Да помолчи уже, наконец. О чем мы говорим, когда говорим о любви - Реймонд Карвер

в любви новички. Мы говорим, что любим друг друга, – так и есть, не сомневаюсь. Я люблю Терри, а Терри любит меня, и вы, ребята, друг друга тоже любите. Вы знаете, о какой любви я сейчас говорю. Физическая любовь, этот импульс, который тебя толкает к конкретному человеку, так же и любовь к тому, что он или она существуют как данность, по сути. Плотская любовь и, ну, сентиментальная, скажем, любовь, повседневное небезразличие к другому. Но – иногда мне это трудно признать – я, наверное, любил и первую жену. Но так и было, я знаю, что любил. Так что я, наверно, похож на Терри в этом смысле. На Терри с Эдом. – Он подумал об этом и продолжал: – Было время, я думал, что люблю первую жену больше жизни. Но теперь ненавижу всеми фибрами. Ненавижу. Как это объяснишь? Куда девалась та любовь? Куда она девалась, вот что я хотел бы знать. Хоть бы мне сказал кто. Теперь взять Эда. Ладно, вернулись к Эду. Он так любил Терри, что пытался ее убить и в конце концов убил себя. – Мел замолчал и отхлебнул из стакана. – Вы, ребята, вместе полтора года и друг друга любите. У вас на лбу написано. Вы аж светитесь. Но вы оба любили других людей до того, как повстречались. У вас у обоих до этого были браки, как и у нас с Терри. А может быть, вы еще даже до этого любили кого-то другого. Мы с Терри вместе пять лет, из них четыре женаты. И ужас, ужас в том, хотя это и хорошо тоже – утешительная мысль, если хотите, в том, что если с одним из нас что-то случится, – вы извините, что я об этом говорю, – но если что-то с одним из нас случится завтра, я думаю, другой, другой человек погорюет малость, знаете, а потом выжившая сторона очухается и снова полюбит, заведет себе кого-нибудь другого достаточно скоро. Все это, вся эта любовь, о которой мы говорим, останется только воспоминанием. Может, и воспоминаний не останется. Я не прав? Я заболтался? Потому что я хочу, чтоб вы меня одернули, если я не прав. Я хочу знать. В смысле, я ничего не знаю и первый в этом признáюсь.

– Мел, бога ради, – сказала Терри. Она наклонилась и взяла его за запястье. – Ты что, напился? Лапушка? Ты напился?

– Лапушка, я сижу разговариваю, – сказал Мел. – Ничего? Зачем мне напиваться, чтобы высказать, что я думаю? В смысле, мы же все сидим разговариваем, правильно? – сказал Мел. Он остановил на ней взгляд.

– Миленький, я не критикую, – сказала Терри. Она взяла стакан.

– Я сегодня не дежурю, – сказал Мел. – Позвольте мне об этом напомнить. Я не на дежурстве, – сказал он.

– Мел, мы тебя любим, – сказала Лора.

Мел посмотрел на Лору. Посмотрел на нее, как будто не мог узнать, как будто она была не она, а кто-то другой.

– Я тебя тоже, Лора, – сказал Мел. – И тебя, Ник, тебя тоже люблю. Знаете что? – сказал Мел. – Вы, ребята, наши друзья, – сказал Мел.

Он взял стакан.

– Я вам собирался рассказать кое-что, – сказал Мел. – В смысле, в доказательство. Понимаете, это случилось несколько месяцев назад, но все еще продолжается прямо сейчас, и нам от этого должно стать стыдно, что мы говорим, как будто знаем, о чем мы говорим, когда говорим о любви.

– Ну прекрати, – сказала Терри. – Не говори как пьяный, если ты не пьяный.

– Да замолкни ты хоть раз в жизни, – сказал Мел очень спокойно. – Хоть на минутку сделай мне такое одолжение. В общем, я про что, там старики, семейная пара, угодили в аварию на трассе. Какой-то пацан в них влетел, и их изорвало в дерьмо – никто не верил, что у них есть шанс выкарабкаться.

Терри поглядела на нас, потом снова на Мела. Она казалась встревоженной, хотя, может быть, это слишком сильно сказано.

Мел передал бутылку по кругу.

– Я в ту ночь дежурил, – сказал Мел. – Это был май месяц, может быть, июнь. Мы с Терри только сели ужинать, когда позвонили из больницы. Случилась эта штука на трассе. Пьяный пацан, двадцати еще не было, врубился на папашином пикапе в этот дом на колесах, со стариками этими. Им было лет по семьдесят пять, этой паре. Пацан – лет восемнадцать-девятнадцать – скончался до прибытия в больницу. Руль пробил грудину. Старики – они были живы, понимаете? В смысле, едва-едва. Множественные переломы, ушибы внутренних органов, кровоизлияния, контузии, рваные раны, порезы и у обоих по сотрясению. Они были в ужасном состоянии, поверьте. Ну и конечно, плюс возраст сильно против них. Я бы сказал, ей пришлось хуже, чем ему. Разрыв селезенки ко всему прочему. Обе коленные чашечки сломаны. Но они были пристегнуты, и, видит Бог, это-то их и спасло на какое-то время.

– Граждане, передаем рекламу Совета по технике безопасности, – сказала Терри. – С вами говорит наш официальный представитель доктор Мелвин Р. Макгиннис. – Терри засмеялась. – Мел, – сказала она. – Ты иногда хватаешь через край. Но я люблю тебя, лапа, – сказала она.

– Лапушка, я тебя люблю, – сказал Мел.

Он наклонился через стол. Терри наклонилась навстречу. Они поцеловались.

– Терри права, – сказал Мел, снова усаживаясь. – Не забывайте пристегиваться. А если серьезно, им крепко досталось, этим старичкам. Когда я туда добрался, пацан, я уже говорил, умер. Лежал на каталке в углу. Я только взглянул на стариков и тут же говорю сестре из неотложной помощи: невролога, ортопеда и пару хирургов сюда живо.

Он отпил из стакана.

– Я постараюсь покороче, – сказал он. – В общем, мы их перевезли в операционную и там возились с ними, как вздрюченные, почти ночь напролет. У них оказались невероятные резервы организма, у этих двоих. Такое встречается иногда. Поэтому мы сделали все, что в наших силах, и к утру уже могли оценить шансы как пятьдесят на пятьдесят, у нее, может быть, поменьше. Ну вот, они, значит, на следующее утро все еще живы. Так, хорошо, переводим их в интенсивную терапию, там они две недели борются за жизнь что есть силы, по всем показателям у них идет улучшение. Поэтому мы их переводим в отдельную палату.

Мел умолк.

– Вот что, – сказал он, – давайте-ка допиваем, и к черту этот сивушный джин. А потом сходим поужинаем, да? Мы с Терри знаем одно новое местечко. Вот куда мы пойдем, в этот новый ресторанчик, который мы знаем. Но мы не пойдем, пока не прикончим эту убогую бормотуху.

Терри сказала:

– На самом деле мы там еще не были. Но выглядит ресторанчик хорошо. Снаружи, понимаете?

– Люблю вкусную еду, – сказал Мел. – Если бы пришлось начать сначала, пошел бы в повара, а? Да, Терри? – сказал Мел.

Он хохотнул. Потыкал пальцем лед у