Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов

Кроме того, стал проявляться фактор измора. Война шла на истощение, что тоже было на руку советскому командованию, имевшему куда большие людские резервы, чем вермахт, хотя соотношение потерь было просто страшным. По данным начальника генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдера, убыль вермахта на восточном фронте за период с 22 июня 1941 г. по 31 августа 1942 г. убитыми и пропавшими без вести составила всего 390 тыс. человек (запись в дневнике от 4.IХ.42 г.), тогда как счет безвозвратных потерь в Красной Армии шел на миллионы (примерно 6–7 млн). Даже с учетом коррекции в ту или иную сторону (спор о размерах потерь продолжается) Красная Армия несла непропорционально большие потери.

И последнее. События осени – зимы 1942–1943 гг. показали, что толковое управление серьезно сказалось на моральном состоянии простых солдат. Оборона Сталинграда стала символом этих перемен, хотя войска всегда хорошо показывали себя в позиционной борьбе «на пятачке». Столь многочисленные ранее факты паники в войсках в дальнейшем практически не встречаются. Красная Армия стала демонстрировать себя как целостный боевой организм. В зимней кампании впервые советские войска захватили большое количество пленных – свыше 200 тыс., тогда как с июня 1941 г. по июль 1942 г. – всего 17 тыс.! Правда, больше половины пленных пришлось на союзников Германии, но все равно – опять же впервые – количество пленных солдат противника превысило число плененных красноармейцев.

Зимой 1942/43 г. советское командование лучше распорядилось своими козырями и доказало, что может учиться воевать методами современной войны. Если ему в этом не мешали в Кремле.

Но одно настораживало. С окончанием зимы армия вновь потерпела поражение. Получалось, что фактор холода, фактор «генерала Зимы» пока что играл значительную роль в победах советского оружия. Летом 1943 г. предстояла генеральная проверка устойчивости советских войск. А значит, предстояло продолжить успешную линию по качественному преобразованию войск, чтобы доказать себе и противнику необратимость происходивших перемен.

Фронтовик и будущий известный культуролог Григорий Померанц вспоминал: «Бессмысленных потерь было немало в 1941–1942 годах… и в эвакогоспитале… я много раз выслушивал единодушный солдатский приговор сталинскому стилю войны: «Не война, а одно убийство». В 1943 году положение изменилось…» (13).

Но что именно изменилось по большому, глубинному счету? Структура армии, политический стой государства, абсолютная власть Сталина остались прежними. Неужели роспуск Коминтерна и избрание патриарха могли кардинально изменить положение на фронтах в атеистическом государстве, ставившем перед собой и без Коминтерна глобальные цели? Конечно, нет. И возвращение к принципам войны Тухачевского – Уборевича тоже могло не спасти ситуацию (современная Россия имеет все возможности учиться у процветающих государств, но… все время что-то мешает).

Главным, решающим в переломе 1942–1943 гг. были не реформы и даже не накопившийся опыт войны (в Гражданскую белым генералам он не помог победить поручиков и вахмистров, ставших комдивами и командармами, как и российским генералам, прошедшим школу Афганистана, разбить чеченское ополчение в 1990-е гг.). Решающим было то, что у власти стояли пассионарии. Такие личности могли совершать чудовищные ошибки, как в 1918 г. Они привели к Брестскому «миру», к потере хлебородных территорий, насильственной продразверстке, восстаниям казаков и крестьян, мятежу чехословацкого корпуса и левых эсеров. Власть большевиков просто обязана была пасть летом 1918 г., как до того пало Временное правительство. Однако большевики смогли переломить проигрышную ситуацию и победить. По той же причине римляне могли потерпеть несколько страшнейших поражений от Ганнибала, одного из которых было достаточно, чтобы поставить на колени заурядное государство, но выиграли войну. По той же причине, но с обратным знаком Российская империя пошла на позорный мир с Японией в 1905 г., хотя она потенциально была значительно сильней своего противника. Чтобы спасти монархию и империю, Николаю II надо было упереться и выиграть войну с Японией. Пусть победа была бы неполной, но Мукден и Порт-Артур надо было отбить. Запаса от этой победы хватило бы, чтобы удержать ситуацию в феврале 1917 г. Однако царь спасовал, и стало ясно – место вакантно. Такие на стремнинах истории не удерживаются.

Если для пассионария разгром под Нарвой становится прологом к Полтаве, то для деграданта даже благоприятные условия – прологом к сдаче позиции.

У пассионариев есть еще одно драгоценное качество: кроме собственной высокой энергетики, выражаемой в напористости, стремлении к достижению грандиозных целей (одни планы осуществляются, другие терпят крах, но прогресс они обеспечивают, и современная цивилизация создана умом и энергией пассионариев), они еще способны раскачать, разогреть общество. И тогда Ильи Муромцы, что лежали на печи тридцать лет и три года, начинают действовать. И вот невесть откуда берутся ученые, военачальники, управленцы высокого класса. Да и «простой» народ свершает то, что от него никто не ожидал. (Кто мог предугадать столь нелогичный научно-индустриальный взлет рисовых обществ Южной Кореи и Тайваня?)

События 1941 г. показали, сколь велика роль личности правителя, его психологии, методов управления, принципа подбора команды управленцев в недемократическом государстве. Сталин мог создать предпосылки к чудовищным поражениям начала войны, и он же сделал очень многое для последующей победы в ней. Хрущев, Брежнев, как до них личности царей, оказывали огромное, а на отдельных отрезках исторического времени решающее значение. В авторитарном обществе роль личности слишком велика. Именно от персоны властителя зачастую зависит судьба страны. Властвование Горбачева, который всего за несколько лет полностью дезорганизовал управление в государстве, тому печальное доказательство. Поэтому совершенно прав был К.К. Рокоссовский, который неудачи 1941–1942 гг. вывел из стиля руководства Ставки, т. е. Сталина:

«Ставка излишне часто вмешивалась в деятельность командования фронта по оперативным и даже тактическим вопросам. Она необоснованно торопила командование фронта с подготовкой и нанесением контрударов, использованием тех или иных направлениях частей и соединений, несмотря на то, что в конкретных условиях обстановки командование фронта могло более своевременно решать такие вопросы… Поэтому Верховное Главнокомандование должно было проявить выдержку и большое предвидение. Оно не должно было толкать командование фронта и армией на преждевременный переход в наступление, так как советские войска в то время не были к нему подготовлены и несли неоправданные потери в бесплодных контрударах».

Верховное главнокомандование – мозг вооруженных сил. От качества его мышления зависит жизнедеятельность всего государственного организма, умонастроение низших звеньев. Действия же генералов в 1941–1942 гг. выглядели зачастую как учеба в начальных классах. В приказах-ориентировках, спускаемых сверху, в том числе за подписью Сталина, постоянно упоминался один и тот же набор слагаемых успеха: предварительная разведка поля боя, необходимость взаимодействия пехоты, артиллерии и танков, надежная связь штабов с передним краем. Получалось, что командиры никак не могли запомнить последовательность действий, упуская то один фактор, то чаще сразу все. Не мудрено, что в наше время появились книги, в которых советский генералитет выставляется либо дураками, либо предателями (показательно сочинение Ю. Мухина «Если б не генералы…»). В них приведен такой обильный материал (например, обстоятельная и справедливо злая книга В. Бешанова «Год 1942 – «учебный»), что можно было бы согласиться с подобными утверждениями и сказать, что после репрессий 30-х гг. в строю остались в основном бездари или карьеристы, готовые служить любому сильному хозяину, вроде Власова. Однако эти же «дураки» выиграли войну, приведя к Берлину сильнейшую армию мира.

Никакого чуда в такой метаморфозе не было. Дело в системе управления. В одной системе люди могут выступать «дураками», в другой – умницами. Можно вспомнить позднее брежневское время, когда руководители, многие из которых активно участвовали в превращении страны во вторую по экономической, научно-технической и военной мощи державу, к концу 70-х гг. стали выглядеть довольно глупо. По мере ухудшения ситуации в государстве они, некогда по-настоящему заслуженные люди, вешали на себя все большее количество орденов и с удовольствием внимали лести в лошадиных дозах. А можно вспомнить Китай 60—70-х г. В то время китайская бюрократия считалась едва ли не самой неэффективной и зашоренной. Но вот пришел к власти Дэн Сяопин, и отрицательный знак быстро поменялся на противоположный. И где теперь анекдоты про недалеких китайцев, которые утром сажают картофель, а вечером его выкапывают, потому что «кусать хочется»? А можно вспомнить бездарную танковую атаку на Грозный в декабре 1994 г., приведшую к гибели тысяч солдат. Трудно поверить, что эту операцию планировали не дилетанты, а люди, отдавшие военной профессии десятки лет своей жизни. Но в тогдашней системе воевать можно было трояко: плохо, очень плохо и на грани предательства. Так было устроено государственное управление тех лет. Лишь когда система несколько изменила свои принципы существования, эти же генералы стали воевать неплохо.