Катарина - Кристина Вуд

За весь вечер она изредка пускала в мою сторону хитрые лисьи взгляды, как бы оценивая мое состояние в ответ на происходящие события.

— Молодцы, давно пора. Я искренне за вас рада, — призналась Маргарет, аккуратно промочив губы тканевой салфеткой. — К тому же, Алекс уже вошел в ту возрастную категорию, когда быть холостяком просто неприлично.

— Мама! — отдернула свекровь фрау Шульц.

— Фрау Маргарет права… Я уже давно говорил Алексу, что пора бы и остепениться, — произнес генерал и засмеялся без причины.

— Я принес камеру! — вдруг воскликнул Артур, выбежав из-за стола. — Я хочу вас всех запечатлеть!

Я отчетливо ощутила, как желудок болезненно сжался, а сердце не прекращало встревоженно стучать в груди.

На протяжении получаса все присутствующие фотографировались как с именинником, так и по отдельности. Напоследок Артур заставил меня сделать с ним парочку фотокарточек, где я была бледнее скатерти, не в силах выдавить что-то, даже издалека напоминавшее улыбку. В какой-то момент фрау Шульц притащила из музыкальной комнаты патефон, и кто-то радостно воскликнул: «танцы, господа!».

Голоса присутствующих доходили до меня медленно и заторможенно, словно находилась я не в гостиной, а на улице. Вокруг стали образовываться парочки под плавную и медленную песню о любви в исполнении молодой немки. Я направилась в сторону стола негнущимися ногами, но в какой-то момент путь мне преградила мужская ладонь с рукавом от черного кителя. Я с надеждой взглянула на ее обладателя, и с ужасом обнаружила Кристофа.

— Позволите, фройляйн? — любезно спросил он. Глаза его засверкали хитрым огоньком, а на губах образовалась обольстительная улыбка.

Я растерянным взглядом окинула танцующих гостей. Генерал Нойманн пригласил на танец фрау Шульц, а фройляйн Хоффман в буквальном смысле повисла на Мюллере. Как только офицер увидел, как Кристоф пригласил меня на танец, взгляд его вдруг помрачнел, а скулы напряглись. Амалия же продолжила сидеть за столом в компании бабушки с фужером вина в руках.

Какого черта Нойманн не пригласил на танец свою супругу?!

Одним робким движением руки я приняла его приглашение, и с высокомерной ухмылкой он повел меня танцевать. С самых первых секунд я не ощущала себя в безопасности рядом с ним. Его руки властно сжали мою талию, и секунду спустя он приблизился ко мне настолько близко, что я отчетливо ощутила его металлические награды на парадном кителе, а в нос ударил тяжелый запах табака. Затаив дыхание, я несмело опустила руки ему на плечи, опасаясь взглянуть в его зеленые глаза.

Я рассматривала его черный китель. Он был без эсесовских рун, как у Мюллера. Вместо них на петлицах штандантерфюфера был вышит один дубовый лист из серебристых нитей, а на погонах было уже две серебряных звезды, вместо одной, как у Алекса.

— Вы весь вечер и слова не проронили. Вас что-то беспокоит? — раздался его тихий уверенный голос в непосредственной близости от моего уха.

Я всеми силами пыталась сдерживать внутреннюю дрожь, но от его вопроса горло вмиг лишилось влаги. Один Господь Бог знал, как мне было страшно находиться рядом с ним…

— С самого утра мучает мигрень… наверное из-за непогоды, — соврала я, по-прежнему избегая его внимательного взгляда.

— Бросьте… мне вы можете не лгать, — офицер Нойманн усмехнулся на мгновение, а затем его губы искривились в скользкой улыбке. От страха и волнения по затылку пробежалась волна неприятных мурашек. — Это из-за Мюллера, верно? Из-за вашей разорвавшейся помолвки?

— Да… вы правы, я все еще не оправилась, — произнесла я робким голосом.

— Безусловно, я всегда прав, фройляйн Китти, — надменно изрек Кристоф, крепче сжав мою и без того прозрачную талию. От его вкрадчивого голоса мне вдруг отчаянно захотелось уменьшиться в размерах. — Но, не в обиду вам, Лиззи и Алекс знают друг друга всю жизнь. Их союз пророчили еще лет с шестнадцати. Поэтому неудивительно, что он сделал выбор в пользу фройляйн Хоффман. У вас не было шансов…

Последние слова он произнес со зловещим шепотом, растянув буквы.

В тот момент я забыла сделать очередной вздох. Конечности окаменели и престали слушаться. Я открывала и закрывала рот, словно рыба, не зная то и ответить на его грубость. Но когда я все же набралась смелости высказать ему все, что думала о нем, его насмешливый голос вдруг раздался над моим ухом:

— Думаешь, ты единственная русская девка, которой он воспользовался?

Глава 22

Его слова окончательно выбили воздух из легких. Душа вмиг улетела в пятки, а сердце отчаянно застучало в ушах. Не помню, как вырвалась от него и выбежала из гостиной, захлебываясь слезами.

Я проклинала тот день, проклинала немцев и всю Германию… Ужасный день! Ужасные люди!

В голове пульсировала единственная отчаянная мысль — надо бежать! Бежать, не оглядываясь!

Я встретила обеспокоенное лицо Аси в коридоре второго этажа. Не помню, как поднялась по лестнице, как оказалась на кровати в бывшей спальне Амалии. Несколько минут я ревела навзрыд у подруги на руках, пальцы нервно дрожали, изо рта выходили лишь бессвязные звуки. Ася все то время мягко поглаживала меня по спине, волосам, заботливо вытирала слезы. Ее испуганные карие глазки бесконечно скользили по моему лицу, силясь разобрать хоть что-то из невнятной речи.

— Не рви себе сердце, душенька, не рви…

— Не могу… — промямлила я, шмыгнув носом, когда более-менее пришла в себя. — Сегодня меня окончательно унизили и растоптали.

— Ты про Мюллера? Я слышала, как Кристоф объявил об их помолвке. Мне так жаль, Катенька… — подруга с нежностью приобняла меня.

— Ася, как я могла?.. — отчаянный шепот сорвался с губ. — Как я могла потерять хватку и полюбить немца? Какой же наивной дурой я была… Я же… я же самый настоящий предатель…

— Любовь… она же не знает ни языка, ни нации, и уж тем более идеологий. Она как гром среди ясного неба нагрянет… и все, не отвяжешься. Ты полюбила не погоны немецкие, а человека, что за формой той скрывается, — голос Аси был тихим и убаюкивающим, но недостаточно убедительным для меня на тот момент. — Не глупи, душенька, поплачь коли хочется… глядишь и легче станет. Любовь это ведь такая… штука-то не предсказуемая. Я уверена, удастся вам еще поговорить по душам. Не верю я, что он плохой человек, Катенька.

Я приподняла заплаканное лицо, а она заботливо смахнула парочку непослушных прядей, прилипших ко лбу.

— Ася, ты… ты будто подарок небес. У тебя ангел за плечами крыльями машет. А я вот… я уже согрешила…

— Любовь — это не грех, Катюша, а сила. Да