Слишком личное - Наталья Костина

В комнате было тихо. Катя сидела в уголке, размышляя, сказать – не сказать… Она уже давно сложила два и два и получила результат. Людмила Федоровна, обложенная подушками в своей кровати, делала вид, что читает. Катя искоса посмотрела на часы. Уже десять… В доме было очень тихо – все уехали на кладбище, Катя осталась с Людмилой Федоровной, а Ирина Сергеевна сидела в их домике, закрыв двери, плотно задернув шторы, и вела себя беззвучно, словно мышь, как было велено ей дочерью.

Наконец чертово любопытство, которое никогда не доводило Катю до добра, взяло верх. Она просто не могла уехать через несколько дней, так и не узнав всей правды!

– Людмила Федоровна, а зачем вы вкололи своей подруге инсулин? – спросила она напрямую.

Людмила Федоровна дико на нее взглянула, приложила руку к сердцу, и Катя тут же раскаялась – ну кто тянул ее за язык? Какая будет в этом высшая справедливость, если еще и эта, последняя из «сбрендивших старух», умрет у нее на руках?

Но Людмила Федоровна только подышала, открыв рот, а затем тихо сказала:

– Она сделала мне очень больно. Очень больно… Мне было даже больнее, чем сейчас. Она меня предала… Она была единственным человеком, которому я доверяла. Беззаветно. И я хотела, чтобы ей тоже стало больно… хотя бы физически… Хотя бы на несколько минут. Это было низко с моей стороны. Но тогда я себя не контролировала. Сейчас я бы все отдала, чтобы этого не случилось. Но слишком поздно. Все уже произошло… – Она помолчала. – Но я хочу знать… Хочу знать, как вы догадались?

– Ну, это несложно… – Катя, смешавшись, растеряла весь запал. Сейчас ей очень хотелось бы, чтобы этот разговор никогда ею не начинался. И еще: она была буквально потрясена тем, что старая женщина не кричала, не плакала, не отпиралась. Да, действительно, Людмила Федоровна была способна на поступок!

– Но вы ведь не думали, что это ее убьет? – спросила Катя.

– Боже упаси… – Людмила Федоровна тяжело сглотнула. – Я думала… я жаждала, чтобы и она страдала… Как я… У меня была такая боль!.. Просто невыносимая боль… И я хотела, чтобы она тоже не спала… чтобы и у нее тоже саднило. Хоть немного! Хотя бы место укола. Это было мелко с моей стороны… такая бытовая, мизерная месть… И глупо. Но, я надеюсь, это была последняя глупость, которую я совершила в жизни. Вы, наверное, по долгу вашей службы желаете все знать? – Людмила Федоровна не спрашивала и не ждала ответа. Теперь, когда у нее был собеседник, знающий всю правду, или почти всю, у нее появилась потребность выговориться.

– Она попросила дать ей снотворное, – продолжила свой рассказ старая женщина. – Я пошла за ним… И я собиралась вместо таблетки сделать ей укол. Я как раз колола Арине витамины В6 и В1, знаете, это очень неприятные уколы, болезненные. Я хотела вместо снотворного уколоть ей витамин. Чтобы у нее болело и она не спала… Да, а в кухне на столе лежала упаковка этого лекарства. Наверное, его забыл там Ваня. Его было так мало! Я все набрала в один шприц. Я вернулась к Арине и сказала, что снотворное осталось только в инъекциях. Я думала, что укол будет болезненный, гораздо больнее, чем даже витамин…

– Вы были в беседке с собаками и подслушали, как Иван со своей невестой говорили о том, что если уколоть инсулин нормальному человеку, то ему будет очень больно.

– Да, – скорбно произнесла старуха.

– Вы потеряли там свисток.

– Я всегда их теряю.

– Простите меня за назойливость, я понимаю, как вам сейчас тяжело вспоминать…

– Спрашивайте, – разрешила Людмила Федоровна. – Я все равно… все время об этом думаю… просто не могу ни о чем другом…

– Что такого ужасного сделала Ариадна Казимировна? Неужели вы пошли на это из-за того, что она завещала вам дом и вас начали травить?..

– О нет, – горько усмехнулась ее собеседница. – Это было неприятно, но я уж как-нибудь бы пережила. И поверьте мне, я бы отговорила Арину от этого некрасивого поступка. Рано или поздно, но она все-таки переписала бы завещание в Ванечкину пользу. Зачем мне этот дом? А для Ивана получить его очень важно. Очень скоро он его и получит. И снесет, и выстроит тут отель или что он там хочет. И даже памяти не останется… Простите, я отвлеклась. Вы хотите понять почему. Уже хотя бы тем, что вы догадались, вы заслужили узнать правду. И я вам скажу. Видите? – Она подала Кате фотографию, которая со вчерашнего дня лежала у нее на столике рядом с кроватью. – Вот Ариша, – Людмила Федоровна коротко вздохнула, – а вот это… мой муж.

Катя взяла фото. Улыбающаяся Ариадна Казимировна стояла в центре, рядом с женщиной в белом халате, судя по всему врачом. Обе улыбались. А мужчина, на которого указала Людмила Федоровна, находился с самого края фото. И он напряженно смотрел, пытался увидеть женщину в центре. Да, судя по портрету, Ариадна Казимировна в молодости была отменно хороша. И знала себе цену. И лицо, и фигура, и осанка… Чем-то похожа на одну из довоенных актрис…

– Да, она была красавица, – кивнула Катиным мыслям Людмила Федоровна. – А я всю жизнь была такая… слишком обыкновенная. И единственное, что у меня было, – это мой муж. Он тоже был красив, как видите. Не знаю, что он нашел во мне, когда мы поженились. Может быть, то, что я всегда была легка в общении и никогда ни в чем ему не противоречила? Хотя мы жили совсем непросто. Всю совместную жизнь по общежитиям. Детей не было – мы не хотели их заводить раньше времени… Работали, копили деньги. Нам все обещали квартиру… Его несколько раз посылали в командировки – электриком в санаторий. Раз на три месяца и два раза – на полгода. Но я только радовалась за него – побудет у моря, окрепнет… У него был диабет… в легкой форме. Ваня от него его… унаследовал.

– Иван – его внук?! И Валерия Аристарховна, выходит…

– И Лерочка, и Леночка, – подтвердила Людмила Федоровна. – После последней командировки он вернулся сам не свой. Сначала молчал, а потом собрал свои вещи и сказал, что уходит от меня. Что у него есть женщина в Новосибирске. Ирина. И у нее от него будет ребенок. Что он любит ее больше жизни. И ее, и еще не рожденного ребенка. И знает, что она его тоже любит. А на меня он смотрел как… как на пустое место! Он даже не слушал того, что я ему говорила. Он всеми помыслами был уже там, с ними. С этой Ириной и своим ребенком. И уехал. Больше я его не видела. Но я его любила. Любила! Я даже детей не родила – сначала жалела его, что так трудно живем, а тут еще и ребенок будет. В одной комнате. Не будет давать ему высыпаться… Ничего я не понимала. Ему как раз и нужен был ребенок. Как оказалось. А она его… просто использовала. Без любви. Как вещь. Причем как вещь, даже недостойную ее. Она так и сказала мне: «Кто он, а кто я!» Она была Липчанская, жена первого человека края. А он – никто, простой электрик. Но он был нужен мне! Я его любила! У Аристарха Сергеевича не могло быть детей, – в ответ на Катин вопрошающий взгляд пояснила Людмила Федоровна. – А он очень их хотел. Наследников. У них было все. А у меня – только он. Ариша… Арише было все равно – иметь детей или нет… Но она боялась потерять мужа и поэтому поехала… лечиться. Какая судьба! Зачем, зачем только мы с ней встретились!!