Демон ветра - Роман Глушков

Патруль, выйдя из-за постамента Cтального Креста, нарисовался на освещенном участке площади. По всей видимости, ночная служба на площади Святого Петра была для гвардейцев скукой: эксцессы здесь случались, пожалуй, реже, чем наводнения в африканской пустыне. Ангелы-Хранители проследовали на середину освещенного участка и остановились, лениво переговариваясь и озираясь по сторонам. Похоже, возвращаться в караульное помещение у ворот соборной ограды они собирались еще не скоро.

Это нарушало планы Сото, но он был готов к подобному развитию ситуации. Не спуская глаз с патруля, он порылся в поклаже и извлек оттуда загодя припасенную пивную бутылку. После пробежки по лестнице чертовски хотелось глотнуть пивка, но злоумышленник позволил себе лишь немного воды из поясной фляжки. Пить из бутылки было опасно для здоровья – в ней плескалось не пиво и не вода, а бензин. Оглядываясь на зевающих гвардейцев, Сото подкрался к внешнему ряду арочных колонн, за которыми обрывался вниз каменистый склон Ватиканского холма. Спрятавшись за колонной, каратель поставил бутылку на землю и, чиркнув спичкой, запалил тряпичный фитиль, служивший затычкой для бутылки с зажигательной смесью. Не мешкая, Мара подхватил огнеопасный сосуд и швырнул его вниз, прямо на камни у подножия холма.

Применять подобные штуковины как оружие Сото не любил – слишком ненадежные, – но использовать их в качестве отвлекающего средства не гнушался. Бутылка звякнула о камень где-то на склоне, вслед за этим полыхнула во мраке яркая вспышка, сопровождаемая фырчаньем воспламенившегося бензина. Отблески оранжевого пламени, не заметить которые было сложно, заплясали на колоннах аркады, нарушая царивший под ней полумрак. Мара не стал наблюдать за разгоравшимся внизу пламенем – похватав вещи, он поспешно присоединился к молившимся паломникам, стараясь при этом не высовываться на освещаемый прожектором участок. Упав на колени неподалеку от дремлющего богомольца, каратель сделал вид, что усердно молится, а сам зорко поглядывал туда, где играли во мраке оранжевые всполохи.

Как и предполагалось, странный огонь у подножия холма вызвал у патрульных любопытство. Троица Ангелов встрепенулась и быстрыми шагами направилась туда, где полминуты назад скрывался злоумышленник. Бодрствующие паломники тоже обеспокоенно завертели головами. Лишь сосед Сото не отреагировал – как клевал носом, так и продолжал клевать.

Момент выдался благоприятный: гвардейцы отирались под южной аркадой, стараясь разглядеть, что же творится внизу; паломники обеспокоенно следили за суетившимися гвардейцами. Пламя тем не менее затухало – бензин на голых камнях выгорал быстро. Вскочив с колен, Сото подхватил чехол, перекинул его за спину и, не выходя из тени, бросился к подножию Стального Креста. Двигался он бесшумно и стремительно, насколько позволял груз.

Постамент Ватиканского Колосса являл собой мощную бетонную пирамиду высотой порядка двадцати метров. На месте усеченной вершины пирамиды было влито в бетон четырехгранное основание Креста, вертикальная опора которого для лучшей устойчивости плавно сужалась кверху подобно наконечнику копья. Вырубленная в бетоне лестница находилась на той грани постамента, что была обращена к собору Святого Петра, и, дабы воспользоваться ей, Сото пришлось бы обежать пирамиду по периметру. На это могло уйти много времени, не считая подъема по лестнице, и потому каратель решил воспользоваться более трудоемким, однако и более быстрым способом. Взяв хороший разбег, он заскочил на ближайшую к нему покатую грань постамента и принялся энергично взбираться по ней к вершине. Чем выше поднимался Мара, тем сильнее сгущалась вокруг него темнота, но ему все равно постоянно мерещилось, что его карабкающаяся фигура видна с площади как на ладони; еще секунда – и позади раздадутся грозные окрики вперемешку с пистолетными выстрелами.

Сото не оглядывался, но успевал посматривать туда, где минуту назад он совершил свое дерзкое хулиганство – невинную шалость по сравнению с задуманной авантюрой. Двое Ангелов бежали к ведущей с холма лестнице, намереваясь спуститься и выяснить причину возгорания, а один спешно возвращался в караульное помещение, по всей видимости, доложить о происшествии. Подходящая минута, чтобы благополучно завершить первую часть плана – добраться до Стального Креста, – ибо вскоре на площади наверняка появится дополнительный патруль вместе с пожарной командой, после чего у паломников начнут проверять документы и препровождать их с холма. Мара надеялся, что к тому моменту он уже будет в недосягаемости для зорких глаз гвардейцев, а с каждым пройденным шагом эта надежда в нем укреплялась. Ангелы-Хранители не будут заламывать головы и пялиться в темноту. Им даже на ум не придет, что следующая выходка развлекавшегося со спичками хулигана будет настолько безумной.

Достигнув основания Креста, Сото чувствовал боль в ногах, натруженных от скоростного подъема по наклонной плоскости, но он не позволил себе даже короткую передышку. Каратель приблизился к одному из четырех несущих стояков, потуже затянул ремень притороченной к спине поклажи и отогнул закрепленные на запястьях и лодыжках верхолазные крючья. Проделав это, он не раздумывая начал карабкаться по армированным перемычкам, соединяющим стояки в единое целое – монументальный «ствол» Стального Креста. Мара постарался изгнать из головы все мысли, беспокоясь, как бы излишние сомнения снова не спровоцировали пережитый им психический срыв. Во избежание этого следовало действовать решительно и сконцентрироваться только на конечной цели – поперечной перекладине Креста. И пусть она находилась от карателя на расстоянии каких-то полутора сотен метров, дорога к ней пролегала не по твердой земле, а по вертикальным решетчатым пролетам, уходящим во мрак на головокружительную высоту. Дорога, один неверный шаг на которой означал мгновенное возвращение к ее началу. Возвращение уже без шансов на повторную попытку.

Впрочем, особого страха по этому поводу Сото не испытывал. Разве в его жизни это была первая дорога, которая вела в небеса? Подняться туда – еще не самое страшное. Спуск с небес – вот насчет чего действительно следовало поволноваться…

Служба у дона Диего ди Алмейдо не позволяла Сото уделять много времени любимому увлечению, но забрасывать его наемный тирадор и не подумал. Отыскать в окрестностях Сарагосы подходящее для ночных прогулок по воздуху местечко оказалось несложно; сложно было сохранить их в тайне. Во избежание ненужных расспросов Мара хранил Летягу и кое-что из своего вооружения у местного кузнеца Гедеона, чья кузница располагалась неподалеку от асьенды. Благодаря умению обращаться со слесарным инструментом и техникой, новый старшина тирадоров сеньора ди Алмейдо довольно скоро снискал уважение пожилого кузнеца. Как признавался Гедеон, подобные таланты среди наемных головорезов попадались крайне редко, поэтому он и позволял Сото иногда похозяйничать у себя в кузнице. В благодарность за такую любезность Мара постоянно подкидывал кузнецу высокооплачиваемую работенку, когда в асьенде порой возникала нужда в умелых руках Гедеона. Сеньор Диего щедро платил тем, кто знал толк в своем ремесле, независимо от того, являлся специалист виноградарем, ремесленником или тирадором.

Сото не требовал для себя высокого жалованья даже тогда, когда в его обязанности стали входить не только охрана поместья и сопровождение сеньора в его поездках, но и то, что сеньор привык называть «восстановлением чести и справедливости». И хоть после первого же приведенного Мара в исполнение «приговора» жалованье его возросло почти втрое, молодой тирадор со странными, непонятными многим, принципами готов был работать и вовсе бесплатно. К вопросам попранного достоинства – а тем более достоинства сеньора – он относился очень серьезно, ибо так диктовал ему кодекс собственной чести.

Сеньор никогда не приказывал Сото карать своих обидчиков, старый дон просто рассказывал старшему тирадору о терзающих его проблемах. Так было при первом откровенном разговоре дона Диего с Мара, так было и при последней их беседе, после которой решилась судьба бессовестного интригана Марко ди Гарсиа. Для Сото любое пожелание сеньора воспринималась как приказ, а приказы находящийся на службе у господина воин был обязан исполнять беспрекословно, четко и быстро.

Впервые поклявшись сеньору в том, что его задетая честь будет восстановлена, Сото даже не ведал, во что ввязывается. Явившись во всеоружии в земли некоего Салазара Сан-Мартино, имевшего наглость отсудить у ди Алмейдо часть виноградников, каратель рассчитывал, что легко перехватит жертву возле ее дома. Каково же было удивление Мара, когда он обнаружил, что Салазар проживает не в обычной асьенде, а в настоящем неприступном замке и вне его передвигается исключительно в сопровождении отряда отборных головорезов. Совершать дерзкую лобовую атаку на грозного врага, что приравнивалось у предков Сото к наивысшей доблести, каратель отказался. Не потому, что струсил – как истинный воин, он считал себя мертвым уже давно, – просто он пообещал себе, что непременно принесет сеньору голову его врага. Тирадор не сомневался: сеньор поверит ему и на слово, но все-таки будет лучше, если слово слуги будет подкреплено неопровержимыми доказательствами.