Венец Прямиславы - Елизавета Дворецкая

– Отец-то благословил?

– Благословил, но через людей все не то! А ему, я слышал, сын понадобился!

– Конечно, годы идут, родители стареют! – согласился Горовик и вздохнул, вспомнив собственного сына Тимоху по прозвищу Беспута, который мог перепить и перепеть любого удальца во Владимире, но это были не те способности, которыми отец мог бы гордиться. – Помогать родителю надо, за это Бог наградит!

В это время княгиня заметила Прямиславу. Некоторое время она рассматривала ее и Забелу, потом повернулась к мужу и что-то сказала, показывая на них. Прямислава в смущении отвернулась, чувствуя, что Ростислав рядом с ней немного напрягся. Конечно, красота Прямиславы сама по себе привлекала взоры, но внимание посторонних людей им было ни к чему.

Беседа продолжалась, и Прямислава видела, что князь и княгиня изредка поглядывают на нее, обмениваясь негромкими замечаниями на своем непонятном языке. Язык угорцев совсем не похож на чешский или польский, которые недалеко ушли от русского и позволяют хотя бы разобрать, о чем речь. В речи княгини нельзя было понять ни слова, и оттого беспокойство Прямиславы все росло. Красавица угорянка смотрела на нее с дружелюбным любопытством и вроде бы не имела ничего против нее, но наконец даже Горовик заметил ее взгляды и вопросительно двинул бровью.

– А это кто? – Князь кивнул на Прямиславу. – Что у тебя там за красавица прячется? Такая стройная да беленькая – не дочь ли твоя?

– Что ты, княже! – Горовик даже развел руками. – И не дочь, и вообще не моя. Со мной два молодца, с полоцкими князьями Смоленскую землю воевали, теперь в Перемышль пробираются. А эти девки – их полонянки.

– Полонянки? – Князь оживился. – Вот славно! А кто их хозяева? Позови-ка, сделай милость!

Ростислав и Звонята подошли; Прямиславе Ростислав сделал знак сидеть на месте, и она осталась, несмотря на призывные взгляды княгини.

– Ваши девки? – спросил князь, легким кивком ответив на такой же легкий поклон. – Не продадите ли мне? Хорошую цену дам.

– Не продадим! – решительно ответил Звонята. – Самим нужны.

– Десять гривен даю. За каждую, – уточнил князь, видя перед собой по-прежнему каменные лица.

– Что уперлись, глупые? – зашептал Горовик. – За десять гривен по две девки себе купите, не хуже этих!

– Я не продаю, княже. – Ростислав покачал головой. – Даже за пятнадцать гривен.

Князь обернулся к жене, но она уже по лицу Ростислава поняла его ответ.

– Уважил бы княгиню! – шепнул угорский воевода.

– Княгиню мы и так уважаем, но нам они нужнее! – Звонята осторожно хмыкнул. – Неужто ей служанок не хватает?

– Доброе дело сделаешь, если продашь! – сказал князь и движением руки очистил место рядом с собой. – Садись! – Он кивнул Ростиславу, поняв, что из двоих этот главный. – Не слышал ли ты, что Юрий берестейский с женой развелся?

– Слышал! – Ростислав тревожно вскинул на него глаза.

– А развелся потому, что слишком любит красивых девушек! – Князь улыбнулся. – Мне же сейчас подружиться с ним надо. Вот княгиня моя догадалась, с каким подарком надо ехать к такому человеку, как Юрий! Увидел бы он таких красавиц, как твоя полонянка, сразу бы все на свете забыл!

Ростислав переменился в лице. Только этого ему не хватало! А Прямислава, издали жадно вслушиваясь в этот разговор, вздрогнула и побледнела.

– Да я этому Юрию… – с ненавистью начал Ростислав, но опомнился и поправился, – свинью кривую за гривну золота не продам! И девку мою я лучше своими руками задушу, чем ему уступлю. Прости, княже!

Не желая больше разговаривать, он встал и отошел. Князь проводил его недовольным взглядом, княгиня – удивленным: она не понимала, отчего собеседник вдруг так рассердился. А Ростислав взял Прямиславу за руку, поднял ее и увел на берег за ивы, чтобы не мозолила глаза проезжим.

– Они что, узнали нас? – шептала она. – Да кто же они?

– А черт их знает, это Юрия какой-то друг-приятель! – с досадой отвечал Ростислав. – Да нет, не узнали, это вряд ли. Тогда сразу бы так и сказал, что узнал.

– У него ведь много людей? Я слышала, он говорил, у него там за лесом целое войско?

– Две тысячи. Говорил, помогать кому-то идет.

– Юрию?

– Да уж выходит, что да. Будь он неладен! Еще, слава богу, что под Белз не успел! Откуда у Юрия друзья в Угорщине?

– Не знаю! – Прямислава в недоумении пожала плечами. – Ни разу не слышала, чтобы он там хоть кого-то знал.

– Может, он уже успел за этого малого, Юрия берестейского, угорскую княжну сосватать, пока мы тут по лесам бегаем?

– Да нужен он угорской княжне!

– Ну и леший с ним. Делать-то что будем?

Прямислава даже растерялась: впервые Ростислав спросил у нее совета, и она даже не была уверена, что ему на самом деле нужно ее суждение.

– А что мы можем сделать?

– Или дальше идем с Горовиком, или опять в лес впятером.

– А как лучше?

– Тебе как больше нравится? Впятером – скрытнее, но уже без телеги, без лошадей, без припасов. На разбойников нарвемся – читай отходную. Доброшка – боец так себе, а мы вдвоем от ватаги не отобьемся. С купцами надежнее, но у людей на глазах.

Прямислава подумала немного. Ей было приятно, что Ростислав готов принять в расчет ее мнение, хотя опасности подвергалась не только она. В случае если их все же настигнут Владимирко и Юрий, самому Ростиславу придется еще хуже, чем ей.

– Лучше все-таки с Горовиком! – решила она.

Хотя на самом деле ей очень хотелось немедленно исчезнуть в лесу, чтобы до самого Перемышля больше не попадаться на глаза ни одному человеку, но впереди их ждал еще долгий путь.

– Ну и ладушки! – Ростислав обнял ее. – Главное, что в нужную сторону идем, а угорцы эти – в другую.

Из-под прибрежных ив они наблюдали, как князь и княгиня прощаются с Горовиком, меняются подарками с ним и другими купцами, как садятся в седла и уезжают за лес, где ждало их войско. Красный плащ князя, красное с золотом покрывало княгини еще долго отсвечивали под лучами солнца, пока те удалялись. Будто в рай уехали…

Только когда гости исчезли, Ростислав и Прямислава вышли обратно к кострам. Они ждали, что Горовик будет недоволен их «неучтивостью», но он ничего не сказал им, только озабоченно покачивал головой, глядя, как половец Ростила идет к кострам, держа за руку свою светловолосую полонянку. Между этими двумя сложилось что-то, чего нельзя выкупить за десять или даже пятнадцать гривен, а Горовик, хоть и был купцом, понимал, что не все на свете меряется на деньги.

Обоз тронулся дальше, но не успела последняя телега отъехать, как у передней сломалась ось. Пока ее чинили, приблизился вечер. До Любачева оставалось всего ничего, но ехать в сумерках Горовик не хотел.