Королевство грешников - Шанджида Нусрат Али

хватку, впиваясь кончиками пальцев в мою кожу, и я уверена, что он оставит следы. — Итак, в последний раз повторяю, я тебе ни черта не должен. Ты просто рабыня, которую я трахаю, когда хочу и как хочу. Моя рабыня.

Мое сердце разбивается на бесчисленные осколки, когда я слышу это слово. Он не называет меня по имени, и смелость, стоящая за его словами, доказывает, что он серьезно относится к тому, что сказал.

Все это время я думала, что он что-то чувствует ко мне. Мальчик, который много лет назад дал мне надежду на новую жизнь, прятался где-то за этой стеной. Но теперь правда смотрит мне прямо в лицо.

Он сжимает меня в последний раз, прежде чем отпустить и оттолкнуть от своей машины. Его взгляд ледяной, застывающий, как за Полярным кругом.

Я всегда высоко держу голову, когда разговариваю с Максвеллом, но сегодня я первый отвожу взгляд. Поражение окутывает мое тело. Я боролась за то, чего никогда не существовало. Я собиралась предпочесть его своей сестре.

Он садится в машину в сопровождении своей охраны, прежде чем уехать.

Я стою там, на подъездной дорожке, как всегда, успокаивая собственные раны. Но теперь, когда туман сомнений рассеивается в моем сознании, я знаю, что я должна делать.

Я знаю, на чьей я стороне, и я должна поступать правильно.

Бороться за свою свободу всеми правдами и неправдами.

Глава 26

МАКСВЕЛЛ

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Мне трудно сосредоточиться на голосе Игоря. Все, о чем я могу думать, — это Элиша и то, какой разбитой она выглядела, когда я уходил.

Я никогда не признаюсь ей, что мои чувства к ней меняются. Я бы никогда этого не допустил. Я позволил себе стать рабом собственных эмоций, и это привело меня только к гибели. Я не позволю истории повториться.

Я не принадлежу ей. И никогда бы не принадлежал.

Она должна смириться с этим и, наконец, прийти в себя, что в моей жизни она будет всего лишь рабыней.

Я не должен был позволять всему зайти с ней так далеко. Я должен был держать рот на замке и оставаться замкнутым, как я всегда делаю.

— Максвелл, если ты не хотел приходить сегодня, мог бы просто сказать об этом. Ясно, что твоя голова где-то в другом месте. — Говорит Игорь, выгнув бровь дугой, и на его лице написано раздражение.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Я слушаю. И мы уже сто раз обсуждали эту тему. Нет необходимости повторять план снова и снова.

Он качает головой.

— Дело не в том, чтобы слушать. В последнее время ты ведешь себя странно. Что с тобой не так?

— Ничего. — Я достаю сигару и закуриваю ее, прежде чем глубоко затянуться.

Игорь несколько минут молчит, как будто пытается прочесть меня.

— Если тебе есть что еще сказать, то выкладывай, черт возьми, Игорь.

— Это из-за Элиши? — спрашивает он.

Я не могу не закатить глаза.

— Ради всего святого, перестань слушать сплетни охранников. С каких это пор ты стала такой сплетницей?

Он издает легкий смешок.

— Я ничего не слышал от охранников. Но я мог сказать это по выражению твоего лица.

Я хмурюсь.

— Какое выражение?

— То, которое говорит, что ты думаешь о женщине, которая, возможно, изменяет тебе своей киской.

Я не думаю. Я бросаюсь к нему и хватаю за горло, сильно ударяя о ближайшую колонну.

Люди в метро внезапно останавливаются, наблюдая за происходящим широко раскрытыми глазами.

Его тело напряжено, правая рука лежит на кобуре пистолета, но он не делает попытки напасть на меня. Если бы это был кто-то другой, он бы выпускал пулю за пулей.

— Скажи еще хоть слово о ней, и я сброшу тебя с крыши.

Я разжимаю пальцы и отступаю назад, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться, и смотрю вниз на Игоря, который потирает горло.

Суета людей снова продолжается, когда я поднимаю руку, чтобы один из официантов принес мне мой обычный напиток.

— Тогда это все доказывает, да?

— Что доказывает? — Я кладу руки на перила, глядя вниз на продолжающуюся драку в клетке. Люди кричат и подбадривают.

— Это доказывает, что ты испытываешь что-то к своему собственному рабу, чего никогда не было. Это играет с твоим разумом, и ты позволяешь этому контролировать тебя.

— Между мной и ней нет никаких чувств. И это не твое дело, так что держись подальше.

Потирая горло, он оставляет меня в покое, пока я продолжаю курить.

Я слышу еще одни приближающиеся шаги, надеясь, что это официант, но когда я оглядываюсь через плечо, то вижу стоящую там Рею. Поднос с моим виски покоится у нее в руке.

На ней форма бармена, но я не могу удержаться, чтобы не окинуть ее взглядом сверху донизу. Я знаю, что она не Элиша, но мой разум продолжает представлять ее как нее. Разница лишь в цвете волос.

Она неторопливо подходит ко мне, встречается со мной взглядом, прежде чем наклонить поднос вперед.

— Ваш напиток, сэр.

Черт. Это слово я обычно слышу от Элиши, когда трахаю ее, но, услышав его из уст Реи, я испытываю такое же воздействие на свои нервы.

Я беру бокал, возвращая взгляд на схватку в клетке, но все еще чувствую обжигающий взгляд Реи на своей спине.

— Хочешь чего-нибудь? — Спрашиваю я, потягивая виски. Тишина с ее стороны приветствует меня, но я не слышу, как она отступает от моего холодного тона. — Если тебе нечего сказать, тогда я предлагаю тебе уйти, пока я тебя, блядь, не пристрелил, — предупреждаю я ее.

Она фыркает. Это заставляет меня повернуться к ней лицом, наблюдая, как она скрещивает руки на груди.

— Что еще ты можешь сделать? Все твои проблемы решаются убийством кого-нибудь.

Она идет вперед, пока не оказывается так близко ко мне, что ей приходится наклонить голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Ее близость заставляет мой пульс учащенно биться от внезапного темного голода, который я испытываю каждый раз, когда Элиша рядом со мной. Чувство, от которого я прячусь.

— Почему ты всегда так поступаешь, Максвелл? — спрашивает она. — Это то, чего ты хочешь, или то, чего хочет тьма, таящаяся внутри тебя?

Она обхватывает мое лицо теплом своих ладоней, лаская меня. Что-то в ее прикосновении отражает то же тепло, что и Элиша. Но ее слова и эмоции другие.

Она наклоняет мою голову ближе к своей, прижимаясь своим лбом к моему.

— Есть другие способы решения проблем, Максвелл.

С каждым произносимым ею словом я чувствую,