Мертвое море - Тим Каррэн

— Там за дверью кто-то… кто-то есть. И он хочет войти.

Голос у Крайчека был тонкий и какой-то сухой.

— Кто? Кто за дверью?

— Это… это Морс, — ответил он. — Капитан Морс.

— Морс погиб, Крайчек.

Крайчек кивнул.

— Да, это так… но он все равно хочет войти.

С этими словами он вернулся к своей койке и лег. Нечто, похожее на далекий крик, звучало у него в голове.

17

Возможно, они ожидали увидеть морское чудовище.

Или чего похуже. На самом деле, в этом проклятом месте они бы не удивились, если бы увидели выпорхнувшего из тумана на олене Санту с пасхальным зайцем подмышкой. Здесь можно было поверить во что угодно. Так было проще.

Но оказалось, это была еще одна шлюпка с «Мары Кордэй».

— Эй, бездельники, — раздался голос. — Пивка не найдется?

— Ага, — ответил Кушинг, — только открыли бочку.

— Забыл добавить про стриптизерш, — подхватил Гослинг.

Они подгребли к шлюпке и увидели в ней Маркса, старшего механика корабля. С ним были двое палубных матросов, Поллард и Чесбро, совсем дети, которым еще не было 25-ти. После того, как всех друг другу представили, Джордж заметил, что Маркс с его крутой внешностью — «байкерской» бородой и лысиной — выглядит в целом неплохо. Чего нельзя было сказать про матросов. У Полларда, похоже, была контузия, словно он только что вылез из окопа. Остекленевшими глазами он смотрел в туман, словно видел там что-то, незримое для других. А Чесбро… он все время твердил, что на все воля божья.

Джорджу это понравилось.

Не сказать, что он был религиозен, но к вере относился нормально. Он считал, что нет ничего плохого в том, если человек управляет верой, а не она им. Правда, утверждать, что на все воля божья, это был всего лишь еще один способ опустить руки и сдаться. Глядя на Чесбро, можно было с уверенностью сказать, что тот сдался. Это был худой парень с редкими рыжими волосами, веснушками, и мертвыми серыми глазами. Отчаяние прилипло к нему словно лишайник к камню.

Нельзя было без боли смотреть на этих двух матросов.

Такие юные… и такие опустошенные.

Не то, чтобы Джордж сильно от них отличался. Он сам не знал наверняка, каким был в эти дни. Трудно было быть уверенным. Иногда он наполнялся ноющей надеждой, иногда — мрачнел от пессимизма, гадая, что они будут делать, когда кончится пища и вода. Он даже не знал точно, сколько они уже находятся в тумане. Возможно, несколько дней… три-четыре от силы, но иногда казалось, что прошла неделя, месяц, а то и год. И он уже толком не помнил своей прежней жизни — жизни до Мертвого моря. Она казалась ему размытой и нечеткой, как фото летающей тарелки или йети. Как снимок, сознательно сделанный не в фокусе. Как полузабытый сон. Казалось, будто он не был нигде кроме этого тумана, а все остальное ему просто приснилось.

Эти мысли беспокоили его.

Но он никак не мог прогнать их от себя.

У меня где-то есть жена и сын, — продолжал он говорить себе, — и до них отсюда, возможно, несколько световых лет. Так или иначе, каким-то образом я должен увидеть их снова. Просто обязан. Я не могу умереть в этой адской дыре, просто не могу. Он и представить себе не мог, что им всю жизнь придется жить с мыслью, что он сгинул в море. Я должен выбраться отсюда… хотя бы ради них, а не ради себя.

Маркс что-то говорил про припасы в шлюпке, и что, если объединить все, что у них есть, можно протянуть месяц, если не больше.

— К тому времени, Первый, — обратился он к Гослингу, — нам нужно будет уже что-то придумать.

— Господь даст нам все необходимое, если захочет, чтоб мы выжили, — сказал Чесбро.

— Ой, заканчивай с этим дерьмом, — отрезал Маркс, крупный мужчина с татуированными руками. Он выглядел так, будто может сделать кому-нибудь очень больно, если захочет.

И Джордж подумал, что Чесбро не стоило об этом забывать.

Гослинг, казалось, сразу же забыл про Джорджа и Кушинга. Он был счастлив воссоединиться со своим старым товарищем по плаванию… и собутыльником, если слухи не врали.

Кушинг перебрался в шлюпку и попытался заговорить с замкнутым Поллардом, вытащить его из скорлупы.

Джордж просто сидел на месте, впитывая все в себя. Свежая кровь. Это возбуждало и удручало одновременно.

— Не могу сказать, где именно находится это лужа дерьма, — ругался Маркс, — где-то к югу от чертовой Сумеречной зоны и к северу от Треугольника Дьявола. Поди пойми. Но я вижу это так — раз есть вход, должен быть и выход. Должна же быть здесь где-то задняя дверь?

— Вам нужно быть осторожней с этим, — вдруг произнес Поллард, не глядя ни на кого конкретно.

Все уставились на него. Со слов Маркса, он молчал несколько дней, и обретение им дара речи было таким же важным событием, как если бы Ганди отмочил шутку.

— Осторожней с чем? — спросил Гослинг.

— С задней дверью, — ответил Поллард. — Никогда не знаешь, куда она выведет.

Вот и все. Вся мудрость дня. Больше Поллард не сказал ни слова, и даже угрозы Маркса не вывели его из молчания.

— Оставьте его в покое, — сказал Чесбро. — Он напуган. Он через многое прошел.

— Да ну? — воскликнул Маркс. — Правда? А я вот нет. Я просто сидел здесь, чесал яйца, и надеялся, что Иисус вытащит нас из этого дерьма. Или же я три последних дня пытался поддерживать вас, двух сопливых нытиков, чтобы вы окончательно не развалились? Пытался спасти вас, когда из моря вылезли те голодные зубастые твари? Подумай еще раз, Чесбро. Мы все через многое прошли. Каждый из нас. Но ты же не видишь, что я опустил руки, верно? Или Первый? Или мистер Кушинг? Или мистер Райан? Нет! Они все готовы надрать задницу кому угодно. И отыметь кого угодно. Знаешь, что это такое? Это называется — быть мужиком.

Чесбро, верный себе, продолжал бубнить молитвы себе под нос. Он поднял глаза на Маркса.

— Я верю в Бога, — сказал он. — И что бы здесь не случилось, на все Его воля. Мне не важно, насколько вы круты или насколько вы себя таким считаете, босс, но здесь есть существа гораздо круче вас.

— Конечно, есть, тупица. Я говорю, что мы должны взять себя в руки, тогда справимся. Тогда мы все выберемся отсюда, разве не так? А если мы погибнем, этого не случится… верно? — Он посмотрел на Полларда и покачал головой. Вид у него был такой, будто он хотел до него достучаться. — Вот тебе пример, Чесбро. Наш чертов Поллард. Хочешь, чтобы мы все опустились до его уровня? Сидели с жалким видом и ныли, типа «где моя мамочка»? Черт побери, да ты посмотри на него. У него такой вид, будто пьяная обезьяна отымела его кеглей для боулинга. Дерьма столько накопил, что не знает либо присесть и потужиться, либо вызывать сантехника. Хочешь, чтобы мы все так низко пали?