Безумный корабль - Робин Хобб

В общем, куда ни ткни — сплошные недостатки у парня. И все равно от одного вида Брэшена ее сердце сразу заколотилось вдвое быстрей.

— Брэшен… — безнадежно проговорила она в темноту. И покачала ему вслед головой. «Сожаление, — сказала она себе. — Я сожалею. О многом. Вот и все…» Она сожалела о той любовной встрече, так бесповоротно разрушившей их спокойную дружбу. Сожалела, что совершила такой неподобающий поступок… да еще с таким неподобающим мужчиной. Как и о том, что он все-таки сдался и не стал тем человеком, каким мечтал видеть его ее отец. Брэшен сделал неправильный выбор. Наверное, у него оказалась слишком слабая воля.

Сожаление… Вот и все, что она чувствовала.

Но что все-таки привело его обратно в Удачный?… Пожалуй, потащился бы он в такую даль затем только, чтобы поведать им о пленении «Проказницы»… Стоило Альтии подумать о корабле, и сердце заново облилось кровью. Судьбе как будто было недостаточно отнять у нее судно и подарить его Кайлу. Хуже того — теперь «Проказница» была в руках у пиратского капитана, весьма способного на убийство. И это неизбежно отзовется на корабле. Неизбежно! Если Альтия вообще сумеет когда-нибудь заполучить «Проказницу» обратно, она, верно, мало чем будет напоминать тот веселый и шаловливый кораблик, что отчаливал из Удачного всего год назад…

— И сама я уже не такова, какой была тогда, — вновь произнесла она вслух, обращаясь к ночной темноте. — И он тоже…

И провожала Брэшена взглядом, пока его силуэт окончательно не растворился во мраке.

К тому времени, когда Малте удалось-таки выбраться из дому, полночь успела уже миновать. Ее семья ужинала прямо на кухне, подобно служанкам, соорудив поздний ужин из того, что нашлось. Брэшен сидел за столом вместе с ними. Когда же вернулась Рэйч, проведшая весь день в городе, они снова перебрались в гостиную и продолжили разговор. В нем участвовал — к немалому негодованию Малты — даже Сельден. Он только и делал, что задавал глупые вопросы. Это еще можно было бы перенести, если бы старшие не пускались в объяснения на доступном ему языке да еще через слово повторяя, что он не должен бояться. В конце концов, он так и заснул, привалившись к камину.

Брэшен предложил отнести его в кроватку, и мать, надо же, приняла его предложение, вместо того чтобы растолкать маленького надоеду…

Малта плотнее закуталась в плащ. Стояла ясная летняя ночь, но темный плащ, во-первых, не бросался в глаза, а во-вторых, хорошо защищал от росы. У нее и так уже насквозь промокли и домашние тапочки, и край подола. И вообще снаружи ночью оказалось гораздо темнее, чем она предполагала. Пришлось идти, ориентируясь по вымощенной белым камнем тропинке, что вела к дубу. Хорошо еще, луна давала немного света, отражаясь в стеклах балкона… В некоторых местах тропинка совсем заросла травой. К подошвам тапочек липли раскисшие листья, оставшиеся неубранными с осени. Малта старалась не думать о слизнях и червях, которых, должно быть, давила на каждом шагу…

Услышав шорох в кустах по правую руку, она ахнула и замерла. Что-то живое побежало прочь сквозь кусты. Малта вслушивалась, не двигаясь с места. В окрестностях Удачного иногда, хотя и очень редко, но все-таки замечали громадных горных котов. Эти хищники утаскивали мелкую домашнюю живность… и порой даже детей. Малте до смерти захотелось обратно в дом, но она напомнила себе, что ей следует быть смелой. То, что она сейчас делала, она делала не из шалости и не из желания себя испытать. Она делала это ради папочки.

И не сомневалась, что он ее поймет.

Она усматривала определенную иронию в том, как тетка Альтия умоляла ее присоединиться к усилиям семьи по возвращению корабля и ее, Малты, папочки домой. И бабка с ее слезливым рукопожатием… На самом-то деле никто из них ни вот на столько не верил, что она вправду сумеет хоть что-нибудь сделать полезного, — в лучшем случае не будет путаться под ногами.

А вот и нет. А вот и не так все получится!.. Пока мама рыдает у себя в спальне и кипятит вино, чтобы принести жертву Са, пока бабка и Альтия лежат этой ночью без сна, размышляя, что и как можно продать, раздобывая деньжат, Малта, и только Малта будет по-настоящему действовать!

Ибо лишь она знала, что ей одной дано заполучить истинную помощь. Стоило подумать об этом, и возвращалась решимость. Она сделает все, что только возможно и нужно, но вернет папочку благополучно домой. Вот тогда он и узнает, кто по-настоящему был готов на жертву ради него. Кто сказал, что женщины не умеют быть смелыми и мужественными, когда дело касается тех, кого они любят?…

Эта мысль укрепляла ее, и она почти ощупью пробиралась по тропинке вперед.

Потом ей почудилось странное и таинственное свечение между стеблями ползучих роз, карабкавшихся по решеткам. Холодок пробежал по спине… Нет, не почудилось! — колеблющийся желтоватый свет действительно озарял листья. На какое-то мгновение в памяти всплыли разом все детские страшилки, повествовавшие о жителях Дождевых Чащоб… Уж не приставил ли Рэйн некое существо следить за нею? И не решит ли чудовище, будто она вздумала ему изменять?… Малта чуть не бросилась наутек, но тут дуновение ветерка донесло запах свечного воска и жасминовых духов, которые последнее время нравились Дейле. Малта осторожно приблизилась к дубу… Отсюда, из глубокой тени, сделалось возможно рассмотреть источник света. Желтоватый огонек горел внутри старой садовой беседки, к которой, собственно, относился застекленный балкон. Беседку густо обвивал плющ. Свет изнутри подчеркивал резной узор листьев и превращал маленькое строение в настоящий волшебный домик, таинственный и романтичный…

Там ждал ее Сервин. Это он зажег свечку, чтобы она не сбилась с пути. Сердце Малты подпрыгнуло и заколотилось. Вот оно!.. Все точно как в сказаниях менестрелей!.. И она была героиней баллады, прекрасной юной женщиной, безвинно терпящей обиды от судьбы и семьи и горюющей из-за отца, попавшего в плен на чужбине. Да. И кто бы мог подумать, что только она, нелюбимая в собственном доме, окажется способна на величайшие жертвы и спасет их всех? А Сервин — тот отважный юноша, что поспешил ей на помощь, ибо в его мужественном сердце весенним громом бушует любовь, и по-другому он просто не мог поступить!..

Малта немного постояла в неверном лунном свете, наслаждаясь возвышенным драматизмом момента. Потом украдкой двинулась дальше… И наконец смогла заглянуть внутрь сквозь занавешенную листьями дверь.

Там ее вправду дожидались двое. Дейла куталась в плащ, поместившись в уголке. Сервин непоседливо расхаживал вперед и назад. Вместе с ним металась и его тень, и ее-то движение туда-сюда заставляло колебаться отблеск свечи. В руках у него, однако, ничего не было, и это заставило Малту нахмуриться. В стройную ситуацию вкралась первая неправильность. Рэйн, по крайней мере, ей бы цветочков принес… «Ладно, — сказала она себе. — Будем надеяться, он для меня нечто маленькое захватил! И принес, к примеру, в кармане…»

Очень уж ей не хотелось, чтобы такой захватывающий момент оказался испорчен.

Малта помедлила еще чуть-чуть: откинула капюшон и распустила волосы, тщательно уложив их по плечам. Помяла зубами губы, чтобы стали красней от прилития крови… И вошла в круг света, лившегося сквозь стекла беседки. Она шла вперед с серьезным и печальным лицом, ее походка была полна грации и достоинства… Сервин мгновенно заметил ее. Малта остановилась, выбрав такое место, где тень наполовину скрывала бы ее. Повернула лицо к свету и широко распахнула глаза.

— Малта!.. — прошептал он голосом, осипшим от сдерживаемого чувства. И шагнул ей навстречу. Сейчас обнимет ее, подхватит… Малта даже напряглась, приготовившись, но он остановился в шаге от нее. И припал на одно колено. Он склонил голову, так что она видела лишь его вьющиеся темные волосы. Он выговорил, запинаясь: — Спасибо, что… пришла. Когда миновала полночь, а тебя нет и нет… я уж боялся, что… что… — Он втянул в себя воздух, почти всхлипнув: — Что у меня больше совсем нет надежды…

— О-о, Сервин… — печально пробормотала она, между тем замечая краем глаза, что Дейла выбралась из своего уголка и выглядывает в двери, наблюдая за ними. Малта ощутила укол раздражения. Еще не хватало, чтобы младшая сестра Сервина подсматривала за ними!.. «Ну и шут с ней. Не буду обращать внимания. Она все равно не сможет никому ничего рассказать без того, чтобы хорошенько не влипнуть самой. Значит, будет молчать…» Малта ближе придвинулась к Сервину. Ее руки показались такими бледными на фоне его темных кудрей. Она погладила его волосы, и от этого прикосновения он, кажется, перестал дышать. Она заставила его поднять лицо. — Как же ты мог подумать, что я не приду? — укорила она его ласково. И тихонько вздохнула: — Какое значение могут иметь горести, обрушившиеся на меня, или опасности, могущие мне угрожать… Ты должен был знать наверняка: я приду…