Предвестник - Василий Горъ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще через пару минут из-за стола свалила Кнопка. Вроде как проверить загрузку посудомоечной машины. А следом за ней со своих мест повставали и Голикова с Рыжовой, которым срочно потребовалось довести до ума какую-то хрень на моей официальной страничке.
— Здорово у вас тут… — проводив их взглядом, негромко сказал Юрий Федорович. — Тихо, спокойно, тепло. Но я бы все равно перебрался в дом. Чтобы обсудить пару-тройку конфиденциальных вопросов.
Намек был понятнее некуда, и мы с Аней подняли его в так называемую зимнюю гостиную — застекленное помещение, из которого открывался сумасшедший вид на океан.
Опустившись в чертовски уютное кожаное кресло, положив на край журнального столика кожаный портфель, с которым не расставался с момента прилета, и отказавшись от спиртного, Дорохов некоторое время любовался белыми барашками на волнах, а затем повернулся к нам с Росянкой:
— Как выяснилось в первых числах ноября, компания, которая толкала Грибушина к вершинам власти, изначально рассчитывала посадить его на мое место и заняться торговлей оружием. Однако новость о скором слиянии стран Большой Десятки в одно государство заставила их переиграть свои планы и раскатать губу на должность руководителя Службы Специальных Операций Объединенной Земли.
— А вас, наверное, решили убрать… — сообразив, к чему он клонит, продолжил я. — Чтобы избавиться от самых опасных конкурентов и занять максимально высокую стартовую позицию.
Наш собеседник утвердительно кивнул:
— Да, нас. То есть, и меня, и Еремеева! Но ты забыл добавить в последнее предложение словосочетание «Как можно быстрее». А ведь именно спешка заставила этих деятелей совершить несколько мелких ошибок, которые, в конечном итоге, позволили нам раскрутить всю цепочку, собрать железную доказательную базу, задержать обе группы исполнителей, предъявить обвинения всем восьми заказчикам запланированных убийств и добиться семи чистосердечных признаний. Кстати, сам Грибушин оказался не при делах — его использовали втемную. Но он загремит под фанфары сразу по нескольким статьям УК РФ, в число которых входят сто тридцать первая, сто тридцать вторая и сто тридцать третья. Что, вне всякого сомнения, превратит его жизнь за решеткой в ад.
— Ничего, ему полезно! — мстительно ощерилась Аня.
— Полностью с вами согласен… — без тени улыбки заявил Дорохов. — Поэтому о нем можно забыть и вернуться к предыдущей теме разговора. Вернее, к тому долгу жизни, который образовался у нас с Виктором Викторовичем.
Мы с Ростовцевой попробовали было заявить, что это мелочи, но куда там — он дотянулся до портфеля, достал из него файл с какими-то документами и протянул ей:
— Это вам, Анна Аркадьевна. От нас двоих. Квартира, на которую вы так и не смогли заработать за годы службы в «Яровите». Двадцать седьмой этаж жилого комплекса «Miracle», напротив квартиры Татьяны Леонидовны.
— Вы что, выселили еще одних моих соседей⁈ — не выдержал я.
— Ага! Предложили очень выгодный обмен. Правда, после того, как они съехали, затеяли ремонт, но он продлится максимум до середины января.
Не успела напарница оклематься от этого подарка, как Юрий Федорович загрузил ее снова, вручив орден Святого Георгия третьей степени. За тот воздушный бой, за который американцы наградили Берестова Серебряной звездой. Затем достал из портфеля еще одну коробочку и обратился ко мне:
— А это еще один «Георгий». Честно заслуженный Людмилой Олеговной Полуниной. Но мне почему-то кажется, что вручать его ей сейчас, скажем так, несколько несвоевременно.
Разобраться с той мешаниной чувств, которые во время этого монолога появились в его эмофоне, я не смог. Поэтому постарался ответить на весь спектр наиболее вероятных вопросов к Мадонне, но так, чтобы отбить всякое желание ее навещать:
— Как ни обидно это признавать, но вы правы. Да, она уже поверила в то, что мы ее не бросим, почувствовала вкус к не очень комфортной, но все-таки жизни, и все свободное время между процедурами грузит себя делом, но ненависть к тем, кто позволил такому самовлюбленному и амбициозному бездарю, как Мухомор, дорваться до власти, никуда не делась. А сильные негативные эмоции ей сейчас однозначно не нужны…
…Оставаться у нас на острове с ночевкой Дорохов отказался наотрез и собрался улетать во владения Алексея Алексеевича. Пить коньяк на берегу океана и наслаждаться ничегонеделанием. А для того, чтобы мы ненароком не обиделись, объяснил, чем руководствовался, принимая это решение:
— У вас уютно. И компания лучше некуда. Но до турнира осталось меньше двух суток, и выбивать тебя из режима, мягко выражаясь, не стоит.
При этом опять говорил именно то, что думает, и я, устав гадать, не растут ли за этой искренностью уши Еремеева, на пару мгновений «включил харизму».
Лабиринт «Может быть» оказался в разы сложнее, чем все виденные ранее, но нить, идущая от меня в несколько наиболее вероятных вариантов будущего, заметно отличалась от остальных и толщиной, и цветом. И пусть некоторые оттенки, скажем так, не ложились на душу, в общем и целом картинка выглядела настолько прилично, что я перестал забивать себе голову сомнениями. Поэтому на пару с Ростовцевой проводил мужчин до трапа конвертоплана, пообещал им извиниться перед остальными хозяйками за столь внезапный побег, помахал рукой взлетающей машине и полез в телефон.
— Таня в спальне. Судя по выражению лица и скорости набора текста на экране планшета — воюет с твоими хейтерами… — правильно истолковав мои намерения, доложила напарница. — Кнопка на кухне, кормит Афину. А Лера у Люды. Лечит.
— Первой лучше не мешать… — подняв взгляд к небу, усыпанному звездами, пробормотал я.
— Ко вторым пойду я, ибо продолжаю злобствовать, а Мадонне нужны тепло и ласка… — в унисон мне продолжила Росянка.
— Издеваешься?
— Неа, завидую… — хихикнула она, обняла меня за талию, уткнулась лбом в грудь и требовательно повела плечами.
Стоило заключить ее в объятия и ласково прикоснуться губами ко лбу, прячущемуся под отросшей челкой, как перенапряженные мышцы плеч и спины начали расслабляться, а на смену лютой ненависти и неприкрытому злорадству, забивавшим все положительные чувства на протяжении последних сорока минут, пришли спокойствие, нега и… первые искорки желания. Только последнее было не ко времени, и Аня заставила себя остыть:
— Все, понежилась и хватит. Иди к Полуниной — ей сейчас хреновее некуда…
Люда действительно пребывала в шаге от взрыва, поэтому, почувствовав мое приближение, повернула голову в сторону входной двери и язвительно спросила, какими висюльками ныне затыкают рты особо дисциплинированным дурам.
— Не шуми… — негромко
