Царство Прелюбодеев - Лана Ланитова

Махнев вскрикнул не столько от боли, сколько от страха и недоумения: «Неужто меня так прет? Или этот Василий Степанович местный житель? Чем же он так мог нагрешить, без рук и ног (какая ужасная участь!), что попал в лапы к Виктору? Он галлюцинация или настоящий?»

Поручик фыркнул и заржал, словно конь.

– Ну, хватит Вова, валять дурака… Дай мне лучше гашиша покурить или чараса пожевать. Я хоть и инвалид, однако, виды на удовольствия имею… И пригласи, наконец, девок! Шампанского закажи и цыган. Гулять будем или в «номера» поедем. Да не жмись, тыловой красавчик!

Глава 10

– Видите ли, Василий…

– Степанович.

– Да, да я помню – Василий Степанович. Дело в том, что я здесь совсем недавно. И не знаком ни с местными питейными заведениями, ни с ресторациями, и ни с особыми домами, откуда можно заказать девиц, – вежливо и с расстановкой произнес Владимир.

«Что за чушь я несу? Откуда здесь могут быть ресторации? Хотя, кто их знает…» – подумал он про себя. – А цыгане? С двумя я уже познакомился. Становиться повторно козликом – большого желания пока нет…»

– Эх, твое благородие, что ж так плохо-то? Я думал, ты все знаешь… – разочарованно протянул поручик. – Ладно, дай-ка мне папиросу в зубы и грибков твоих пожевать. Сейчас повеселимся, а бабы и сами подтянутся. Верно, я говорю? – он подмигнул хитрым, мохнатым глазом.

«Ничего не понимаю: он настоящий или видение?» – напряженно размышлял Владимир, заглядывая в серые глаза поручика. Тот скромно отводил взгляд и насвистывал какой-то бравурный марш.

Владимир раскурил папиросу и подошел к поручику.

– Ну, что встал? Пихай ее в пасть! – гоготнул Василий Степанович и раскрыл темный зубастый рот. Владимир отвел глаза и почти на ощупь вставил папиросу, куда следовало. Он мысленно выругался и тут же брезгливо отер пальцы о полу халата.

Офицер смачно затянулся, струйка сизого дыма прорвалась через широкие ноздри красноватого, мясистого носа. Он запыхтел, словно нагретый самовар.

– А теперь вытащи и дай грибков пожевать! – скомандовал Василий Степанович. Владимир сделал все, как просил инвалид. А сам присел в задумчивости на кровать.

На лестнице, ведущей в спальню, послышался какой-то шум, вернее это были гулкие шаги. Владимир вскочил с кровати и побежал на звук шагов. Офицер тоже перестал жевать и вывернул шею, чтобы посмотреть, кто это там поднимается по лестнице.

Мелькнула цветастая макушка пестрого головного платка, затем поднялось широкое простодушное лицо очень крупной деревенской девахи, далее показались две огромные арбузные груди, обтянутые красным, в белый горох сарафаном. Ниже выплыло и все дородное тело… Девица оказалась не просто высокой и крупной, она была даже выше самого Владимира, шире в плечах и мощнее. Странная гостья походила на высокого гренадера.

– Ого, вот это барышня! – поручик раскрыл рот от удивления. – А ты, Владимир Иванович, оказывается, шалун! – хитро подмигнул он. – Стало быть, вкусы у тебя изысканные, раз таких барышень в дом приглашаешь. Я сие уважаю: добрая деваха!

– Помилуйте, Василий Степанович, я в первый раз эту сударыню вижу, равно, как и вы… – пробормотал, сбитый с толку, Владимир.

– Будьте здоровы, господа хорошие, – девица по-крестьянски поклонилась в пояс, свернув могучую, плечистую руку, облаченную в белую блузу, округлым кренделем. При этом красный сарафан приподнялся снизу, и благодарные зрители могли лицезреть то обстоятельство, что девица стояла на полу босыми ногами. Но что это были за ноги! Они были такого огромного размера, что на них было впору примерить разношенные солдатские сапоги. – Меня зовут Алёна, – окая и нараспев, молвила она. – Я, Владимир Иванович, по вашу душу пришла.

– То есть как, я вас не понял, милейшая Алена, как вас по батюшке?

– Митрофановна, – скромно отозвалась девица, потупив долу рыжеватые глаза. – Я замуж за вас хочу. Не гоните меня, выслушайте: вам хозяюшка добрая нужна. Вы мужчина взрачный, да казистый – негоже такому одному, без супружницы пробавляться. Захвораете ненароком – кто ходить за вами будет? Да и щами в горнице не пахнет. А я и тесто умею ладить, и хлеб у меня на корочку – хрусткий, а внутри – мягонький, я и квасы хмельные ставлю и капусту квашу – всему обучена. Могу и портки состирнуть и за скотиной присмотреть.

«Какая у меня скотина? – подумал Владимир. – Разве что горгульи?»

– Хорошая невеста! – со знанием дела встрял поручик.

Владимир даже опешил от такого поворота.

– Василий Степанович, при всем уважении к вам и вашим боевым заслугам, я не спрашивал вашего совета, – сухо отозвался Махнев.

– Так ты спроси! – дерзко парировал инвалид. – Спроси, и я тебе скажу: да на такой жениться, все равно, что к печке прислониться. Видная девка, высокая, справная, прямо-таки бельфам[121]. И детишек кучу народит.

Девица зарделась от удовольствия.

– Алена Митрофановна, я, конечно, польщен вашим предложением, однако жениться пока не намерен.

– Ну, как же так, – разочарованно промолвила она и бухнулась на край кровати – перина промялась глубокой впадиной под ее внушительным задом. – Как же так? А мне по-другому сказывали…

– Я не знаю, кто вам чего сказывал, но это – неправда. Я жениться не собирался пока.

– Я не по сердцу вам, да? – всхлипнула она, захлопав рыжими ресницами. Полная рука сдвинула назад пестрый ситцевый платок, обнажив крупную голову. У «гренадерши» были жутко густые, огненно-рыжие волосы, заплетенные в толстую, как морской канат, косу.

– Эх жаль, я – инвалид. Не то бы женился на этакой, – мечтательно отозвался поручик, смерив деваху пылким взглядом. – А может, как-нибудь сладим, голуба? – с надеждой спросил он.

– А и, правда, Алена Митрофановна, смотрите, какой у нас знатный жених, герой войны! – обрадовался Владимир. Но реплика прозвучала как-то неуверенно и совсем неубедительно для Аленки.

– Вы что же, потешаетесь надо мной? – взвыла она. – Пошто мне такой старик, да еще и без мужских причиндалов?!

– Нууу, начет этого вы ошибаетесь, голубушка! Главный мужской причиндал у меня сохранен, да такой, что не разочарую. Две барышни от меня детей родили уже после моего ранения. И сделали сие не только из чувства глубокого патриотизма, но и по потребности телесной. У меня вообще много женщин было. Старый конь, знаете ли, борозды не испортит…

– Не хОчуууу! – еще громче зарыдала она. – Мне Владимир Иванович любый.

– Сударыня, успокойтесь… Я несколько смущен. Право, женитьба не входила в мои ближайшие планы. И потом, – он приосанился. – Вам, как простой крестьянке, лучше искать жениха из своей ровни…