я обнаружил и другой листок со стихами, который, наверно, простоял на пюпитре всё то время, сколько я помню Женин красно-коричневый рояль. Листок с машинописным текстом стихов Игоря Кохановского периодически появлялся сверху других бумаг, но потом снова тонул в них. Женя напевал варианты мелодий на поэтический текст о «лебедином полёте», предлагал стихи мне, сожалея о том, что хороший песенный текст пропадает… Позже, когда брата не стало, я позвонил поэту, поинтересовался историей рождения стихов и соображениями автора об их дальнейшей судьбе. Игорь Васильевич поведал мне, что написаны они были чуть раньше появления на свет «Лебединой верности», но предложены брату, когда «верность» уже зазвучала, обозначив молодого композитора как «мэтра по лебединой тематике». Появление же вторичного лебединого сюжета в творческом портфеле другого композитора выглядело бы в те годы смешно – при столь громадном успехе мартыновского шедевра, – потому поэт предложил стихи самому Мартынову, на перспективу. Тем более, что Женя пару-тройку месяцев до того подобный «лебединый» сюжет, можно сказать, сам и заказывал. Однако в дальнейшем композитор, как ни примеривался к милому его душе тексту, тоже не осмелился попробовать второй раз «войти в одну реку», хоть и оставил после себя письменные мелодические наброски неоформившегося запева и такого же «сырого» припева.

– Пусть эта ненаписанная песня будет в память о Жене, – сказал мне тогда поэт. – Благодаря ей мы всё-таки написали две другие, не самые наши плохие песни – «Чудо любви» и «Весёлый зонтик». Видно, такова уж судьба…

Однако на том, как вы уже знаете из моих откровений (из Алфавитного указателя-справочника сочинений Е.Г. Мартынова и дополнительной информации к нему), судьба прекрасных стихов, давших название сей книге, отнюдь не закончилась. В 2014 году мы с поэтом снова вернулись к ним: доработали Женины мелодические наброски и литературный текст, сотворили песенный клавир и инструментальную фонограмму, показали свой проект певцу Николаю Баскову, – и в большом концерте в Государственном центральном концертном зале «Россия» песня «Белокрылый полёт» взлетела!.. Вот её, поистине небесный текст:

Словно медленный танец

В поднебесье плывёт…

Это таинство таинств —

Лебединый полёт.

Словно что-то рисуют

Птицы в небе крылом

И о чём-то толкуют

О своём, о своём.

Ой вы, лебеди, лебеди!

Задержитесь, помедлите

В вашем плаванье по небу,

Чтобы сердце запомнило

Красоту вашу нежную,

Чистоту белоснежную

И, манящий в моря высот,

Белокрылый полёт!

Величав и небрежен

Взмах крыла лебедей.

Словно небо их держит

Синевою своей.

Эта музыка крыльев

Нам в сердца западёт —

И во взгляде застынет

Белокрылый полёт.

Пожелаем полёта,

Пожелаем пути

Этим детям природы,

Беззащитным почти.

Пожелаем им чаще

Видеть наши края,

Пожелаем им счастья,

Пожелаем, друзья!

Ой вы, лебеди, лебеди!

Задержитесь, помедлите

В вашем плаванье по небу,

Чтобы сердце запомнило

Красоту вашу нежную,

Чистоту белоснежную

И, манящий в моря высот,

Белокрылый полёт!

Нужно заметить, что очень часто Женины поклонники сравнивают с лебединым полётом и пение Евгения Мартынова, и звучание его песен в «эфирном небе». Да и самого артиста тоже нередко называют Белым Лебедем или ассоциируют его судьбу с судьбой раненой птицы. Как, например, в песне донецкого барда Геннадия Шевченко «Памяти Евгения Мартынова»:

Донецкая степь.

Лететь бы, лететь…

Безжалостно смерть

пополнила ряд:

Злодейка с косой

сечёт полосой,

Сечёт не подряд —

лишь лучших ребят.

Лебедь с перебитым крылом!

В небе чистом, голубом

Ты летишь и глядишь с высоты

На яблони в цвету,

Зелёную листву,

На свечи-тополя.

Не забыть нам тебя!..

…Там же, на рояле, под томиком стихов Есенина, лежала очень интересная общая тетрадь, подаренная Жене однажды после концерта его верной поклонницей Мариной Пашковой. Об этой девушке (теперь уже, разумеется, женщине) брат ничего толком не знал. Но её тетрадь, в которой были наклеены фотографии, записаны тексты почти всех песен Евгения Мартынова и детально отмечены все даты и подробности их звучания в телерадиоэфире, – удивила и даже покорила его! И не только его. Записи и разметки в тетради были настолько точны, аккуратны, насыщены примечаниями и расшифровками, что впоследствии оказали мне неоценимую помощь в поисках телепередач, где звучали песни Мартынова и где снимался он сам. Благодаря этой «эфирографии» мне удалось вовремя отыскать видеорулоны старых телепрограмм и сохранить некоторые съёмки брата, которые, скорее всего, оказались бы просто-напросто размагниченными (стёртыми) «за ненужностью» и «архаичностью».

Раскрытой стояла на рояльном пюпитре и толстая нотная тетрадь, куда композитор записывал свои клавирные наброски и песенные мелодии (часто только фразы или мотивы, иногда с гармонической цифровкой над