Наши уже не придут 5 - RedDetonator

на новой работе он пережил серию инсультов и оказался прикован к постели), а потом у Грабина начался конфликт с министром оборонной промышленности Устиновым, после чего его карьера, де-факто, закончилась. Но история показала, что Грабин всё это время был прав и до сих пор прав — ствольная артиллерия с нами будет ещё очень и очень долго.

Глава двадцать пятая

Честные люди

*11 мая 1939 года*

— А-а-а, бразильский завод… — произнёс Аркадий. — Пусть с наркомвнешторгом обсуждают, а уже через него обращаются к наркомобор. Ты забыл, что ли? Я напрямую ничего не могу! Я тебе не государство — я просто обычный генеральный секретарь при Верховном Совете… Да кто прибедняется-то⁈ Я максимум, что могу — встретиться с бразильским президентом и со значением покивать ему в ходе банкета! У меня другие функции! Да чего ты обижаешься? Сталину позвони! Всё-всё, конец связи.

Он положил трубку и выдохнул.

Звонил Сергей Киров, на которого, зачем-то, вышли представители бразильских бизнесменов.

Несмотря на то, что всё уже давно налажено и дела ведутся не так, как раньше, всё равно некоторые пытаются вести дела через личные знакомства.

Вот и Киров, на которого вышли представители бразильского бизнеса, решил воспользоваться тем, что они с Аркадием «большие друзья», чтобы ускорить процесс согласования расширения производства в Бразилии.

Только вот этим занимается Народный комиссариат внешней торговли СССР, у которого в Бразилии всё схвачено.

Интерес бразильцев известен давно — после Испании резко вырос спрос на пистолеты-пулемёты. В Сан-Паулу стоит завод, изначально производивший ППД-18–5, а теперь производящий исключительно ППД-18–3. Последнее — результат дополнительного соглашения, принёсшего СССР около двухсот килограмм золота.

Аркадий слышал мельком, в ходе заседаний СНК, что обсуждался вопрос продажи лицензии на производство ППД-25, но дальнейшая судьба вопроса осталась для него неизвестной.

Вероятно, бразильцы захотели оживить обсуждение и подключить для этого высшее руководство — наверное, написали Кирову, а тот и рад помочь «международным друзьям СССР».

«А это ведь и имиджевый знак», — подумал Немиров. — «Давно уже могли ведь попытаться „кинуть“ нас и нанять конструкторов, которые сделают на основе ППД-18–3 что-то новое, более удобное и актуальное. Но, видимо, сочли, что дешевле договориться с нами и сразу производить готовую модель, с вылеченными „детскими болезнями“ и оптимальной технологической картой».

Ввиду того, что СССР продолжает аккумулировать золото — была заведена такая хорошая «государственная привычка», скорее всего, сделка с бразильцами состоится. Возможно, им уже предложили конкретную цену, но она оказалась слишком неприятной, поэтому они решили, что надо «размягчить» позицию через, скажем так, личностный подход.

Киров не дурак, деньги брать не будет, но если он чего-то добьётся, то ему их обязательно предложат. А это конец карьере и свободе — за каждым нардепом и членом правительства ведётся наблюдение КГБ. За взяточничество в Уголовном Кодексе предусмотрена смертная казнь, если в особо крупных размерах, ну или 25 лет колонии, если в не особо, но крупных размерах.

Наверное, за всех этих людей, которых уже расстреляли по приговору суда, если всё, несмотря на все его усилия, обернётся так, как в его прошлой жизни, потомки предъявят Немирову — «репрессивные политесы», «лично списывал подписные расстрелы» и так далее…

Он не ведёт статистику, но примерные данные у него есть — с 1918 по 1938 год было расстреляно по приговору суда около 354 тысяч человек. В основном, за хищения в особо крупных размерах, за взяточничество, за убийства с отягчающими, за массовые убийства, за терроризм, за серийные убийства — маньяков было выявлено аж 83 штуки, за мошенничество в особо крупных размерах, за военные преступления и так далее.

Коррупционеры особенно страдали в период активности Дзержинского, который безжалостно истреблял их, причём не забывая и о «личной гигиене» ОГПУ.

И копию почти каждого смертного приговора с 1922 года можно запросить любому желающему. «Почти» — потому что есть нарушители подписки о неразглашении, в личных делах которых можно увидеть много нежелательного…

— Чай будешь? — заглянул в кабинет Аркадия Иосиф Сталин.

— С удовольствием, — улыбнулся Аркадий. — Степан!

— Нет, пойдём в буфет, — покачал головой Сталин.

— Степан! Отбой! — скомандовал Немиров. — Ну, пойдём.

По дороге в буфет им встретился Киров, спешащий куда-то с синего цвета папкой, набитой серой бумагой. Он кивнул в знак приветствия и побежал дальше — вот сразу видно, что человек делом занят.

— Тебя не гложет сомнение по поводу японского сюрприза? — спросил вдруг Сталин.

— Не просто гложет, а гнетёт! — ответил Аркадий.

Сигэнори Того, посол Японской империи в СССР, сделал Литвинову такое предложение, что у Аркадия аж поджилки затряслись от общей неправильности происходящего.

От лица японского императора, посол Того предложил заключить договор о ненападении, а также непрозрачно намекнул на то, что в Китае Японской империи с СССР есть что поделить, поэтому надо обсудить то, что из этого следует.

Это предложение империалистического сговора, которое следовало тщательно обдумать.

Точнее, Аркадий-то уже для себя всё решил — никаких переговоров с японскими милитаристами, но вид сделать нужно.

Никто не будет ни с кем делить никакой Китай, ведь уже с двадцатых годов предопределено, что он должен стать социалистическим. Миллионы китайских коммунистов с растущим нетерпением ждут великого дня объединения Китая под стягами Китайской ССР, равноправной братской республики в составе Советского Союза. Где здесь место империалистическому разделу?

Сталин тоже не настроен довольствоваться малым, о чём уже заявил.

— Если согласимся, то получить часть Китая будет гораздо легче, — сказал он. — Но нам не простят того, что мы якшаемся с империалистами.

— Договор о ненападении нам нужен, — вздохнул Аркадий. — Просто как формальная подстраховка.

Япония и СССР имеют общую границу — между Маньчжурской АССР и Протекторатом Корея. И это самая спокойная граница в мире.

Японцы боятся провоцировать СССР, так как понимают, что почти любой пограничный инцидент может, по желанию Верховного Совета, превратиться в полноценное вторжение в Корею. И Корея не протянет долго, несмотря на то, что японцы уже давно отстраивают на северной границе очень серьёзные укрепления.

А падёт Корея — Японии придётся очень туго, ведь она зависима от поступающих с полуострова ресурсов.

И пока этот нож находится у горла императора, не будет никаких вступлений в «Ось», никаких вторжений в Китай и прочих глупостей.

Но потребность в экспансии у Японской империи есть. Только вот против кого? На этот вопрос и попытается ответить посол Того, в ходе