Избави нас от зла - Холланд Том

— Что это? — спросил он.

— То же лекарство, которое милорд Рочестер дал Маркизе.

— У вас есть еще?

— Следует за мной в дорожном сундуке. На днях его доставят сюда.

Лайтборн медленно кивнул.

— Теперь можно сказать, — пробормотал он, — что ваше путешествие оказалось успешным.

Он заставил себя сдержаться, но не смог скрыть внезапного блеска в глазах.

— Рассказывайте, Ловелас. Расскажите, что вам удалось выяснить.

Роберт начал свой отчет, но заметил, что не перестает задаваться вопросом, какого рода заинтересованность движет Лайтборном. Хотя он и сидел совершенно спокойно, нетрудно было догадаться о его возбужденном состоянии. Когда Роберт дошел до истории раввина Льва, Лайтборн сбросил маску безразличия.

— А книга? — прошептал он по окончании рассказа. — Где теперь книга?

— Книга потеряна, — ответил Роберт. — Когда Паша очнулся после сражения, ее нигде не было.

Лайтборн кивнул, словно соглашаясь с самим собой, потом сгорбился, погрузившись в раздумья.

— Вы, несомненно, знаете, — пробормотал он наконец, — что нынешний дом Маркизы принадлежал когда-то доктору Ди?

Роберт посмотрел на него изумленным взглядом.

— Нет, — ответил он с расстановкой. — Я этого не знал.

Он сделал паузу. Призрак мрачных подозрений внезапно черной тенью лег на его разум.

— Знала ли Маркиза… и вы… Вы знали доктора Ди?

Лайтборн улыбнулся.

— Он был одним из самых славных людей.

— А его копия… переписанный текст… книги раввина Льва?

Улыбка растаяла на лице Лайтборна, его взгляд снова стал отрешенным.

— Мумие, — заговорил он, — доставленное вами из Амстердама, несомненно, предназначено Маркизе?

— Какая-то часть, да.

— В таком случае рекомендую вам, когда отправитесь в Мортлейк, задать этот вопрос непосредственно ей.

— Так я и сделаю, — ответил Роберт, — когда навещу ее. Но я намеревался сначала попытаться вылечить Миледи.

— С помощью мумие? — удивился Лайтборн, нахмурив брови. — Почему оно должно подействовать на нее?

— Потому что это лекарство, похоже, нейтрализует яд Духа Смерти — чуму в венах Миледи. Если она первоначально была занесена из Вудтона, почему же мумие не может послужить избавлению и от этой болезни?

Какое-то мгновение Лайтборн молча смотрел на него, затем слабо повел плечами и встал.

— Будем надеяться, что вы правы.

Он направился к двери, потом остановился и обернулся.

— А пока вы будете ухаживать за Миледи, — сказал он, и его губы внезапно исказила злая улыбка, — почему бы вам не расспросить и ее?

Он вышел из комнаты, прежде чем Роберт успел его еще о чем-нибудь спросить. Пару дней его не было видно нигде в доме, словно Лайтборн растворился в воздухе. Роберт остался наедине с Миледи, и ничто не нарушало их покой, не считая доставки из доков дорожного сундука. В нем было несколько флаконов с мумие, один из которых Роберт заставил Миледи выпить целиком. Он видел, что болезнь буквально изгонялась из ее вен. Вскоре появился Лайтборн, который привел очередную порцию провианта из чумных ям. Миледи уже достаточно оправилась и расцвела, чтобы подняться с подушек. Она попросила Роберта не присутствовать при ее трапезе. Ему показалось, что ее жажда и удовольствие перемежались с чувством вины. Прежде он никогда не замечал в ней этого. Оставляя ее, он терялся в догадках, что могло стать первопричиной такой перемены.

Вскоре, однако, ее здоровье полностью восстановилось, и в тот вечер, когда она впервые покинула спальню и поохотилась самостоятельно, Роберт решил рассказать ей о своем путешествии и спросить, что ей известно о докторе Ди. Прежде чем заговорить, она как-то странно и долго смотрела ему в глаза.

— Как? — тихо пробормотала она, наконец. — Что вам успел наговорить Лайтборн?

— Ничего. Он только намекнул, что вы когда-то знали доктора и, возможно, что-то знаете о его книге.

Миледи принялась играть своими непослушными локонами, непрестанно отбрасывая их назад, на обнаженные плечи.

— Что ж, я не стану отрицать это, — тихо проговорила она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Почему вы не рассказали мне об этом сами?

— Вы никогда не спрашивали.

Роберт бросил на нее возмущенный взгляд.

— Вы меня удивляете, Миледи.

— В самом деле?

— Неужели вы не понимаете, насколько важной может оказаться эта книга?

Она решительно тряхнула головой.

— Ее больше нет в Мортлейке. Для чего еще, по-вашему, Маркиза живет там, если не для того, чтобы обыскать каждый угол и поднять каждую доску пола? Однако, — она снова стала отбрасывать локоны на плечи, — если вы не верите мне, Ловелас, можете спросить об этом Маркизу сами.

Роберт примирительным жестом протянул ей руку, и она вложила в нее свою изящную ладонь.

— Прошу вас, — ласково заговорил он. — Вы знаете, что дело не только в моем нетерпеливом стремлении снова найти книгу.

Миледи улыбнулась.

— Думаете, Ловелас, вы один горите подобным нетерпением?

Роберт хмуро посмотрел на нее, но она вновь рассмеялась и поднялась на ноги, не отнимая руки.

— Мы должны поехать туда, — сказала она. — Пришло время вручить Маркизе подарок Паши. А по дороге я расскажу вам все, что смогу, об этой книге и о самом докторе Ди.

«Вся жизнь моя — уж не моя; Иссякнул ход часов. Так в снах к нам боги говорят, Но люди в памяти хранят Обрывки этих снов». Граф Рочестер. Стихотворение

Они отправились в карете, запряженной шестеркой лошадей. На улицах было немноголюдно, но все глазели на них с удивлением, и Роберт попытался сообразить, когда в последний раз в Лондоне видели карету знатного человека. Возле военного лагеря в Гайд-Парке они ненадолго придержали лошадей. Одного взгляда Миледи оказалось достаточно, чтобы заставить часовых поднять заграждение, и карета продолжила свой путь по направлению к Мортлейку. Миледи высунулась из окна, чтобы удостовериться в том, что они едут достаточно быстро, потом снова откинулась на сиденье, но ей никак не удавалось взять себя в руки. Роберт вспомнил, как она тревожилась, когда они ехали к Маркизе в самый первый раз, и его стал мучить вопрос, какие же воспоминания будит в ней дом Маркизы.

— Я никогда не была близко знакома с доктором Ди, — внезапно заговорила Миледи.

Казалось, ее голос изменился, почти незаметно, и все же Роберту, который так хорошо ее знал, это было очевидно. Раз или два он замечал за ней это и прежде.

— В таких кругах вращался Лайтборн, — продолжала она. — Он завел эти знакомства за несколько лет до того, как я с ним встретилась. Он слыл другом еретиков и шпионов — опасным мужчиной. Вот почему я его полюбила. Я была очень молода, а он, как мне казалось, обещал целый мир бесконечного наслаждения.

Миледи помолчала, потом горько рассмеялась.

— Действительно бесконечного!

— Как вы с ним встретились? — спросил Роберт.

— В Саутуоркской таверне, — ответила она, — или, вернее, в борделе. Тогда я еще не носила титул Миледи. Моя мать была проституткой. Она умерла, когда я была еще очень юной. Хозяйка борделя, вместо того чтобы вышвырнуть меня на улицу, заставила прислуживать другим проституткам, убирать их комнаты и чинить их платье. Я думала, что она делала это из любви к моей матери. Только позже я поняла, каковы были ее истинные мотивы. Я…

Миледи замолчала и раскрыла веер. Она стала помахивать им, словно желая остудить разливавшийся по щекам румянец.

— Я никогда не забуду, — продолжила она свой рассказ, — тот первый раз. Я даже не понимала, что со мной произошло. Я была еще совсем ребенком. Я не могла себе представить, несмотря на то что вся моя жизнь прошла в борделе, что такие вкусы — такие странные вкусы — могут быть у кого-то из мужчин.