Слишком личное - Наталья Костина

– Какой свисток? – удивилась Катя.

– Да собачий!

Катя поднесла штучку к губам и легонько в нее дунула. Звука никакого не получилось, ошиблась Светлана Петровна, никакой это не свисток.

– Вот то-то и удивительно, что они его слышат, а мы нет, – прокомментировала ее действия домработница.

– Кто слышит?

– Да собаки ж!

– А как они его слышат?

– Черт его знает… может, и не ушами. Но что слышат, так это точно. Как мой внук говорит, сто пудов! У Людмилы-то Федоровны голос слабый, а собачищи быстро бегут! Она кричать далеко-то не может, вот и купила такие свистки. Ей собак в специальной школе учили, они к таким свисткам привыкши. То ли звук там какой… как он называется… забыла…

– Ультразвук? – догадалась Катя.

– Да как-то так, что ли. Она говорила, а я запамятовала. Оно ж мне не надо, как звук этот называется. Да, так нам не слышно, а они чуют. И слушаются. Она им команды всякие этим свистком подает – чудно, будто за нитки их дергает. Как в цирке! И все их теряет – то в халат засунет, а потом тоже, как и фартук, в стирку положит, прямо со свистком-то этим. То в одной комнате найдешь его, то в другой. То на веранде бросит. А один раз пылесосом сразу три штуки засосало. Замучились прямо с этими свистками! Так она прошлый год их сразу много купила – один потеряется, другой найдется. Этот-то вы где нашли?

– В саду, в беседке… Старая беседка, вся плющом заросла. Там еще скамейка рядом, – уточнила Катя.

– Ну, самое ее любимое место! Как расстроенная, схоронится там и сидит. И собак с собой берет. Они ей как дети, право слово…

– А Ариадна Казимировна или кто-нибудь еще этими свистками пользовался?

– Не видала. – Прислуга с сомнением покачала головой. – Да и зачем им? Они не умеют… команд не знают. Ну, вы идите, – отпустила она Катю, – идите спокойно, я теперь у ней подежурю.

– Светлана Петровна, а стирка эта, ну, грязное белье, где?

– А вам зачем?

– Да врачу показать… что она там принимала… вдруг он не одобрит?

– То-то же, что она докторов и не слушает! А грязное белье я в кладовой держу, вот сразу за кухней дверца. Ну что, я к ней пойду?

– Вы только двери на ночь закрывайте на замок, на всякий случай, – велела Катя. – И входную, и в комнату, и балконную дверь тоже.

– Что… а зачем?! – испугалась прислуга, до которой медленно, но верно стала доходить мысль о том, что лучше бы ей было не соглашаться нести службу у ложа больной наследницы дома, – можно пропасть ни за понюх табака. Она медленно поднялась, но тут же вновь плюхнулась в кресло.

Однако Кате было не до переживаний Светланы Петровны, она уже чувствовала себя как на иголках. Поэтому она без зазрения совести оставила домработницу в комнате Людмилы Федоровны, а сама отправилась разыскивать корзину с грязным бельем. Ей просто не терпелось добраться до фартука, в котором, возможно, еще лежит пустая бутылочка от лекарства. Кроме того, день неумолимо клонился к закату, а запланированная работа на сегодня оставалась незавершенной. Ей нужно было обязательно поговорить с Иваном, внуком Ариадны Казимировны.

– Иван… Ваня, откройте, пожалуйста!

Замок неохотно щелкнул, пропуская Катю. Хозяин комнаты хмуро выглянул, но, увидев, что гостья одна, успокоился.

– Проходите, – неприветливо буркнул он. – Зачем пришли? Вопросы задавать будете?

– Много не буду, – успокоила его Катя. – Только один вопрос, хорошо?

– Хорошо.

– И давайте договоримся: если вы хотите быстро от меня избавиться, отвечайте честно!

Хозяин комнаты недоуменно пожал плечами.

– А что мне скрывать? Считайте, я согласен.

– Ваня, зачем вы спрятали коробку? – в лоб спросила Катя.

– Какую коробку? – Удивление было настолько плохо сыграно, что гостья даже огорчилась.

– Знаете, уже поздно, – сказала она. – Я ужасно устала, просто еле ноги таскаю. И только что Людмилу Федоровну откачивать пришлось. А тут еще с вами возиться! Если вам отказывает память, я могу и напомнить. У меня с памятью пока что все в порядке. Итак: вы принесли коробку от инсулина и заявили, что у вас пропало все лекарство. Верно?

– Ну, правильно, – согласился Иван.

– Да, все именно так и было, – подтвердила Катя. – А потом сами же ее и спрятали! Это случилось после того, как вы услышали о насильственной смерти своей бабушки. Услышали от меня. Соображаете вы быстро и хорошо. И вам пришла в голову та же мысль, что и мне: кто-то воспользовался вашим инсулином. И этот кто-то – близкий вам человек. Или ваша невеста Оксана, или ваша мать. Только этих двоих вы стали бы выгораживать. До тетки вам не было никакого дела. Тем более вы не стали бы волноваться, если бы подозревали в пропаже лекарства Людмилу Федоровну или Светлану Петровну. Однако мне лично кажется, что выгораживали вы именно Оксану. Во-первых, она имела доступ к вашему инсулину в любое время суток, во-вторых, у нее медицинское образование, а в-третьих…

– Хватит, – решительно сказал Иван. – Я и сам знаю, на что вы намекаете! Оксана сидела… за убийство, – жестко произнес он. – И поэтому выходит, что она подозреваемая номер один. Верно ведь? Так делается у вас… в милиции? Если человек сидел, значит, на нем можно поставить крест. И можно свалить на этого человека что угодно! Я удивляюсь одному – как это вы до сих пор ее не арестовали! С ваших сталось бы! А теперь слушайте вы, великий сыщик! Слушайте, что я вам скажу. Я не профессионал, но, как вы тут изволили заметить, соображаю быстро и хорошо. Да, она могла взять этот чертов инсулин. Могла! В любое время суток – это вы правильно сказали. И медицинское образование у нее есть. Но она помощник зубного врача. Да… – Иван запнулся, на мгновение потеряв нить рассуждений. – Ладно, не это главное. Я знаю, что вы сейчас скажете! Что даже зубные врачи изучают общую медицину. Правильно. Изучают. Однако есть еще один важный момент, который вы, уважаемая госпожа сыщик, упустили. Моя бабка ни за что не подпустила бы ее к себе. Ни за какие коврижки. Всяческие процедуры ей делала ее обожаемая Люсенька. А Оксану бабка просто ненавидела. Особенно после того, как Оксана обидела ее подружку. После этого она из ее рук и стакана воды бы не взяла! Она же думала, что Оксана подслушивает и подглядывает! Мать послала ее что-то передать бабке, а та саданула ее дверью. Она мне рассказала. Это, как вы говорите, во-первых! А во-вторых…

– Откуда вы знаете, что Оксана сидела? – неожиданно перебила гневную тираду Катя.

Иван как-то мгновенно остыл. Заметил, что до сих пор держит гостью на ногах, и пододвинул ей стул: