Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус

– А она где?

– Глубокоуважаемая Бруннхильда Фердинандовна с войском поехала их главный город зачищать: двое тутошних из рабов обещали дорогу показать, туда будины тоже несколько пленных женщин повезли. Это вроде недалеко, день-два пути. Два – если пешком идти, так что решили не ждать: вдруг кто от нас сбежать смог? Да и пока наше войско все с коклюшем не слегло, нужно местных язычников прижать к ногтю окончательно. Копоть, конечно, хотел чтобы ты туда отправилась: ты же сейчас Великая богиня войны, в одиночку половину деревни этой зачистила. Честно говоря, я вообще удивилась что Копотевым воякам ты кого-то оставила… сколько раз магазины перезаряжала? Короч вроде сказал, что за тобой больше сороки числится, а то и за полсотни.

– Я, когда увидела, как они тот женщине живот режут…

– Не переживай, ты лично только разве что тех трех старух с каменными ножами завалила, и правильно, кстати, сделала: этих мразей только и стрелять на месте. А прочих – больше подранила: с твоей пукалкой чтобы убить нужно в голову стрелять разве что, так что их уже ребята Короча добили. Ну и я тоже слегка им помогла: в ПМ патронов меньше входит, чем в твой «Форт», но зато уж валит гадов наверняка. Опять же шума больше, паники – так что мы практически без потерь их зачистили, пару царапин у парней можно не считать. Но в основном, конечно, парни поработали: по нынешним временам наш арбалет – это настоящая вундервафля, так что ребята просто превратили будинов в ежиков, причем всех. Но тоже правильно сделали: вообще всех взрослых будинов живыми оставлять нам просто нельзя. Их уже не перевоспитать, у них религия такая… жестокая, и они все фанатики в этом плане. Кстати, там мужик один, из рабов – он очень неплохо язык будинский знает. Я к чему: может ты с ним поговоришь?

– Зачем?

– Язык вообще на местный… то есть на приокский не похож. Брунн сказала, что есть какие-то признаки протоиранские, и что ты точнее определить сможешь.

– Ага, я прям с детства протоиранила!

– И она тоже, как я поняла. А еще этот мужик сам из лугов, и вот его родной язык – по словам Брунн, я тут вообще не причем – тебя точно заинтересует. Они с Лерой на тему местных племен общалась, и вот по лугам в научной среде общего мнения не было: то ли они кельтские лугии, то ли славянские лужане. Тебе все равно сейчас делать больше нечего: ты у меня тоже на карантине, войско уже уехало, так почему бы Лере пока не помочь уточнить историческую истину?

К «главному городу» союзники отправились на восьми «вельботах Маркуса»: нужно было подниматься на три десятка километров вверх по небольшой реке, а на лодьях шли бы медленнее пешехода. Да и «освобожденный» городок нужно было кому-то охранять.

На первом же привале Ангелика, все же отправившаяся в поход, подошла к Брунн:

– Эти экс-рабы говорят, что город осаждать нельзя: будины, когда их города берут в серьезную осаду, начинают вырезать рабов – чтобы лишних ртов не было. А штурмовать его с ходу… там, по их информации, народу под тысячу – и это если рабов не считать, к тому же вокруг города высокий вал с деревянной стеной.

– Интересно… но все же сначала нужно своими глазами посмотреть, может что и придумаем.

– И еще, тут уже и придумывать не надо – первым делом нужно выгнать будинов из домов вокруг города, и выгнать быстро: они, когда в город за стены прятаться убегают, тоже рабов сначала режут.

– Это, думаю, сделаем. Ты пока парням нашим об этом расскажи…

К «столице» лодки подошли часам к шести вечера. Город оказался не очень большим – он занимал примерно гектар, и был действительно окружен невысоким – с метр – земляным валом со стоящим на гребне вала даже не частоколом, а высоким, метра под два, плетнем. Довольно старым, местами покосившимся – но все же существенно мешающим тем, кто на город решит напасть. Вот только приплывшие нападать не спешили.

Сначала они зачистили два десятка хижин, стоящих вокруг города, довольно далеко от его стен. Впрочем, там и зачищать-то особо было нечего: хозяева, бросив имущество и, что особенно порадовало, рабов, поспешили укрыться за стенами города. И было почему так поспешить.

Будины что-то заподозрили еще когда лодки только приближались к городу, и человек тридцать с разнообразным оружием в руках решили было гостей на берег вообще не выпускать. Но что такое тридцать человек с дубинами или даже топорами против полутора сотен арбалетов? А остальные будины спрятались в городе и под стрелы решили не выскакивать. Но так как гости, выйдя на берег, особо к воротам не стремились, местные решили выяснить, зачем те вообще приперлись…

Осторожно выяснить, не нарываясь – и сначала просто несколько человек вышли из этих ворот и начали разглядывать (как им казалось, издали) прибывших. Издали – это метров со ста, так что Брунн с помощью СКС («в варианте для снайперской стрельбы» – других-то не было) довела до наблюдателей, что стоять у ворот невежливо, а вежливо – это лежать, причем лучше в неживом виде. И что пытаться затаскивать прилегших отдохнуть перед воротами в город – не самое умное занятие. И что закрывать ворота – тоже…

Связать неприятности в какими-то непонятными громкими звуками осажденные не смогли: по указанию Бруннхильды «гости» орали, демонстративно плясали, колотили палками по палкам, рубили деревья – то есть создавали «шумовую завесу», и создавали ее довольно успешно. А иногда кто-то из осаждавших швырял в сторону ворот куски засохшей глины под громкие крики товарищей. Впрочем, идиотами будины не были и намеки поняли быстро. А осознав, что открываемые наружу створки ворот закрыть теперь будет очень трудно, они просто начали заваливать проход разным хламом. Даже не совсем разным: изобилия хлама нынче в городах не наблюдалось, так что в довольно широкий проход валили в основном разнообразные дрова. Впрочем, дров у них было много, а нападающие вроде как никуда не спешили.

Когда окончательно стемнело, осажденные еще раз попытались закрыть ворота. И опять без особого успеха: Брунн, сменив СКС на оригинальную «картельную» винтовку с ноктовизором, увеличила валяющуюся перед воротами кучку еще на шесть тушек. А затем вместо кусков глины ребята закинули на баррикаду пару глиняных бутылей с бензином. И еще несколько таких же бутылей кинули на плетень – ну а стрелы с горящей паклей туда же отправили из обычных луков.

Тем, кто пытался потушить разгорающийся пожар, Брунн популярно объясняла, что этого делать не надо – и старый, основательно уже высохший плетень вскоре опоясал красивым огненным кольцом весь город. Окончательно он прогорел уже к утру, и оставленные на ночь наблюдатели сказали, что будины всю ночь просидели у вала, сжимая в руках свое оружие в ожидании штурма.

Штурма не случилось, а хорошо выспавшиеся воины Копотя еще до полудня поставили перед воротами две вышки с протянутыми в сторону города «руками». Еще две вышки, на этот раз «без рук», поднялись напротив боковых стен города, и на одной удобно устроилась Брунн. Несколько парней, сидя внутри вышек, усиленно махали сколоченными из жердей и хвороста «руками», другие, махая топорами и молотками, на глазах горожан возле нее быстренько сколачивали и «руки» для пока еще «безруких» сооружений, а Брунн с боковой вышки под шумок аккуратно прореживала столпившихся неподалеку от ворот будинов. Те, сообразив, что ряды их прореживают «волшебные фигуры», довольно плотной толпой решили «рукастые» вышки снести – и тут толпу встретила Ангелика. С автоматом…

Оставшиеся относительно невредимыми будины рванули в лес через дальние от речки ворота – и в этом им никто не препятствовал. И только когда они уже добежали до опушки, ими занялась спрятавшаяся в лесу сотня арбалетчиков…

Эта довольно экзотическая форма захвата города была придумана именно Ангеликой – чтобы будины из-за возникшей паники просто не успели провернуть массовый геноцид, и подход себя оправдал, хотя с сотню рабов будины все же порезали, когда убегали.

В первом поселке взрослых рабов освободили чуть меньше сотни человек, а в «столице» будинов рабов оказалось уже около шести сотен. Но так как на разгроме этой «столицы» поход не завершился, к середине лета потенциальных переселенцев набралось уже больше трех тысяч человек – и к этому никто готов не оказался. Потери «союзников» были довольно скромными, так как будинов попросту расстреливали издали из арбалетов не подпуская даже на выстрел из лука и «традиционных» рукопашных боев практически не случалось. Тем не менее и у Копотя погибло почти двадцать человек, и у Короча почти столько же – однако будины как племя было уничтожено почти полностью. Физически, не генетически: почти каждая семья там держала по несколько рабов, и рабыни-женщины практически поголовно и постоянно насиловались, так что детей, у которых отцы были будинами, набралось под восемь сотен человек. Маленьких еще детей, лет до восьми – более старших мальчиков будины начинали воспитывать как своих воинов, оруженосцев и… в общем, более старшим мальчикам не повезло.