Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус

Но еще раньше не особо повезло и более старшим рабам-мужчинам: их будины вообще в плен редко брали, так что таких освободили всего-то около трех сотен – и большинство из них от голода с трудом даже ходить могли. Зато как раз они почти все оказались умелыми ремесленниками: прочие будинам просто не требовались. Правда чуть позже Леру изрядно удивил их «профессиональный состав»: треть из них оказались ткачами (а у приокских жителей ткачество было исключительно женской работой), чуть меньшее число – гончарами. С полсотни были разной степени мастерства кузнецами или – что удивило Леру еще больше – специалистами по литью бронзовых изделий. Не столько утилитарных (хотя и это делать умели), сколько различных украшений…

Еще с полсотни мужиков занимались бортничеством, рыбалкой, изготовлением разнообразных «плавсредств» – и здесь Лера познакомилась с удивительными посудинами, которые по-настоящему сшивались из досок. По краям досок в строго определенном порядке сверлились многочисленные дырочки, через которые эти доски с помощью просмоленной веревки именно пришивались друг к другу. Для специалиста-историка было очень интересно посмотреть живьем на такие экзотические «изделия местной промышленности», но понять, как сделанная таким образом лодка не протекала, она так и не смогла. Да ей не очень-то и хотелось: «вельбот Маркуса» строился на порядок быстрее шитых лодок, был куда как надежнее, вместительнее и устойчивее на воде – а потому именно эти вельботы и стали главным транспортным средством при перевозке бывших рабов. И вроде все выглядело просто – но ровно до того момента, когда еще не проявлялся «фактор численности перевозимых»…

Глава 5

Катя сидела за обеденным столом на кухне, разложив свои чертежи, и молча слушала, как сидящая напротив нее мать тихо ругалась сквозь зубы. Вопросов она не задавала, так как суть ругани была ей давно понятна: бабушка по тому же поводу ругалась постоянно, причем вслух. А все «греки виноваты»…

Еще прошлым летом Тихон вместе с оговоренными грузами привез своего сводного брата в качестве «торгового представителя» в Рязани, а с ним – с полсотни холопов. Вообще-то рабов он привез по той простой причине, что изрядную часть пути его довольно тяжелые товары приходилось переносить на собственном горбу – не горбу Тихона, конечно, а как раз вот этих рабов, поэтому в основном это были молодые и сильные парни. С братом он намеревался оставить их с десяток, но у него не хватило товаров и серебра для оплаты всего предложенного ему «пурпурного поплина», и он расплатился рабами. Дорогими, молодыми и сильными, большей частью привезенными в Танаис с Поволжья. Парни в поселке многим понравились…

А теперь Лиза сидела и занималась «корректировкой планов» просто потому, что почти тридцать учительниц «выпадали из производственных процессов». И единственное, что ее хоть как-то успокаивало, было то, что Зоя и Наташа все же между собой договорились о том, кто из них «уйдет в декрет первой» – ведь пока основой «внешней торговли» были изготавливаемые ими краски. Марина же ругалась главным образом потому, что остальные женщины на эту тему ни с кем не договаривались, и ей в течение пары месяцев предстояло принять больше трех десятков родов – и это не считая «местных» рожениц…

Катя с Вовой были по уши заняты решением нарастающей проблемы. В том смысле, что если раньше учительницы как-то жили «в тесноте, да не в обиде», то теперь им требовалось все же достаточно просторное и комфортабельное жилье. А так же что-то, хотя бы издали напоминающее детскую поликлинику, ясли – да и кучу всего прочего, что когда-то давно всеми воспринималось как «само собой разумеющееся», но здесь и сейчас отсутствующее в принципе. И довольным сложившимся положением был лишь Михалыч: организованная им «мебельная фабрика» с четырьмя рабочими ежедневно выдавала очередную детскую кроватку или прикроватную тумбочку. Причем старик радовался не кроватке как таковой, а тому, что у него получилось наладить «конвейерное производство», хотя по факту он пока что сумел научить этих почти еще детей принципам разделения труда. Ну да, конвейер, выпускающий одну кроватку в день – звучит странновато…

А больше всего недовольна была Ярославна: ей не хватало учителей даже для существующей школы, а в результате войны с будинами намечался наплыв школьников в количествах явно за тысячу человек. Понятно, что столько даже «всеми наличными силами» обучать если и получится, то при невероятном напряжении всех сил – ну а когда эти «силы» более чем уполовиниваются…

Так что когда в кухню зашла Лера с жалобами на свою нелегкую жизнь в роли «главэквкуатора», ее никто и слушать особо не стал. Хотя жалоба ее было более чем обоснована.

Перевозку освобожденных рабов пришлось производить главным образом на «велоботах», так как экс-рабыни в гребцы лодий ну никак не годились. В одну лодку помещалось двадцать пять человек, а если еще и детей малых с собой брали, то в среднем получалось около тридцати. Против течения успокоившейся во второй половине лета Десны (Даша карантин для перевозимых устроила строжайший) за день выходило проплыть километров тридцать – поэтому через тридцать километров и были организованы «промежуточные лагеря отдыха». Пять таких лагерей – так что до Корочева посада лодки доплывали хорошо если за неделю: почти в каждой поездке минимум одна-две задержки на сутки случались. Вниз по реке лодку сплавлял экипаж из шести всего человек, так что «полезным грузом» каждой поездки были две дюжины переселенцев. Маркус уже после начала «освободительного похода» отправил на Десну еще две лодки, и поначалу народ перевозили только эти четыре «борта» – остальные лодки нужны были для продолжения этой войны. То есть перевозилось около девяноста человек за две недели…

Поначалу перевозились, только когда сильно беременные женщины и совсем маленькие дети переправлялись, доходило до девяноста человек. Когда же началась перевозка рабов, не нуждающихся в срочной (главным образом, медицинской) помощи, то и два десятка человек в неделю перевезти выходило не всегда: теперь народ с собой старался захватить немудреные пожитки (включая «трофейные»), и людям в лодках места просто не хватало.

Настолько не всегда, что уже в середине июля «большой совет» в составе Лизы, Копотя и Короча пришел к выводу, что особой нужды всех тащить в старые города и поселки вообще нет. Ведь гораздо проще назначить в поселение с освобожденными рабами небольшой, человек в десять, гарнизон, подвезти те же топоры, лопаты. Семенами народ снабдить – и пусть себе потихоньку сами себя всем необходимым обеспечивают. Июль – это значит, что успеет вырасти приличный урожай той же брюквы и репы, не говоря уже о тыквах и кабачках. Да и многое другое, включая сорго, вполне себе вырастет и даст прокорм не только людям, но и курам, например…

Решение оказалось более чем своевременным: к началу августа армия Копотя, спустившись еще на полторы сотни километров по Десне, «освободила» еще тысяч пять разнообразных рабов. То есть около трех с половиной тысяч на самом деле освободила, а чуть больше полутора – наоборот взяла в плен. С последними могло возникнуть слишком много проблем, ведь все «объединенное войско» Копотя насчитывало меньше пяти сотен бойцов, однако под присмотром «освобожденных», к бывшим хозяевам теплых чувств не питавших, с ними удалось справиться: народ был простой, и тех, с кем справиться не получалось, просто ликвидировали. Хотя и с оставшимися пленными проблемы довольно быстро исчерпались: с верховьев Припяти и Тетерева внезапно приплыли какие-то купцы, быстро (хотя и недорого) почти всех пленных скупившие. Бруннхильда будинов даже «в кредит отпускала» – после того, как Тимон ей поведал, что по нынешним временам купцы слово держат твердо. И не потому, что они такие честные от природы, а потому что купца, слово нарушившего, в лучшем случае свои же и убьют, ведь «позор» падет на все племя и с ними больше никто никаких дел иметь не будет.