Наши уже не придут 5 - RedDetonator

— Можете считать, как угодно, — вздохнул Немиров. — У меня нет задачи переубедить вас. У меня есть задача показать Президиуму истинное положение дел.

Дальше заслушивались члены комиссии, подробно раскрывавшие детали работы различных управлений КГБ, а также связанные с ними проекты.

В конце дали слово самому Науму Исааковичу, который заготовил длинную речь, дающую ответ каждому обвинению, озвученному сегодня в адрес его ведомства.

Помимо ответов на обвинения, он ответил за каждый реальный просчёт, допущенный при нём — Аркадий в очередной раз удостоверился, что Дзержинский кого попало на свой пост предлагать не стал бы…

В общем-то, Немирова не покидало ощущение, что он просто потерял время зря — Эйтингтон не при делах, работает отлично, но Дементьев очень хочет его свалить, для чего и выступил с инициативой о формировании контролирующей комиссии.

Наверное, Петру Васильевичу неприятна сама мысль того, что в руководстве страны заседают такие люди, как Аркадий. Люди, способные на такое, от чего у нормального человека кровь стынет в жилах, но свалить генсека, героя Империалистической войны, Революции, Гражданской войны, Войны с интервентами, крепкого хозяйственника и прочее, прочее, просто невозможно хотя бы без адекватной поддержки. А адекватной поддержки у Дементьева нет, единственное, что он может — это настроить против Немирова Верховный Совет СССР. Но сам Аркадий даже не представлял, как это можно провернуть.

Дементьев, наверное, тоже не представляет и атакует Аркадия на том уровне, на котором может — через его «ставленников». Но тут он просчитался — Эйтингтона ставил не Аркадий, а Верховный Совет, по рекомендации Феликса Дзержинского.

Аркадий понимал Петра Васильевича, ведь он, как любой нормальный человек, боится психопатов и маньяков у власти. И он имеет косвенные доказательства, что так дело и обстоит сейчас — кровавые мясники у власти…

Когда Калинин закрыл заседание, Немиров покинул Дворец Советов и поехал в Кремль.

Возле Мавзолея Аркадий увидел в окно Сталина и Хрущёва, прогуливающихся по Красной площади. Охрана Сталина держалась немного поодаль.

— Володя, притормози-ка возле товарищей, — попросил он.

Заметив подъезжающую машину, Хрущёв помахал рукой.

— Закончил, товарищ Немиров? — поинтересовался Иосиф Сталин. — Какими результатами можешь нас порадовать?

— Президиум услышал всё, — ответил Немиров. — Будет решать на закрытом заседании. Но я не вижу поводов для беспокойства — Эйтингтон на своём месте.

— Пройдёмся, — сказал Иосиф Виссарионович.

— Никита Сергеевич, поезжай с Володей домой, — приказал Аркадий Хрущёву. — Я сам доберусь.

— Всего доброго, до свидания, — улыбнулся тот. — Завтра как обычно?

— Да-да, — подтвердил Аркадий. — Заедете за мной с Володей.

Хрущёв сел в машину, махнул рукой и поехал домой.

— А что это ты моего заместителя с собой таскаешь? — спросил Аркадий у Иосифа Виссарионовича.

— А я смотрю, ходит туда-сюда, — пожал плечами Сталин. — Мне врач сказал прогуливаться почаще — взял его для компании.

— Так ты его от важного дела оторвал, — вздохнул Немиров и добавил, в ответ на вопросительный взгляд Сталина. — Он же тренировался ничего не делать и ходить туда-сюда. Пока я сижу на заседании — он ходит, только я в кабинет — он со мной сидит.

— Знаю я, как вы ничего не делаете… — усмехнулся Сталин. — Литвинова сейчас обхаживает японский посол — пригласил в посольство и, как говорят, показывает выступление японского народного театра.

— А в чём причина такого особого отношения? — спросил Немиров.

— Пока неизвестно, — пожал плечами Иосиф Виссарионович. — Ранее были замечены невнятные поползновения непонятно на что. Посол Того несколько раз посещал здание Наркоминдела и делал Литвинову какие-то непонятные намёки.

— И никто не знает, чего хотят японцы? — нахмурил брови Аркадий.

Они проходили мимо Мавзолея.

— Да, Старик бы понял… — произнёс Сталин, посмотревший на гранитное сооружение с надписью «ЛЕНИН».

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! — козырнул примчавшийся дежурный офицер из Сенатского дворца. — Здравия желаю, товарищ председатель Совета Народных Комиссаров!

— Вольно, — разрешил ему Аркадий.

— Что у тебя? — спросил Сталин.

— Товарищ Литвинов просит срочной встречи, — ответил подполковник. — Поступил звонок из японского посольства — товарищ наркоминдел выехал в Кремль десять минут назад.

— Ладно, мы как раз заканчиваем прогулку, — улыбнулся Иосиф Сталин. — Пойдём, Аркадий Петрович?

Примечания:

1 — О Грабине Василии Гавриловиче — в эфире рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь⁈» — я считаю важным уделить этому конструктору особое внимание. По сути, это был Генри Форд в области артиллерии, но ему просто сильно не везло в разные периоды его жизни. Например, когда он только начинал свою карьеру, он работал только над техническими процессами производства артиллерии, но уже имел идеи разработки перспективных образцов вооружения. Только вот ему не повезло — в 30-е годы вылезли Тухачевский с Курчевским (нашим шпионом, который всех соблазнил), которые почти насильственно продвигали динамо-реактивные орудия, которых считали «убийцами классической артиллерии». Из-за этого СССР потратил кучу времени и ресурсов на тупиковое направление, а идеи Грабина не нашли поддержки. Но Грабин, неизвестно какой ценой, сумел, через наркомтяжпром СССР, доказать необходимость формирования КБ под ствольную артиллерию. КБ сформировали, назначили Грабина его руководителем, но хеппи-энда не случилось — противников его идей было дохрена. Его даже пытались снять с должности, но поддержал Орджоникидзе, а через него и Сталин. На заводе № 92 был назначен Амо Сергеевич Елян, который быстро стал единомышленником Грабина — при такой поддержке Василий Гаврилович сумел внедрить метод скоростного проектирования и, наконец-то, начать реализацию своего потенциала. Это позволило затрачивать на разработку новых орудий не по полгода-год, как обычно, а месяцы или даже недели от начала разработки до испытательных образцов. А в Великую Отечественную оказалось, что Грабин всё это время был охренительно прав. Период войны и послевоенные годы до смерти Сталина — это золотые годы Грабина, в течение которых он разработал выдающиеся орудия, многие из которых стали своеобразными символами войны. Но всё конечно — после смерти Сталина, а также отстранения от власти ненадолго мелькнувших Берии и Маленкова, к власти пришёл Хрущёв, который почитав, что там надумал Берия (курс на ракетостроение был взят с его подачи), вдруг начал любить безответной любовью ракеты, которые считал закономерным финалом для ствольной артиллерии. Грабин снова попал в опалу — проекты орудийных систем были свёрнуты, Еляна загнобили, лишили всех должностей и отправили главным механиком в Подмосковье (считай, убили —