Королевство грешников - Шанджида Нусрат Али

Прежде чем Шарлотта успевает закончить свои слова, я хватаю ее за горло, заглушая крик, в то время как две ее подруги уже начинают плакать.

— Максвелл, прекрати это, — бормочет Элиша, держа меня за плечо, призывая отойти назад. Но моя хватка на шее Шарлотты крепче сжимается. — Максвелл, пожалуйста, остановись. Это того не стоит, — умоляет Элиша.

Я смотрю на нее, и мне достаточно одного взгляда, одного взгляда, чтобы мои нервы сразу успокоились. Мой гнев улетучивается.

— Они оскорбили тебя, — усмехаюсь я.

— И они сожалеют об этом. А теперь оставь это, — умоляюще шепчет она.

Я оглядываюсь на Шарлотту, которая, кажется, вот-вот упадет в обморок, увидев ярость в моих глазах.

— Благодаря ей тебя пощадили. Так что будь благодарна. Но если ты когда-нибудь хотя бы подумаешь о том, чтобы снова оскорбить ее, — я сжимаю ее шею чуть крепче, заставляя ее немного задохнуться, — тогда даже твой жених не придет тебя спасать. Она королева. Тебе лучше уважать ее как королеву.

Ее тело вздрагивает от моего предупреждения, но она кивает в ответ. Я отпускаю ее, и они втроем немедленно бегут вниз.

— Мы уходим, — бормочу я и хватаю Элишу за руку, забирая ее с собой и поскорее выпутывая из этого фарса.

Я начинаю везти нас обратно домой, но гнев внутри меня все еще разгорается. Моя хватка на руле становится крепче, когда я сильнее нажимаю на педаль скорости.

— Ты не должен был этого делать. Позже она устроит ненужную сцену, — шепчет Элиша.

Я усмехаюсь.

— После того, как я ей угрожал, ей и в голову не придет кому-либо что-либо рассказывать. И она заслужила это за то, что оскорбила тебя.

— Почему тебя волнует, что люди говорят о твоей рабыне? — спрашивает она, ее глаза смотрят вперед, на темную дорогу, освещаемую фарами.

Я сжимаю челюсть, чувствуя, что не в состоянии ответить на ее вопрос.

— Мне не все равно, — шепчу я. Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, нахмурив брови, но я не встречаюсь с ней взглядом. — Это правда. Ты всего лишь моя рабыня, и это единственная связь, которая у нас когда-либо будет. Но я не могу вынести, чтобы кто-то относился к тебе хуже, потому что, несмотря на нашу договоренность, ты самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал. Каждый раз, когда я вижу тебя, я вижу женщину, которая будет стоять на своем, чтобы защитить себя и свою гордость. Такую женщину, как ты, редко можно найти в этом мире тьмы, и к такой редкой красоте следует относиться с уважением.

Мы оба замолкаем, пока я продолжаю вести машину. Мы оба не знаем, что еще сказать на эту тему.

Но затем внезапно в моем ухе раздается странный звуковой сигнал, заставляющий меня растерянно нахмуриться.

Я проверяю свой телефон, но входящего звонка нет, а у Элиши его нет. Я притормаживаю педаль скорости, когда слышу непрерывный звуковой сигнал.

Черт.

Это бомба.

Глава 27

ЭЛИША

ПРОШЛОЕ

Крики продолжают отдаваться эхом по всей церкви. Даже толстые стены не проявляют милосердия к моей измученной душе, позволяя этим болезненным воплям достигать моих ушей. Добавленные стоны и хрюканье заставляют мое сердце биться быстрее, чем у здоровой лошади. Я поворачиваюсь лицом к окну, плотно прижав обе руки к ушам, и сворачиваюсь в кокон. Мое горло пересохло, как песок, а дыхание становится неровным и глубоким от страха и тревоги.

Лунный свет струится сквозь разноцветные витражи, заставляя мою темную комнату сиять яркими огнями. Но все эти цвета ненастоящие. Точно так же, как и это место. Прямо как в этом аду.

Как Бог может позволять грешникам жить под его крышей и позволять им совершать грехи? Как Бог может быть таким жестоким? Таким бессердечным?

Раздается громкий, долгий стон, прежде чем наступает тишина. Я жду несколько минут, прежде чем осторожно поднять руки.

Мне идти?

Должна ли я помочь ей?

Облизывая пересохшие губы, я проглатываю комок в горле и встаю с кровати. Медленно отпирая дверь, я делаю уверенные и тихие шаги к соседней двери. От пота вся моя кожа становится горячей, как будто у меня жар.

Этот монстр ушел?

Я прижимаюсь ухом к двери, прислушиваясь к любым признакам присутствия монстра в комнате.

Тишина. Ничего, кроме тишины.

Глядя в пустой коридор слева от меня, я медленно открываю дверь и вхожу. И там лежит она.

Я задыхаюсь от ужасающего зрелища, открывшегося мне. Еще одно, которое добавится на мою полку кошмаров, преследующих меня днем и ночью.

Моя сестра лежит на полу, обнаженная. Следы укусов и царапин покрывают ее шею, грудь и живот. Ее волосы цвета воронова крыла больше не прямые. Вместо этого волосы взъерошены в беспорядке, несколько прядей закрывают от меня ее лицо. Она обхватила себя руками, дрожа на холодном полу.

Нет криков. Нет хныканья. Вообще нет слов.

Слезы, которые я еле сдерживала, льются, когда я бросаюсь к ней. Опускаясь на колени, я делаю движение, чтобы прикоснуться к ней, но останавливаю свои руки всего в нескольких дюймах от нее, мной овладевает нерешительность вместе со страхом причинить боль моей сестре.

Делая глубокий вдох, я убираю волосы с ее лица. Ее безжизненные глаза безучастно смотрят в потолок.

— Рея, ты меня слышишь? — Я едва слышу шепот.

Она поворачивает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, но от ее невозмутимого взгляда у меня мурашки бегут по спине. Неужели монстр сегодня сломал ее так, что ее невозможно восстановить?

— Давай отнесем тебя в постель. — Я помогаю ей встать и укладываю на смятые простыни. Он пытал ее здесь, а потом бросил на пол?

Когда она беззвучно ложится, я накрываю ее обнаженное, покрытое синяками тело одеялом и бросаюсь к шкафу, чтобы найти ее одежду и какие-нибудь лекарства. Когда я подхожу к ней, то замечаю, что из ее глаз беззвучно льются слезы.

— Я… — мои слова затихают. Что я вообще должна сказать, когда она страдает от моих действий?

Почему я спустилась в подвал и помогла ему?

Дрожащими руками я открываю коробку и достаю мазь. Размазав небольшое количество жидкости по пальцам, я наношу ее на ее раны и ушибы. В отличие от других случаев, она не шипит от боли. Она вообще не проявляет никаких эмоций.

Обработав ее раны, я беру белую ночную рубашку и помогаю ей надеть ее. Она опирается на изголовье кровати, глядя в окно. Я накрываю ее руку своей, чувствуя, какая холодная и отстраненная моя сестра.

— Прости меня… Мне… мне не следовало