Ричард Длинные Руки – барон - Гай Орловский

Смит тут же потянулся через стол к огромному блюду. Там с веселыми возгласами разделывают запеченного целиком кабана, в страшной оскаленной пасти кокетливо торчит печеное яблоко. Смит отхватил ножом увесистый кусок и с торжеством перетащил на свою тарелку.

После того как поели и многое обговорили, слуги незаметно убирали блюда и ставили на их место круги сыра: козьего, что обладает способностью взвеселять сердце и лечить небольшие раны, и овечьего, иные вдобавок отличались цветом и размером. Смит объяснил, гордясь тем, что везде побывал и все повидал, что этот сыр привезли из дальних стран, у него такой дивный вкус, богатые люди готовы покупать за любые деньги.

Я знаком показал, чтобы мне вместо сыра поставили что-нить сладкое, и тут же столешница заполнилась как горшочками с разными видами меда, так и сотами – блестящими, истекающими тягучим соком.

– Спасибо, – сказал я, – но что к нему…

Подвинув горшочки, на край стола опустились горячие пироги, явно только что испеченные, запах сбивает с ног, шибает медом.

Гослинг величественно улыбнулся мне, только мы двое равны друг другу по рангу.

– Сэр Легольс, у вас просто дивный пес! Вот и мой проницательный друг Тетон обратил на него внимание…

Колдун слегка наклонил голову, подтверждая слова правителя. Я улыбнулся как можно беспечнее:

– Правда?.. А я смотрю, прибилась к нам по дороге какая-то собака…

Гослинг сказал благожелательно:

– Оставьте ее нам. У нас при кухне она будет чувствовать себя уютнее, чем с вами в походе.

– Не сомневаюсь, – заверил я. – Но я, хоть и равнодушен к собакам… но люблю крупных животных. У меня и конь видели каков? И коров мой отец подобрал одну к одной. У соседей просто козы какие-то, а не коровы.

Гослинг улыбнулся.

– Это и понятно. Если ваш батюшка такого же роста, как и вы, сэр Легольс, то у вас все должно быть крупное. Однако ваша собачка очень заинтересовала нашего друга Тетона, он знаток древних книг… он готов предложить за нее даже пару золотых монет… вы это хотели, отец Тетон?

Колдун снова чуть наклонил голову, я увидел в пугающе расширенных зрачках свое отражение.

– Совершенно верно, благородный господин. У моего отца была такая же… я очень хотел бы в память о нем…

Он ронял слова медленно, неспешно, приковывая внимание, я ощутил некоторое оцепенение, голос начал звучать в голове громче, резонировать, отдаваться в костях черепа и сползать к позвоночнику.

Да пошел ты, блеснула злая мысль, и сразу я ощутил прилив свежей крови. Не удалось колдовством, так пытаешься простым гипнозом? Пшел вон, Мессинг недоделанный.

Иногда приходится прикинуться дурачком, чтобы не выглядеть идиотом, я растянул лицевые мускулы в улыбочку:

– О, сочувствую!.. Как только у моей собачки будут щенки, я вам пошлю весточку.

В неподвижном лице колдуна все-таки что-то неуловимо изменилось, я ощутил острый запах разочарования. Да пошел ты, повторил я мысленно, черпая в этой магической формуле добавочную мощь. Хрен меня возьмешь такой арифметикой. Я и алгебру уже давно знаю.

– Это кобель, – сообщил он мрачно.

– Так это еще лучше! – обрадовался я. – Он тут сегодня побегает по здешним дамам, у вас будет столько его потомства, что на продаже щенков состояние сколотите!

Гослинг вздохнул.

– Увы, это будет уже не то…

Мы заговорили о собаках, про их преданность, ум, красоту, благородство. У всех в запасе множество историй, и когда люди говорят о собаках, находят общий язык даже с самыми лютыми врагами. Здесь могут перебивать и спорить, не опасаясь показаться неучтивыми или даже грубыми, потому что в эти моменты все мы остро чувствуем общие узы собачества, что крепче даже уз крови.

Только Тетон помалкивал, что-то не похоже, что вообще собачник. У каждого в запасе, как я уже сказал, случаи, и как не рассказать, когда все рассказывают, так что брешешь, брат колдун, ты меня пытался просмотреть, не вышло, а я тебя насквозь вижу…

Он чуть вздрогнул, словно уловил мою мысль, напрягся, я почти увидел, как его начинает окружать плотное магическое облако с помехами для чужого радара.

По комнате поплыли ароматные запахи печеной рыбы, и на стол начали опускаться блюда, при виде которых у меня беспокойно задвигался желудок. Затем появились блюда с жареными зайцами, мелкой птицей, пироги с рыбой, мясом и ягодами, а в широкогорлых кувшинах – холодные компоты и соки.

Я ел с жадностью, желудок все хватал и требовал еще. Я не знал, куда он все это складывает, но так прекрасно поглощать хорошо приготовленное мясо, раздирать жадными пальцами только что запеченного гуся, вдыхать горячий аромат жареной форели, забрасывать в рот крохотные, обжаренные в сухариках тушки мелких птичек!

В зал вошла рослая статная женщина в платье, что блестит от высокого воротника до края подола от обилия драгоценных камешков. Высокая прическа увенчана небольшой короной из красноватого золота, на зубцах голубые камешки.

Женщина приблизилась к Гослингу, наклонилась и что-то шепнула, глядя на меня исподлобья. Лицо смуглое, сперва я решил, что слишком долго пробыла под открытым солнцем, потом подумал насчет мулатости, но чуть позже холодок прокатился по всему телу.

Стараясь не выдать дрожи, я старательно держал губы в улыбке, хотя холод морозит рот и стекает по горлу в грудь и внутренности. Темная Герцогиня! Раньше только слышал о ее существовании, но считал, что это допотопные легенды. Да еще колдун по правую руку правителя. Похоже, лучше бы нам заночевать в открытой степи под дождем.

Я взглянул на колдуна.

– Ваша светлость, я не заметил в ваших владениях церкви…

Я сделал паузу, он не стал ждать, когда закончу, хохотнул жизнерадостно:

– Слава богу, я все еще безбожник!

За столом весело засмеялись удачной шутке. Я тоже улыбнулся, сказал легко:

– Мы как-то видели по дороге надгробный камень с надписью: «Здесь лежит безбожник. Красиво одет, но пойти некуда».

Снова прокатился смех, но у некоторых звучал несколько натянуто. Рядом со мной молодой и красивый рыцарь, я так и не запомнил его имя, хотя едем в одном отряде, сказал легкомысленно:

– Бог есть, но я в него не верю.

Колдун улыбался торжествующе, я раскрыл было рот для ядовитого ответа, очень уж захотелось чем-то осадить, но опомнился: а мне это надо? Как будто сам верующий.

– Главное, – сказал другой рыцарь, Екескул, – вера в свои руки, свои мускулы, свою отвагу и свой меч! Разве этого мало?

Гослинг обратился ко мне:

– Сэр Легольс, мы сидим в медвежьем углу, носа не кажем за пределы, а вы попутешествовали… Как в ваших краях насчет героических деяний? Мне сыновья уши прожужжали насчет подвигов. Рвутся, понимаешь, драконов рубить, принцесс освобождать…