Служитель египетских богов - Челси Ярбро

— А крест? — спросил озадаченно Фальке.

Мадлен тихо рассмеялась.

— А еще святая вода, и ангелы, и имя Господне. Я ведь родилась католичкой и ею и остаюсь, хотя церковь этого никогда не признает.

— Но вы ведь…

— Что — мы? — Она протянула руку и притронулась к его горлу в том месте, где виднелась засохшая капелька крови. — Нет, дорогой, дьявол нами не правит. — Взгляд ее потемнел и стал отрешенным. — Я знавала людей, поклонявшихся сатане, но они… они преследовали меня, а не привечали.

Фальке вгляделся в лицо возлюбленной.

— Мадлен, — тихо окликнул он, надеясь отвлечь ее от горестных воспоминаний.

Она тряхнула головой.

— Все в порядке. Это было давно.

Он облегченно вздохнул.

— Иди ко мне, я тебя поцелую.

Мадлен охотно прильнула к нему, но после поцелуя сказала:

— Уже слишком поздно, мне надо идти.

Фальке заулыбался.

— Ты можешь остаться. — Он целовал ее лоб, брови, глаза.

— Это было бы неразумно. О нас и так ходят слухи. Глупо лишний раз давать им пищу. — Она вновь отдалась его поцелуям, потом собрала волю в кулак: — Через час мусульман начнут скликать на молитву.

Он отпустил ее.

— Уходи.

— Ухожу, — засмеялась Мадлен, выскальзывая из постели. — Мне нужно одеться.

— Я помогу.

— Это не ускорит дела, — сказала она, искренне веселясь, но тут же стала серьезной: — Будь осторожен, Фальке. Мы оба — и ты, и я — идем сейчас по канату.

— Ты справишься, — сказал он.

— Ты думаешь? — рассеянно спросила Мадлен, затягивая шнуровку корсета.

— Безусловно. Иначе зачем бы ты притащилась в такую даль?

Она наклонилась, чтобы поцеловать его.

— То, зачем я сюда притащилась, я, кажется, только что получила.

Письмо Онорин Магазэн, посланное из Парижа Жану Марку Пэю в Фивы.

«Мой драгоценный Жан Марк! Как хорошо, что ты прислал мне свой портрет. Завтра я закажу в городе рамку и буду любоваться тобой, соблюдая, конечно, известную осторожность. Ты пишешь, что волосы у тебя совсем посветлели, а вокруг глаз появились морщинки и что лицо твое от загара стало совсем темным. Поскольку портрет эскизный, то ничего такого на нем не видать, но знаешь, Жан Марк, я ведь тоже переменилась. Надеюсь, морщин у меня не прибавилось, однако время берет свое, хотя я повсюду хожу с зонтиком и пользуюсь огуречным лосьоном.

Сейчас, кстати, и прически переменились. Настолько, что я, глядя в зеркало, едва себя узнаю. Тетушка Клеменс уверяет, что новый стиль мне чрезвычайно идет, но я пока к нему не привыкла и поэтому так не считаю.

Моя сестра наконец произвела на свет наследника, но мальчик не перестает нас всех волновать: он очень маленький и плаксивый и очень медленно развивается. За ним постоянно надо приглядывать — как днем, так и ночью. Отец вновь требует, чтобы я вышла замуж: ему не хочется связывать все свои чаяния с таким внуком. Соланж, правда, заявляет, что к концу года родит еще одного наследника, но кто может сказать, что из этого выйдет. Каждое утро я молюсь, чтобы, малыш поскорее окреп, ибо уже устала сносить упреки. Мой выбор сделан, но не ругай меня, если я выскажу сожаление, что тебя рядом нет, ведь именно сейчас отец может оказаться несговорчивее, чем прежде, раз Соланж не оправдывает его ожиданий.

Твое последнее письмо шло гораздо дольше обычного — почти пять месяцев. Я уже начала волноваться, особенно когда узнала, что между турками, русскими и французами постоянно вспыхивают конфликты, хотя все только и делают, что пытаются сохранить мир. Я даже навела справки, не велись ли военные действия там, где ты находишься, но меня заверили, что Египет не втянут в войну. Я испытала огромное облегчение. Умоляю, пиши мне почаще.

Жорж недавно на какое-то время покинул Париж: его дед в конце концов умер. Ты ведь знаешь, он был инвалидом, жил очень уединенно, а Жорж много лет вел все его дела. Я никогда не понимала, как старику удалось столь сильно разбогатеть; кажется, ему принесла первые капиталы торговля металлом. У меня плохая память на подобные вещи, но состояние нашего родича все росло и росло, а теперь, видимо, Жорж унаследует большую его часть. Он до сих пор не оправился от изумления и говорит, что ему предстоит поменять весь стиль жизни, чтобы, соответствовать своему новому положению. Разумеется, Жорж и раньше не нищенствовал, но вскоре он сделается единовластным обладателем баснословных финансовых средств. Я взялась помочь ему свыкнуться с новой ролью, ведь он всегда был так добр к нам обоим. Уверена, ты тоже рад за него, и потому позволила себе поздравить его и от тебя.

Три дня назад мы с тетушкой Клеменс посетили один частный театр, где давали оперу „Оберон“. Музыка Вебера очень мила и в Лондоне наделала шума, но я осталась к ней равнодушна. Я жажду увидеть на сцене нечто повествующее о древних властителях страны пирамид, о войнах, какие они вели, и о страстях, какие ими владели. Я хочу, чтобы это зрелище было пронизано мудростью и величием прошлого и в то же время представляло собой утонченное развлечение. Возможно, по возращении ты сведешь знакомство с каким-нибудь талантливым композитором, и вы создадите с ним что-то подобное, а? Лично я была бы от этого просто в восторге.

Полагаю, тебе будет приятно узнать, что на мне было в тот вечер твое египетское ожерелье, вызвавшее у публики большой интерес. Когда я рассказала, откуда оно у меня, все были поражены. Одна пожилая дама ахала больше других, но за спиной моей сообщила своей компаньонке, что нисколько не удивилась бы, окажись это украшение не более чем безделушкой, купленной на каирском базаре. Я промолчала, но ты, разумеется, представляешь, какая отповедь вертелась в моей голове.

Вчера доставили два новых платья, заказанные в Рождество. Бледно-голубое (муслиновое) такое красивое, что меня пробирает дрожь. Обычно я не очень-то хорошо смотрюсь в голубом, но тут меня словно окутывает туманная дымка. Муслин такой тонкий, что буквально плывет и очень выгодно облегает фигуру, хотя мне и не следовало бы это говорить. Должна сказать, что отсутствие Жоржа создает неудобства: я вынуждена пропустить несколько вечерних приемов и чудному платью придется пока что томиться в шкафу. Но тетушка знает, чем компенсировать мои муки, и заказала мне третий наряд; я уже ездила на примерку. Это превосходный дневной костюм с длинным плащом для прогулок в карете — и то и другое, ты представляешь, из льна. Я, к стыду своему, всегда полагала, будто лен носят только селяне, но мне объяснили, что это не так. В льняном полотне есть экзотика, к тому же оно чрезвычайно прочное, что для подобных ансамблей немаловажно.