Клинок ночи - Райан Кирк

Такако поняла, почему Рю ничего ей не сказал. Морико была Клинком Ночи – ее обучал Орочи, и она знала лорда Акиру. А Рю убил еще одного важного человека в королевстве. Казалось, он пытался обрушить всю мощь армии на их головы. Да и не только военных, а всей системы монастырей, которая охватывала все Три Королевства.

Но Рю не внял ее гневу и не испугался того, что они находятся в потенциальной опасности. Его внимание было сосредоточено на Морико и ее исцелении. Такако была в ярости от того, что ее втянули в чужую битву, злилась на то, что на нее объявили охоту, будто она – преступница, хотя она не сделала ничего плохого. Она злилась, потому что боялась, и ей хотелось, чтобы Рю разделил ее страх и гнев.

По мере того как Морико поправлялась, они с Рю проводили все больше и больше времени вместе, что только подогревало ярость Такако. Морико наблюдала за тренировками Рю и попросила присоединиться к ним. Рю согласился, как будто забыл, что Морико – ученица Орочи. Весь день Такако прислушивалась к звукам дерева, бьющегося о дерево. Никто из них не тренировался с мечами, предпочитая выкладываться на полную с деревянным оружием. Такако хотела напомнить им, что это все же оружие.

Затем они возвращались в синяках, потные и счастливые. Разговоры за едой сводились почти исключительно к технике боя и их общей истории как Клинков Ночи. К их чести, они пытались вовлечь в разговор и Такако. Но хотя она знала Рю дольше и прошла с ним через многое, их с Морико связь была сильнее.

Ревность удивила Такако. Последние несколько лун она старалась держаться от Рю подальше. Теперь же, когда он отдалился, она поняла, что скучает по нему. Старая поговорка о том, что не поймешь, что имеешь, пока не потеряешь, оказалась правдива.

У Рю и Морико было что-то общее, то, чего Такако не могла понять. Они видели мир одинаково. Рю пытался описать свой дар Такако, но лишь Морико понимала его. Такако теряла последнюю связь с миром.

Было холодное утро, когда Рю собрал всех вокруг ревущего костра. Дров у него было много, и Такако справедливо предположила, что настало время принимать решение.

– Нам нужно решить, куда двигаться дальше.

Такако тихонько рассмеялась про себя. Это была одна из тех вещей, которые она ценила в Рю. Он никогда не ходил вокруг да около, а сразу переходил к сути дела.

Морико подняла глаза от огня.

– Ты полагаешь, что я пойду с тобой. А если я захочу уйти?

Такако раздула ноздри и уставилась на Морико. Рю рисковал всем, спасая ее. Она была обязана ему жизнью. Как она смеет думать, что может уйти? Такако поймала себя на мысли: куда делась ее ревность? Может, будет лучше, если они с Рю снова останутся наедине?

Рю говорил медленно, тщательно подбирая слова. Такако видела, как он борется за лидерство в их маленькой группе.

– Тебя будут преследовать за то, что случилось в «Упорстве», – так же, как преследуют нас за мои действия. Хотя без нашей компании ты сможешь передвигаться быстрее, я считаю, что мы будем в большей безопасности, если останемся вместе. Однако твой путь – твой выбор. Я не претендую на твою жизнь.

Такако была удивлена. Она была знакома с традициями военных. Часто воин, которого спасли, считал, что теперь должен отдать свою жизнь своему спасителю. Рю сразу же разорвал эту сильнейшую связь с Морико.

Девушка, казалось, была удивлена не меньше.

– Почему ты отказываешься? У тебя есть все права на мою жизнь.

– Есть. Но я считаю, что каждый сам делает свой выбор. Если ты останешься с нами, я хочу, чтобы это было твое решение. Если же ты не хочешь оставаться, я бы предпочел, чтобы ты ушла. Шигеру любил сравнивать жизнь с боем. Либо полностью отдайся делу, либо умри трусом.

Морико кивнула, но больше ничего не сказала.

Рю продолжил.

– Твой путь – только твой. Ты останешься с нами?

Морико ответила не сразу, и для Такако ее молчание было невыносимым. Казалось, прошла вечность, прежде чем девушка вновь заговорила.

– Полагаю, я с вами. Посмотрим, что из этого выйдет.

Рю кивнул. Его это вполне устраивало.

– Я думаю об этом уже несколько дней и вижу два варианта. Первый – это бежать. Найдем укромное место, где нас никто никогда не найдет. Может быть, нам придется уйти из Трех Королевств, но мы будем скрываться до тех пор, пока не убедимся, что за нами никто не гонится.

Такако понравилась эта идея. Она была уверена, что кровопролитие ведет только к еще большему кровопролитию. Если бы они попытались что-то сделать, то лишь расширили бы порочный круг насилия, в котором и так находились.

– Наш второй вариант – перейти в наступление. Уничтожить Орочи до того, как он сможет убить нас.

Морико уставилась на Рю, Такако почувствовала решимость в его голосе, и ее сердце упало. Каким бы ни был ее выбор, было ясно: он знает, что хочет сделать.

– Орочи пользуется поддержкой лорда Акиры, – проговорила Морико. – Если ты нападешь на него, то окажешься один против целого королевства. Орочи, возможно, самый ценный боец Акиры. Он не просто невероятный воин, он способен выслеживать других Клинков Ночи. Он в одиночку может защитить трон Акиры.

Рю ответил на пронзительный взгляд Морико.

– Эта мысль приходила мне в голову.

Морико выглядела неуверенно.

– У меня смешанные чувства по поводу Орочи, но я хочу разрушить монастыри.

Такако уставилась на них обоих с открытым ртом. Один хотел напасть на одно королевство, а другая желала разрушить систему, охватывающую все три. Ни Рю, ни Морико нельзя было упрекнуть в отсутствии амбиций, но кто-то должен был образумить их.

– Вы двое хоть понимаете, о чем говорите? Рю, ты хочешь захватить одно королевство, а Морико хочет разрушить систему, от которой зависят все три? Неужели вы не понимаете, что посеете еще больше хаоса и принесете больше боли и разрушений? Пострадаете не только вы, но и все, кто живет в Трех Королевствах!

Они оба посмотрели на нее, пораженные ее вспышкой.

– Разве вы не видите, что насилие порождает еще больше насилия? Рю убил юношу, чтобы спасти меня, а Орочи пришел и убил Шигеру. Теперь Рю хочет отомстить. Морико, настоятель напал на тебя, и ты убила Горо. Настоятель убил бы и тебя, но Рю убил настоятеля. Насилие порождает еще большее насилие. Почти все, кого я когда-либо знала, мертвы, потому что никто