Королевство грешников - Шанджида Нусрат Али

жив. Он нужен нам, чтобы узнать об Эриде и спасти нашу братву. Наше королевство.

Я свирепо смотрю на него, указывая пальцем.

— Братва принадлежит мне. Я правитель, босс. Не ты. Это мое гребаное королевство. — Он смотрит на меня в ответ, его челюсть напрягается, но ясно, что он пытается сдержаться. — Теперь у меня все под контролем. Так что разберись с беспорядком, а затем возвращайся к своей работе, которую я передал тебе. Я не нуждаюсь в твоих лекциях о моих обязанностях. Понял? — Я предупреждаю его.

Он кивает, глядя вниз.

— Как скажете, сэр.

Он уходит, оставляя меня наконец в одиночестве.

Что, черт возьми, на меня нашло?

Ясно, что теперь даже мои враги знают об Элише. Почему они не узнали после того, как я показал ее на вечеринке?

Но все, что потребовалось Франциско, — это всего лишь одно неверное слово против нее, чтобы вызвать мой гнев. Одно слово против нее, и я совершенно потерял самообладание. Кровь все еще течет у меня изо рта. Достав сигарету, я прикуриваю ее, прежде чем глубоко затянуться. Я не уверен, использовал ли Франциско Элишу, чтобы показать, что он буквально все примет, или это было просто для того, чтобы посмотреть, как это повлияет на меня. Но из всего этого я получил для себя один ответ.

Элиша — моя слабость.

Неважно, как сильно я ее ненавижу или обращаюсь с ней грубо, она все еще владеет моим разумом… моей душой.

История действительно повторяется. Я снова становлюсь слабым из-за девушки. Сама мысль об этом еще больше разозляет меня, но какой в этом смысл?

Мой взгляд падает на мое кольцо, покрытое кровью Франциско. Я работал день и ночь, чтобы заслужить это. Я убил так много людей, отнял территории у своих врагов и начал все возможные прибыльные предприятия. После многих лет тяжелой работы я заслужил это.

Все думали, что я сделал это ради власти, и это, безусловно, одна из причин. Но никто не знал истинной причины этого. Никто никогда не поймет.

Это похоронено глубоко в моем сердце, и знаю об этом только я. И это будет секрет, который я никогда не раскрою.

Но теперь Элиша переворачивает все с ног на голову.

Знакомое притяжение… знакомое чувство, которое я испытываю каждый раз, когда я с ней, все еще не открыто мной. Каждый день я спрашиваю себя, почему с ней мне так хорошо? Почему ее уход от меня оставляет горький привкус у меня во рту? Почему она кажется мне глотком свежего воздуха, который я так долго искал?

Через несколько минут я выхожу из здания и возвращаюсь домой. Приведя себя в порядок и переодевшись в белую рубашку и черные брюки, я спускаюсь вниз, чтобы разобраться с Франциско. Один из охранников открывает мне дверь. Франциско уже привязан к стулу тугими и толстыми веревками. Его голова двигается, что означает, что он приходит в себя. Закатывая рукава, я киваю своему мужчине, чтобы он поставил передо мной стул. Я сажусь, откидываясь назад и наблюдая, как его сонные глаза осматриваются по сторонам.

— Серьезно? Ты собираешься пытать меня ножами, пистолетами и молотками? Это лучшее, что у тебя есть? — Его голос хриплый и немного слабый.

Когда он видит, что я не улыбаюсь его жалкому веселью, он молчит, наблюдая за мной.

На его лице не видно страха или беспокойства, но я собираюсь изменить это очень скоро. Он осмеливается перечить мне наихудшим из возможных способов.

Я буду обрушивать на него адский огонь до тех пор, пока он не предпочтет умереть, чем подвергаться моим пыткам.

— Где Эрида? — Спрашиваю я.

Он отвечает мне молчанием. Я встаю и держу его рубашку, распахивая ее так, что рукава болтаются на ручках. Отстегивая ремень, я наматываю его на руку.

Жестокая садистская улыбка расплывается по лицу Франциско, когда он понимает, что я собираюсь сделать. Но он не знает, какое дерьмовое, извращенное дерьмо я собираюсь выкинуть из него.

— Каждый раз, когда ты отказываешься отвечать, тебя наказывают. Если мне придется содрать с тебя кожу, чтобы получить то, что я хочу, пусть будет так. Просто помни, что ты тратишь свою жизнь на того, кого здесь нет, чтобы спасти тебя.

Сказав это, я замечаю, что его взгляд дрогнул, как будто я задел за живое. Я хмурюсь.

— Где Эрида? — Я спрашиваю снова. Он снова молчит.

Я ударяю ремнем по его груди, как кнутом, слыша, как он приглушает крик сквозь стиснутые зубы. Я наношу еще один удар со всей силы, оставляя мгновенный красный след на его коже. Его дыхание становится неровным.

Он продолжает хранить молчание, что только побуждает меня хлестать его снова, и снова, и снова. Его кожа краснеет до тех пор, пока он не может больше этого выносить и издает крик агонии.

— А! — хмыкает он.

— Это не ответ на мой вопрос. — Я продолжаю бить его, когда замечаю капли крови, выступающие из его синяков. Я целюсь в эти раны, нанося удар за ударом. Вскоре его глаза снова становятся сонными. Как будто он снова собирается упасть в обморок от боли. Я останавливаюсь, роняя ремень.

Я беру ведро, стоящее рядом со столом, и выливаю его на Франциско, позволяя соленой воде обжечь его кожу еще сильнее. Он тут же кричит во всю силу своих легких, дыша сквозь стиснутые зубы. Его глаза широко открыты, когда он смотрит на свои раны, прежде чем посмотреть на меня с отражающимся в его глазах гневом.

— Ты ответишь?

— Пошел на хуй, — хрипит он.

Я пожимаю плечами, беру ремень и продолжаю бить его. Его крики и агония — вот ради чего я живу. Его боль — моя высшая награда. Каждая капля гнева и унижения, которые я испытываю из-за этого ублюдка и его шлюхи, выплескивается на него.

— Ах! Черт! — кричит он, и его кадык дергается. Нервы на его шее пульсируют под татуировкой гадюки.

— Где находится Эрида?

Его голова снова наклоняется, и, прежде чем он успевает это заметить, я лью на него еще соленой воды, наблюдая, как все его тело дрожит и корчится. Видеть его таким беспомощным — прекрасное зрелище.

В течение следующего часа я продолжаю хлестать его по коже, пока мой ремень не покрывается кровью, капли которой стекают на пол. Но этот ублюдок так и не открыл рта.

До сих пор все действия, которые он предпринимал по ее приказу, давали четкое представление о том, что он ей предан. Потребуется нечто большее, чем пытать его