Переплет - Бриджет Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец щурится, но потом просто проходит мимо, берет кочергу и размешивает угли. Сноп искр взлетает вверх.
– Какой безрассудный поступок, – произносит он наконец. – Полагаю, автор письма будет недоволен.
Едва ли он простил меня. Он накажет меня позже, когда я уже думать забуду о случившемся.
– Пожалуй, я вернусь к работе.
– Раз ты настаиваешь. – Он театральным жестом показывает на дверь, словно я не знаю, где выход.
По пути к выходу я бросаю взгляд на камин. От письма не осталось ни следа. Что бы ни хотел сообщить мне Эмметт Фармер, теперь я об этом не узнаю. Быть может, он хотел извиниться за то, что испортил ковер? Или за то, что смотрел на меня с жалостью? Что еще могло быть в том письме, помимо извинений? И почему я чувствую себя так, будто меня заперли в серой каменной клетке, ключ от которой только что сгорел?
XXII
Мы пьем чай в гостиной. Нас всего пятеро, но комната кажется невыносимо тесной. От вида желтых стен у меня разболелась голова, воздух пропитался тяжелым запахом маминой туалетной воды и помады, которой Сесилия с Лизеттой укладывают прически. Мне дурно даже от запахов чая и лимона. Стараюсь не дышать глубоко. Потрескивает пламя в очаге, но в комнате холодно. Слева от меня так жарко, что я покрылся липким потом, а справа – зябко. Мисс Ормонд сидит напротив, чинно скрестив лодыжки и склонив голову. Она терпеливо слушает мамину болтовню, но то и дело косится на меня. Руки в перчатках что-то теребят. Я замечаю под перчаткой выпуклость на среднем пальце: обручальное кольцо. Она видит, что я смотрю на нее, и прекращает теребить кольцо. Я стараюсь не встречаться с ней взглядом. В саду выпал тонкий слой снега: как будто клочки папиросной бумаги разбросали по лужайке и те промокли и лежат, размякшие и забытые, а тут и там из-под них проглядывают клочки пожухлой травы. Садовник оставил на траве темные грязные следы.
Мать разглаживает юбки из фиолетового муара, и ее перстни поблескивают в бледном дневном свете. Улыбнувшись, она передает мисс Ормонд блюдо с печеньем. Мисс Ормонд передает его Сесилии. Мать тихонько покашливает. Сесилия, зардевшись, протягивает блюдо мне, отказываясь от угощенья. Ее корсет скрипит, когда она опускает руку, и она испуганно оглядывается, надеясь, что никто не слышал.
Лизетта тянется и берет печенье, потом, бросив взгляд на Сесилию, хватает еще одно. Она подходит к пианино и наигрывает мелодию одной рукой.
– Значит, лилии, – обращается мать к мисс Ормонд. – Вы уверены, дорогая? Букет должен быть к лицу невесте.
– Да, мисс Ормонд, – вступает Сесилия, – лилии такие мрачные! И запах у них слишком тяжелый. А почему вы не хотите фрезии? Вы будете просто очаровательны с букетом фрезий! – Она опрокидывает сахарницу. – Ах! Какая я неуклюжая!
Лизетта берет одну и ту же ноту дважды и останавливается.
– Соглашусь с Сесилией. У лилий слишком длинные стебли.
– Согласна, что использовать слишком высокие цветы не стоит, – кивает мама. Они вдруг все разом поворачиваются к мисс Ормонд. – Я обожаю лилии, видели бы вы, сколько их у меня в оранжерее, но высокой и худощавой невесте… Безусловно, вам больше подойдут розы.
Мисс Ормонд покорно склоняет голову.
– Конечно, миссис Дарне, как посчитаете нужным. Я-то уже свыклась с мыслью, что буду выглядеть как пугало на шесте. Я всегда так выгляжу.
Воцаряется молчание. Кажется, от меня ждут слов утешения в адрес мисс Ормонд. Я смотрю в окно: по лужайке с бурой травой прыгает птичка.
– Не говорите глупости, – отмахивается мать. – Вы будете прекрасны, как и полагается такой красивой юной невесте. Розы – нет, Сесилия, не фрезии, а розы! Но гораздо больше меня беспокоит декор вашей гостиной. Поскольку теперь она будет принадлежать вам с Люцианом, ведь вы станете жить под нашей крышей, мне тошно думать о том, что вам придется день ото дня смотреть на эти унылые серо-зеленые стены. Быть может, окрасить их в более жизнерадостный цвет? – Она бросает многозначительный взгляд на солнечно-желтые стены гостиной, где мы сидим. Мой отец называет этот цвет «канареечным». – Что скажешь. Люциан?
– Как пожелаешь.
– Благодарю, дорогой. Видите, какой он уступчивый, мисс Ормонд? Вы же не против окраски стен?
– Нет, я… ведь это ваш дом, я не посмела бы…
– Значит, решено. Люциан, дорогой, а ведь эти разговоры совершенно не для твоих ушей! Не мужское это дело.
Лизетта наигрывает высокую переливчатую трель.
– Ты что, не знаешь Люциана, мама? Мужские дела его никогда не интересовали.
– Не надо так. – Мать протягивает руку и похлопывает мисс Ормонд по колену. – Не слушайте ее. В школе Люциан побеждал во всех спортивных состязаниях. Верховая езда, фехтование…
Лизетта закатывает глаза.
– А еще в поэтических и танцевальных конкурсах.
– Мужчины тоже могут в них участвовать! Джентльмен, умеющий танцевать вальс, – большая редкость.
Я встаю.
– Мы уже обручены, мама. Нет нужды меня расхваливать.
Мама смеется, хоть и после короткой заминки. Затем наклоняется к столику и подливает мисс Ормонд чаю.
– Простите его, моя милая. Он всегда отличался скромностью. А теперь, прошу, расскажите про свой дорожный костюм. В лавке Гэлланта я видела прелестнейший палантин из шиншиллы. С вашим оттенком кожи…
Я подхожу к окну и смотрю на островки белого снега. В стекле отражается гостиная; кажется, будто призраки матери и мисс Ормонд сидят под деревьями в саду. Мисс Ормонд потирает лоб тыльной стороной запястья.
– …очаровательны, – доносится до меня обрывок маминой фразы, – но летом их порой высыпает слишком много, согласитесь? Наша повариха готовит прекрасный лосьон с лимонным соком и пахтой, вам бы его попробовать. Никто не хочет выглядеть так, словно на него пролили ведро коричневой краски!
Мисс Ормонд встает. Мать замолкает. Лизетта играет долгое арпеджио и держит педаль; эхо четырех нот звенит в воздухе. Сесилия прячет под блюдце недоеденное печенье.
– Прошу меня простить, – выдыхает мисс Ормонд, – мне что-то нехорошо.
– Сядьте, дорогая. На ногах вам лучше не станет.
– Я лучше выйду на улицу. Здесь очень жарко. – Она смотрит на меня в упор. – Люциан, не мог бы ты показать мне сад?
– Конечно. С вашего позволения, мама. – Я протягиваю руку. Мисс Ормонд шагает мне навстречу. Мы с ней почти одного роста. Я
