Клуб разбитых сердец - Рут Уокер

– Суппо… что? Что-то для спортсмена вы слишком мудрено выражаетесь.

– Ну, спортсмены разные бывают. В Йеле я всяким словам научился.

– Ладно мозги-то пудрить. Где это видано, чтобы выпускник Йеля работал спортивным инструктором?

– Ну, это разговор особый. Так как насчет моего предложения? Не хотите попробовать?

– Так ведь я же в этом ничего не понимаю, разве тому, что Клер показывала, научилась. По-моему, чтобы быть инструктором, нужно хоть какой-нибудь диплом иметь.

– Диплом, конечно, не помешал бы, но для новичков вашего опыта достаточно, а со временем и свой стиль выработаете, свои упражнения придумаете. Повторяю, все, что нужно, в вас заложено самой природой. Видно, что вам такие дела по душе. Для начала, конечно, дадим вам испытательный срок, но уверен, что вы быстро освоитесь.

Глори задумалась. Похоже, все аргументы «против» исчерпаны, за вычетом одного.

– А зарплата какая?

– Я думал, мы об этом в самом конце потолкуем.

– Ах вот как? А кто, интересно, будет за квартиру да за еду платить?

– Что, опять я какую-нибудь глупость ляпнул?

– Вот именно. И мне это надоело. Сомнительно, чтобы нам удалось сработаться.

– Ладно, получать вы будете на двадцать процентов больше, чем сейчас – с учетом чаевых. А если дело не пойдет, всегда можно уйти. Не забывайте к тому же, что я буду учить вас бесплатно. А там, как знать, может, сама работа понравится. Итак?

Глори глубоко вздохнула:

– По-моему, я делаю большую глупость, ну да ладно, попробуем. Все лучше, чем уворачиваться от всяких пьянчужек в «Горячих булочках».

Глава 28

У Стефани с самого детства, даже еще до того, как сдохла ее любимая кошечка, выработалось стойкое отвращение к любому насилию. Осенью, когда отец забивал свиней, она всегда старалась где-нибудь спрятаться, и никакое наказание не могло заставить ее помочь матери, когда та сворачивала цыплятам шеи, а потом общипывала и потрошила их к воскресному ужину.

Даже в кино она на всякие ужасы старалась не смотреть.

Когда родители позволяли ей отправиться в компании соседских ребят на дневной сеанс в главный город графства Милтон, она неизменно отворачивалась, если на экране начиналась резня или что-нибудь в этом роде. Однажды семья одного приятеля пригласила ее посмотреть старую ленту «Бэмби», и, когда на экране охотники убивали мать олененка, она забилась в истерике.

А после того как повесили кошечку, Стефани и вовсе начинало тошнить от всех этих «ужастиков». Потому столь тщательно контролировала она телевизионные пристрастия близнецов, когда они подросли. За тем, что они смотрят у приятелей, конечно, не уследишь, но дома пределом жестокости были понедельничные футбольные передачи.

Так что неудивительно, что история с Глори задела ее сильнее, чем других.

Стефани казалось, что она ко всякому готова, но при виде изуродованного лица Глори внутри у нее все так и перевернулось. Тем более что эта девочка уже столько горя успела хлебнуть в своей короткой жизни. А самой Глори, казалось, все нипочем, и, если бы не распухшие губы и глубокие царапины на нежной коже, можно было подумать, что ничего не произошло.

В какой-то момент Глори подняла руку, чтобы откинуть упавшие на лоб волосы. При этом слегка приоткрылась грудь.

Судя по огромному багровому пятну, досталось ей-таки больше, чем просто, как она выразилась, «пара оплеух». Теперь у Стефани язык и вовсе к гортани прилип.

Как ни странно, но первой, кто заметил, что с ней что-то неладно, была Ариэль. Когда все вышли из палаты и отправились к лифту, она немного отстала и взяла Стефани под руку:

– Вам нехорошо?

– Да нет, все в порядке. – Кой черт, в порядке! Кричать хочется! – И почему это все мужчины такие злые и коварные?

Ариэль немного помолчала.

– Ну, так уж и все. Взять хоть моего кузена Лэйрда. Он очень славный и, уж конечно, никогда и ни при каких обстоятельствах не поднимает руку на женщину.

– Вы правы. Дэвид тоже не из таких, – помолчав, сказала Стефани. – Но мужчины умеют ранить и по-другому, не обязательно кулаки в ход пуская.

– Да… – скорее выдохнула, чем произнесла Ариэль. – Так ведь затем мы и создали эту группу поддержки. Женщины помогают женщинам, когда им плохо.

Стефани кивнула, хотя насчет эффективности их совместных усилий у нее были большие сомнения.

– Уверена, что Глори рада нашему приходу.

– Да, Дженис правильно сделала, собрав нас вместе. Теперь понятно, что, коли худо станет, есть на кого рассчитывать.

В интонации Ариэль прозвучал вопрос, и Стефани, словно отвечая на него, крепко сжала ей руку. Они присоединились к Шанель и Дженис, которые поджидали их у лифта.

– Ну что ж, теперь увидимся в марте, – сказала Шанель, поглядывая на часы.

– А может, кофе где-нибудь выпьем? – предложила Дженис.

Стефани с любопытством посмотрела на нее. И чего это именно Дженис так хлопочет, чтобы группа не распалась?

Ведь она вроде легче других переносит свои семейные невзгоды. Во всяком случае, почти не говорит на эту тему Или это просто маска, за которой скрываются одиночество и страх перед будущим? Если так, то, возможно, компания нужна сегодня не только Глори.

– Я свободна, – сказала она. – А вы, Ариэль?

– Что ж, чашку чаю я бы выпила, – как обычно, еле прошелестела та.

– Ну а Шанель скорее всего занята, – полуутвердительно заметила Дженис.

– Боюсь, что так. К сожалению, мне надо к парикмахеру.

Я уговорила Адольфо принять меня вне очереди, так что, если не появлюсь, скандал выйдет. А вечером у меня важное свидание.

– С Лэйрдом? – спросила Ариэль.

– Вообще-то да. – Шанель искоса посмотрела на нее. – Он пригласил меня на выставку французской старины в галерее Уотерсон.

– Да, Лэйрд всегда любил старину, – сказала Ариэль. – Он считает, что старые вещи надо сохранять, потому что они связывают нас с прошлым. – Ариэль вздохнула. – А вот Алекс старину ненавидит. Все время повторяет, что надо обновить на современный лад домашнюю обстановку.

– А у вас есть старинные вещи? – заинтересовалась Шанель.

– Не то чтобы старинные в полном смысле, хотя некоторым цены нет. Алекс обзывает их «декадентщиной», но на самом деле это образцы арт-нуво рубежа веков и арт-деко двадцатых годов, они достались мне от дедушки с бабушкой.

Хорошо, что их нельзя продать отдельно от всего дома, люблю, когда вокруг знакомые предметы. Но конечно, в подвал они попасть могут, – с печальным вздохом закончила она.

– A y Лэйрда дом обставлен в раннем викторианском стиле. Наверное, ему так нравится, иначе бы давно все переделал, – заметила Шанель.

– Я никогда не была у него, – сказала Ариэль. – Старая семейная вражда, знаете ли.