Бегом на шпильках - Анна Макстед

Я удивленно улыбаюсь. Большинство моих знакомых мужчин абсолютно одинаковы в своей способности стирать из памяти огромные куски информации уже через двадцать секунд после того, как ты вывернешь перед ними наизнанку всю душу. Мой же мозг буквально липнет к разным мелочам. Девять лет назад моя первая «любовь» — между прочим, жалкая и бесстыднейшая пародия на это слово, — упомянул как-то в разговоре имя парня, подрабатывавшего на ферме его родителей. И вот, прошло девять лет, — а призрак Банни Грим-шоу, — человека, с которым я никогда не встречалась, — все еще продолжает скакать по моему сознанию, напрасно занимая ценнейшее дисковое пространство.

— Похвальная память, — говорю я, потрясенная осознанием того, что мне и в самом деле осточертела реклама. Прикуриваю сигарету: она помогает мне думать. — Я занимаюсь пиаром, чтоб были хоть какие-то деньги, но это не мечта всей моей жизни.

— А что же тогда? — спрашивает Энди, слегка наклоняясь вперед.

Я медлю с ответом. Самый верный способ убить мечту — сделать ее реальной. А, черт!

— Есть, — говорю я, — одна вещь, которая мне, ну, как бы интересна. Это, наверное, покажется смешным, но мне придется много тренироваться, и, возможно, это будет стоить кучу денег, но даже тогда есть риск, что у меня ничего не получится, что я могу остаться без работы, и моя мама будет раздавлена горем.

— Ну, — говорит Энди. — Это все положительные стороны. А как насчет отрицательных?

Я смеюсь.

— Я просто стараюсь быть реалисткой.

Энди качает головой.

— Ты ведь еще даже не сказала мне, что это за вещь.

Я снова медлю с ответом.

— Это, это такая вещь, называется «пилатес», такой вид физических упражнений, но не совсем, кстати, сейчас очень популярный, так что конкуренции там предостаточно; но мне он очень нравится. Правда, я пробовала всего несколько раз, так что, вполне возможно, моя идея слегка нелепая, но я бы с удовольствием прошла полный курс.

Жду, когда Энди поднимет меня на смех. Однако вместо этого он говорит:

— Пилатес. Я знаю, что это такое. Саша, моя бывшая, когда-то вела занятия по пилатесу. Помню, она постоянно твердила, как это «холистично», как это «глобально». В здоровом теле здоровый дух, и все такое. И вечно пыталась затащить меня на свои уроки. Хотя для тебя, мне кажется, это будет просто замечательно!

Ненавижу, когда мне такое говорят. А еще думаю о том, что, если б мне давали по одному пенни каждый раз, когда Энди скажет: «Саша, моя бывшая», то у меня уже набралось бы никак не меньше пятнадцати.

— Правда?

— Да, — говорит Энди. — Я помню, как она рассказывала об одном парне, регбисте. Он был дико, я бы даже сказал, болезненно застенчив, — так вот Саша сказала, что после пилатеса он стал совершенно другим человеком. В общем, эта штука якобы подстраивается под индивидуальные особенности человека. Сам-то я никогда не пробовал. Я не любитель всяких упражнений. Если полностью не отключать сознание, то начинаешь чувствовать себя каким-то неудачником. Но это… просто я такой. Знаешь, в Индии я увлекся Шиванандой.[61] Но стоило мне вернуться в Лондон — и все друзья наперебой принялись надо мной смеяться. Да пошли они все! Вот что, Натали, ты меня вдохновила! Давай, ты пойдешь на курсы своего пилатеса, а я запишусь в группу Шивананды.

Можете считать меня девушкой ограниченной, но почему-то такая сделка не показалась мне такой уж чертовски привлекательной. Должно быть, я просто не умею смотреть в будущее. Прошу прощения.

— Отлично, договорились!

Мы ударяем по рукам.

— Если ты точно знаешь, Нэт, что хочешь именно этого, то — вперед! Ты ведь получила выходное пособие?

Его энтузиазм доставляет мне удовольствие, но одновременно подавляет. Обычно, когда от меня чего-то ждут, меня парализует страх: что я не справлюсь и подведу людей. Собственно, именно это всегда и происходит. Впрочем, у меня абсолютно такая же реакция, когда от меня не ожидают ничего. Лучше вообще об этом не думать.

— Да, — бормочу я, глядя в окно на темные очертания лондонских домов. — Кое-что оттуда я могла бы использовать. Ладно, там будет видно. Может, я еще кое-кому позвоню. — Очень надеюсь с помощью этих банальностей охладить его пыл. Гляжу с надеждой на бутылку пива перед ним на столе: может, она уже пустая? Увы. — А ты… ты все еще скучаешь по Саше? — безрассудно выпаливаю я. Сомневаюсь, не совершила ли я только что faux pas[62] и не стоит ли начать готовиться к обороне.

Но Энди это, похоже, совсем не беспокоит.

— Забавно, что ты об этом спросила, — тихо говорит он. — Я как раз думал о ней на этой неделе.

— А разве обычно ты о ней не думаешь? — спрашиваю я.

Господи! Да я о своих бывших бойфрендах думаю годами: как они там, вспоминают ли об мне, и пусть у них все будет хорошо, но желательно, чтобы не слишком хорошо (я придерживаюсь того мнения, что бывшим совсем не к лицу чересчур задирать нос). На днях я поймала себя на том, что думаю о Соле: надеюсь, что он удачлив на своей работе, но почтительно соблюдает траурный период целибата. Теперь, когда мне уже не нужно, скрипя зубами, давить в себе раздражение от его ежедневного присутствия рядом, он нравится мне все больше и больше.

— Нет, — отвечает Энди, — обычно нет. — Тут он делает небольшую паузу и добавляет: — Почти никогда. — Я понимающе киваю. — Да и незачем. — Он снова замолкает.

Я говорю:

— Разрешаю увеличить словесный рацион с пяти до десяти.

Он смеется.

— Да уж, хорош, ничего не скажешь. Когда она ушла, — вдруг добавляет он, — это был самый большой удар в моей жизни. Как если бы, ну, твои дедушка с бабушкой вдруг развелись.

— Или папа с мамой, — добавляю я.

— Да! — подтверждает Энди. — Просто немыслимо! Ой… прости, пожалуйста.

— Ничего. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Когда Саша уходила, она была очень спокойна, даже хладнокровна. Именно это потрясло меня больше всего. Физически она была еще рядом, но я вдруг осознал, что чувствами она давным-давно не со мной. Она встретила другого парня и не хотела меня обманывать. «Не люблю обманывать», — сказала она тогда, будто то, что она не трахалась с этим козлом, означало, что она меня не обманывает.

— И что ты сделал?

— Ничего. Она ушла — я обрубил все концы. Не хотел даже слышать это имя. Не хотел думать о ней, видеть ее, знать о ней. Она думала — вот умора! — она думала, что когда-нибудь мы станем просто друзьями! Э-э, зачем? Ты сделала свой выбор — так взгляни же в лицо последствиям. Если бьешь кого-то по зубам — не жди, что он кинется к тебе в объятия. Семья старалась всячески меня поддержать, но мне это было не нужно. И я уехал. Я тебе даже больше скажу. Я перестал чувствовать, что я — это я. Да, именно так. Мне было плохо. Все вокруг раздражало. Мой офис — это не то место, где можно поплакать о девушке. Так что я бросил работу и сбежал. Бросил и сбежал.