В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев. - Юрий Чудодеев

Воздушных тревог пока не объявляли, противник был далеко.

В городе война не особенно чувствовалась. Глядя на жителей, трудно было поверить, что военные действия в Китае идут не первый месяц. Торговцы регулярно получали товары из Сянгана и других южных городов. В городе жили русские белоэмигранты, которые занимали целые улицы. Многие из них вели торговые дела.

В центре города, по левому берегу реки, располагались богатые кварталы, на окраинах в крайней нищете жила беднота. По улице ходить было невозможно. Моментально нас окружала толпа оборванных ребятишек, которые просили денег, приговаривая: «Папы пет, мамы нет, кутать нечего». От нищих не было отбоя. Пытались обратиться к полицейскому, он только ухмылялся.

Военные условия требовали постоянной бдительности. Кое-кто из торговцев, к которым мы обращались за покупками, видимо, были вражескими агентами. Они пользовались случаем, чтобы выведать у нас кое-какие сведения. Как-то мы решили купить автоматические многоцветные карандаши. Зашли в магазин русского купца; спросили, есть ли такие карандаши. Хозяин ответил, что есть, недавно получил из Сянгана, но цен пока не знает. И попросил написать на коробочках, в которых были, упакованы карандаши, наши фамилии. Мы поставили на коробочках определенные знаки, не указав фамилий, хотя в Китае мы воевали под псевдонимами. Например, у меня в экипаже все были с «птичьими» фамилиями: Сорокин, Ласточкин, Орлов. Через два дня мы зашли в магазин и получили свои карандаши. А немного позже, с приближением японцев к Ханькоу, выяснилось, что этот торговец был вражеским шпионом.

19 мая 1938 г. состоялся первый вылет нашей группы на бое вое задание. В этом полете я не участвовал. На моем самолете оказался неисправным один мотор. Всего вылетело 12 самолетов с заданием бомбить переправу японских войск, наведенную через Хуанхэ. Мне было приказано прибыть па аэродром дозаправки, на котором наши самолеты, возвращаясь, должны были совершить посадку для пополнения запасов горючего. Выделили мне легкий одномоторный американский самолет, переводчика и китайского летчика. Мы перелетели на указанный аэродром. Там я подготовил все средства заправки и стал ждать своих. Их все не было. Явился переводчик и передал для меня приказ следовать самостоятельно по железной дороге в Ханькоу в сопровождении китайского солдата. Переводчик на том же самолете, на котором мы прилетели, должен был отправиться на другой аэродром, где уже сели наши самолеты. Дело в том, что они попали в трудные метеоусловия и были вынуждены произвести посадку в разных, местах, кто на колеса, кто прямо на фюзеляж, не выпуская шасси.

Переводчик улетел, а я с китайским солдатом отправился пешком на железнодорожную станцию. Идем по дороге, мой сопровождающий предлагает мне сесть на рикшу, но я отказываюсь. Прибыли па станцию, поезда еще нет. Солдат ушел, дав понять, чтобы я его ждал. Через некоторое время он вернулся и знаками позвал следовать за ним. На платформе полно народу, гвалт.

Появляется поезд. Он приближается к станции, и я слышу звон колокола. Все бросаются к вагонам, начинается давка. Каждый стремится попасть в вагон первым, люди лезут не только в двери, но и в окна, невзирая на отчаянную ругань полицейских. Мы с солдатом направились к почтовому вагону. Мне лично было все равно, где ехать, лишь бы поскорее добраться до своих. Голова гудела. Мой солдат что-то быстро говорит, провожая меня в вагон. На меня обращены все взоры, оглядывают с ног до головы, кто серьезно, кто с улыбкой. Мне дали стул и я сел. Очень хотелось есть, страшно мучила жажда.

Наконец наше путешествие кончилось. Приехали в Ханькоу. На платформе такой же гвалт и шум, как и везде. Это и попятно: население бежало из районов, захваченных японцами. Солдат нашел военную машину и на ней доставил меня в клуб, где размещалась вся наша группа.

Товарищи, встретив меня, долго не отпускали, расспрашивали о моем путешествии. Тут же мне поведали печальную новость: во время первого вылета нашей группы погиб экипаж, где летчиком был Жора Велигуров. Эта весть острой болью отозвалась в сердце. Я хорошо знал Жору. Мы дружили семьями, жили в одном подъезде, и наши жены были подругами. Как сообщить жене о смерти мужа…

Первые жертвы в бою как-то особенно тягостны для оставшихся в живых. Потом многое меняется, и люди стремятся меньше поддаваться своим чувствам.

Мысленно представляю себе могилу Велигурова (он похоронен в районе г. Апьцина), так хочется пойти и положить на нее цветы. Ведь он погиб вдали от Родины, во имя борьбы со злейшим в то время врагом — японским милитаризмом. Сколько таких могил оставили мы на китайской земле!

И вот наступил день, когда мы тремя самолетами должны были нанести бомбовый удар по переправе японских войск через Хуанхэ в районе Сиани. Это был мой первый боевой вылет.

Я летел правым ведомым. Погода стояла неважная, низкая облачность, шел дождь. Мы вылетели в середине дня, взяв курс на север. Еще до подхода к цели увидели большое скопление. войск около переправы. Ведущий направил свой самолет на цель, мы последовали за ним. Начала бить зенитная артиллерия противника. Высота 1200–1500 м. Что такое зенитный огонь, мы и представления до этого не имели. Даже звук от разрыва зенитных снарядов раздавался в кабине. Сбросили бомбы точно на цель, и неожиданно попали в облака. Я потерял из виду своего ведущего и, боясь столкновения с ним, стал набирать высоту. Однако там облачность была еще плотнее. Перед тем как войти в облака, мы начали разворот вправо. Развернувшись на 180° и выйдя из облаков, я не нашел ведущего. Понял, что остался один.

Нужно идти домой, на свой аэродром.

Идя по расчетному курсу, я надеялся увидеть своего ведущего. Но погода ухудшилась, пошел дождь, видимость стала хуже. И тогда я решил произвести посадку на первом же запасном аэродроме. Здесь мы переждали дождь и затем вылетели на основной аэродром.

При тщательном разборе этого полета были отмечены все положительные и отрицательные моменты в действиях каждого экипажа. Полет проходил в трудных метеоусловиях и, несмотря на сложность обстановки, в целом кончился успешно. Все бомбы попали точно в цель, японская переправа была разрушена.

Для каждого из нас начались обычные боевые будни. Экипажей было больше, чем самолетов, поэтому на боевые задания мы летали через день.

Боевых вылетов было много. Летали различными группами, по пять, девять и десять самолетов. Японское командование вело боевые действия против китайской армии в основном вдоль больших рек и дорог. Однажды наша группа подучила задание на нести бомбовый удар по скоплению кораблей на Янцзы у г. Аньцина. Задание должна была выполнять группа из двух пятерок под общим командованием Хрюкина. Первую пятерку вел сам Командир, я шел справа от него, М. Брусницын — слева, а еще левее — Москаль. Полет проходил, как всегда, без сопровождения истребителей. Мы уже заранее знали, что нам предстоит встретиться с японскими истребителями и преодолевать зону зенитного огня. (Японские корабли на Янцзы находились под прикрытием зениток.)