Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов

В таких условиях шла подготовка немецких войск к контрнаступлению, последние детали которого были обсуждены на совещании в Запорожье 17 февраля с участием Гитлера, Йодля, Манштейна, Клейста и других военачальников.

Контрудар наносили дивизии 1-й и 4-й танковых армий из Донбасса и танковый корпус СС из-под Харькова. На первом этапе предполагалось разгромить группу М.М. Попова и 6-ю армию, после чего начать наступление на Харьков. К началу удара 19 февраля у противника были в наличии почти все слагаемые успеха: превосходство в силах на участках наступления и фактор внезапности. Минусом являлась определенная незавершенность сосредоточения всех соединений, поэтому 48-й танковый корпус выступал 22 февраля. Но советские части были настолько измотаны и малочисленны, что вполне хватило того, что имелось. К тому же Ватутин начало контрудара у Красноармейска воспринял как попытку немцев прикрыть отход донбасской группировки за Днепр и отказал Попову в его просьбе отвести свою группу на 40–50 км из-за охвата ее врагом. Приказ удерживать позиции был отдан и 6-й армии. В результате к 23 февраля ее взяли в клещи, а ряд соединений оказались в окружении. Лишь после этого командование Юго-Западного фронта осознало всю сложность положения – угрозу очередного, как в 1941 и 1942 гг., поражения этого многострадального фронта и доложило 23 февраля в Ставку о реальном положении дел. 25 февраля Ставка санкционировала отход за реку Северский Донец. К 3 марта вновь разбитый Юго-Западный фронт завершил отход.

Поражение ЮЗФ ставило под удар правый фланг соседнего Воронежского фронта. Каких-либо серьезных резервов у Воронежского фронта также не было. 4-а танковая армия вермахта последовательно стала громить выдвигаемые ей навстречу части. Например, 3-я танковая армия отступила к Харькову, имея лишь десяток исправных танков.

4 марта начались бои на подступах к городу. Командование фронтом делало все, что было в его силах, подтягивая к месту сражения части с других участков. Они несколько задержали продвижение противника, но остановить оказались не в состоянии. Элитные танковые соединения СС вроде танковой дивизии «Великая Германия», «Рейх», «Адольф Гитлер» пробивались все дальше. Ими был окружен Харьков. 15 марта оборонявшие город части пошли на прорыв, и 16 марта Харьков был оставлен. К этому времени Ставка уже выделила по-настоящему крупные резервы – сразу несколько армий, что принесло свой результат. Последним крупным успехом немецкого наступления стало взятие Белгорода 18 марта, после чего оно выдохлось.

Показательно, что в качестве оперативного резерва в район Обояни начала прибывать из-под Демянска 1-я танковая армия, которой так и не суждено было принять участие в зимней кампании 1943 г., проведя это время на колесах.

К 25 марта бои затихли до 5 июля 1943 г. Если коротко резюмировать главные причины неудачи советского наступления во второй половине февраля, то они заключались в отрыве целей от средств. Хотя войскам ставились далеко идущие цели, но они не обеспечивались надлежащими ресурсами. Ставка не выполнила основного требования наступления – сосредотачивать главные силы на решающих участках битвы. Психологическая уверенность в том, что противник будет вести себя так, как это страстно хочется советскому Верховному командованию, сыграла свою негативную роль в руководстве операциями. В результате Ставка упустила уникальные возможности зимы 1943 г., когда можно было создать как минимум еще один «сталинград», после чего выйти к Днепру и Крыму, как это и планировалось. Решающую пробу сил противоборствующим сторонам пришлось перенести на летнюю кампанию 1943 г.

Организационное чудо

Вернемся к исходному пункту – началу войны и вспомним исходные выводы.

Сталинская система управления («стиль – это человек») вооруженными силами в период 1939–1941 гг. стала быстро деградировать. Могучая еще недавно Красная Армия, которой по итогам учений в Белорусском и Киевском округах зарубежные военные специалисты давали самые высокие оценки (и она доказала их обоснованность на Халхин-Голе), в 1941 г. превратилась в мальчика для битья. Причем били ее не только германская (это понятно), но и финская и румынская армии. Финалом должно было стать крушение Советского Союза. Ситуацию спасли огромные «скифские» пространства, мощная военная индустрия, созданная с огромным запасом прочности, и нежелание Гитлера в духе 1917–1918 гг. превратить «войну империалистическую в войну гражданскую». СССР как государство устоял, но с перспективой долгой изнурительной войны на истощение в ожидании, когда западные союзники, прежде всего США, раскрутят свою военную мощь и не перевесят чашу весов. И вдруг, всего за полгода, Красная Армия из полуфабриката превратилась в сокрушающую силу, более мощную, чем великий вермахт!

Как такое могло случиться? Что способствовало в свершении форменного управленческого чуда? Поиск ответа на этот «частный» случай, думается, одновременно есть поиск ключа к судьбе России.

Качество и вектор управления в 1930—1940-е гг. зависели от одного человека – диктатора, полновластно распоряжавшегося ресурсами страны и жизнями своих подданных. Фигура Сталина будет привлекать к себе внимание прежде всего своей парадоксальностью, «диалектичностью», когда недостатки личности становятся продолжением его государственных достоинств.

Летом 1941 г. выяснилось, что боеспособность Красной Армии ниже критики. События лета 1942 г. продемонстрировали, что недостатки прошлого года преодолеть не удалось. Вермахт продолжал бить войска Красной Армии в любом сочетании, в том числе невзирая на огромный численный перевес советских войск в танках и авиации.

В августе – сентябре 1942 г. могло показаться также, что уровень военной бездарности и необучаемости советского генералитета вполне соответствует уровню царского командования 1905 и 1915 гг. Овладеть оперативным и даже тактическим искусством на уровне офицеров вермахта им не дано, и переход Власова и ряда других высших офицеров Красной Армии на сторону противника стал следствием понимания этой безнадеги. Также могло обоснованно показаться, что ситуация 1942 г. продолжает скатываться к положению 1905 и 1917 гг. С каждым новым поражением государство приближалось к кризису, способному перерасти в развал.

Это состояние в армии удалось преодолеть лишь к концу 1942 г. И в этом главное отличие от предыдущих и последующих периодов поражения России (1905, 1917, 1991 гг.). Сталин и вправду оказался великим управленцем, ибо он стал одним из немногих правителей в мировой (а не только российской) истории, который не только парализовал коллективный ум армии, но и сумел преодолеть состояние дезорганизации, выведя этот коллективный ум на достаточно высокое качество управления.

Можно удивляться тому, что Сталин выиграл тяжелую войну. А можно тому, что Сталин не проиграл ее, хотя сделал все, чтобы это случилось. Сталинское государство в начале войны походило на Персидскую державу, атакованную войском Александром Македонского. Самое большое государственное образование мира, способное мобилизовать несметные полки, рассыпалось под ударами относительно небольшой, но сплоченной силы македонян и греков. Причина – разная степень отдачи имеющегося потенциала. «Много» – не значит лучше.

Читая или слушая сталинистов, понимаешь, что им, как вначале и их кумиру, непонятна диалектика качества. Слова «цена» нет в их мышлении. Главное – результат. Причем результат внешний, не сопряженный с затратами. Их бесполезно спрашивать, почему, имея накануне войны 17 тыс. исправных танков и многократное превосходство в самолетах, через три месяца от этой силы остался прах, а вермахт с 3 тыс. танками оказался у ворот Москвы и Ленинграда? Вам расскажут про «внезапное нападение» или «предателя Павлова, открывшего фронт в Белоруссии», и прочие надуманные доводы. Точно так же бессмысленно спрашивать: почему Советский Союз производил в разы больше тракторов и комбайнов, чем в США, а зерно закупал за рубежом? Вам поведают про плохие погодные условия и рискованное земледелие. И что толку, что есть опыт Северной и Южной Кореи, маоистского и современного Китая, убедительно вроде бы доказывающий, как наращивать индустриальные мускулы по уму и без оного.

Сталин провел индустриализацию, а затем вооружение Красной Армии по принципу «мы за ценой не постоим». Этот способ возможен, если у власти под рукой «неисчерпаемые» ресурсы и можно их тратить не считая. Ни фашистская Германия, ни современные Япония, Южная Корея, Тайвань и прочие развитые государства такого позволить себе не могли и пошли иным путем. И даже миллиардный Китай ныне взял курс на политику «меньшими затратами – больший результат». И получилось то, что мы видим. А Советский Союз, так и не освоивший эту премудрость, сдан в исторический архив. А казалось бы, разработай лучший в мире танк, отличные самолеты и артиллерию (а в мирное время – трактора, станки), наделай их побольше – и вперед, к победе! Но почему-то оказалось, что если люди у тебя «расходный материал», то победы не видать. Все усилия оказываются зряшными.