Радуга тяготения - Томас Пинчон

— Секрета? — Берегись, Ленитроп. — За каким рожном мне сдались…

— Ты не военный корреспондент.

— Почему мне все это твердят? Никто не верит. Военный корреспондент я, кто ж еще? — Тыча ей в нос нарукавной повязкой. — Читать умеешь? Написано: «Военкор». У меня даже усы есть, видала? Прям как у этого Эрнеста Хемингуэя.

— А. Стало быть, ты, наверно, не ищешь Ракету Номер 00000. Это я глупость сморозила. Извини.

Ох батюшки, отсюда-то я выберусь? грит себе Ленитроп. Баба меня раскручивает, типичный «барсук» — что я, «барсуков» не встречал? Кому еще занадобится единственная из 6000 ракет, на которой устройство из «Ими-колекса G»?

— И «Шварцгерэт» тебе тоже нафиг не сдался, — продолжает она. Она продолжает.

— Чего?

— Он еще называется «S-Gerät».

Смежный высший агрегат, Ленитроп, вспомнил? Вернер ухает на пологе. Как пить дать — этому Чичерину сигналы подает.

Параноики — параноики (Паремия 5) не потому, что параноики, а потому, что раз за разом нарочно загибают себя, идиота ебаные, в позу параноика.

— И откуда бы это, — тщательно вскрывая свежую бутылку «Нордхойзер Шаттензафт», поппп, из последних сил изображает Кэри Гранта, хотя в кишках гулко и туго, учтиво наполняет бокалы, один вручает ей, — столь, очаровательной, юной, барышне, что-то знать, о ракетных, жисть-тянках?

— Я читаю почту Вацлава. — Как будто глупый вопрос — да и впрямь глупый.

— Зря ты так болтаешь черт знает с кем. Узнает Чичерин — прибьет тебя.

— Ты мне нравишься. Интриговать нравится. Играть нравится.

— По-моему, тебе нравится усложнять людям жизнь.

— Ну и пожалуйста. — И давай нижнюю губу выпячивать.

— Ладно, ладно, рассказывай. Но я не уверен, что «Гардиан» заинтересуется. У меня, понимаешь ли, редакторы довольно-таки зануды.

Гусиная кожа стягивает ее голые грудки.

— Я как-то раз позировала для ракетной эмблемы. Может, видал. Красивая ведьмочка верхом на A4. Устаревшая метла на плече. Я была Королевой Красоты в 3/Art. Abt. (mot) 485[157].

— И ты правда ведьма?

— По-моему, склонности у меня есть. На Брокене уже бывал?

— Да я только в город приехал.

— Я там бывала каждую Вальпургиеву ночь с первых месячных. Отведу тебя, если хочешь.

— Расскажи про этот — ну, «Шварцгерэт».

— Тебе же вроде неинтересно?

— Откуда мне знать, интересно или нет, если я даже не знаю, что мне должно или не должно быть интересно?

— Ты, наверное, и впрямь корреспондент. Словами ничего так жонглируешь.

Чичерин с ревом врывается через окно, его наган в кулаке плюется огнем. Чичерин приземляется на парашюте и укладывает Ленитропа одним приемом дзюдо. Чичерин въезжает прямо в комнату на танке «Иосиф Сталин» и разносит Ленитропа 76-миллиметровым снарядом. Спасибо, что задержала его, либхен, он шпион, ну, пока-пока, смотаюсь в Пенемюнде к роскошной польке с сиськами, что как ванильное мороженое, попозже загляну.

— По-моему, мне пора, — грит Ленитроп, — машинке надо новую ленту, карандаши отточить, ну, сама понимаешь…

— Говорю же, он сегодня не придет.

— Почему? На этот твой «Шварцгерэт» охотится?

— Нет. Он последних новостей не знает. Депеша из Штеттина пришла вчера.

— Не шифрованная, разумеется.

— А зачем?

— Вряд ли такая уж важная.

— Продается.

— Депеша?

— «S-Gerät», долдон. Его может добыть человек в Свинемюнде. Полмиллиона швейцарских франков, если охота купить. Каждый день до полудня ждет на Штранд-променаде. В белом костюме.

Ах вот оно что.

— Блоджетт Свиристель.

— Не сказано, как зовут. По-моему, не Свиристель. Тот к Средиземноморью поближе держится.

— А ты неплохо шаришь.

— Свиристель в Зоне — уже легенда. И Чичерин. Откуда мне знать — может, и ты. Тебя как зовут?

— Кэри Грант. Ли-ха, Ли-ха, Ли-ха… Слушай, Свинемюнде — это же в советской зоне.

— Ты прям как немец. Забудь границы. Забудь подразделения. Нету их.

— А солдаты есть.

— Это да. — Глядя на него. — Но это другое.

— А.

— Разберешься. Все зависло. Вацлав говорит — «междуцарствие». Надо просто плыть по течению.

— Поплыву-ка я отсюда, малыш. Пасип тебе за новости — и Шлакобери сымает перед тобой шляпу…

— Пожалуйста, останься. — Свернулась калачиком в постели, но глаза вот-вот потекут слезами. Ах черт, Ленитроп, ну ты и болван… но она же просто мелкая девчонка… — Иди сюда…

Однако едва он вставил, она дичает и слегка теряет рассудок, раздирает его ноги, плечи и жопу обгрызенными ногтями, острыми, как пила. Заботливый Ленитроп старается не кончать, пока она не готова, но тут нечто тяжелое, пернатое и очень колючее плюхается ему на поясницу, подпрыгивает, и Ленитропа срывает — Лиху, как выясняется, тоже — ЦОННГГГ! ииииии… ах ты черт. Хлопают крылья, и Вернер — ибо это Вернер — отчаливает во тьму.

— Блядская птица, — орет Ленитроп, — еще раз попробует — я «Малыша Рута» ему в жопу засуну, блин… — это заговор это заговор это павловские рефлексы! или еще что. — Его Чичерин научил, верно?

— Неверно! Это я его научила. — И она улыбается ему, как счастливая четырехлетка, и ничего не скрывает, и Ленитроп решает впредь верить каждому ее слову.

— Ах ты ведьма. — Паранойя не дремлет, и однако он устраивается под стеганым покрывалом рядом с длинноногой колдуньей, закуривает сигарету и, невзирая на бесчисленных Чичериных, что запрыгивают через непокрытые стены с целыми арсеналами катастрофы — и все для Ленитропа, — вскоре умудряется даже заснуть в ее голых распахнутых объятьях.

□□□□□□□

Заря из воскресных комиксов, очень синее небо с оглушительно розовыми облаками. Грязь на булыжнике так гладка, что отражает свет, — не по улицам ходишь, а по эдаким длинным и прожилчатым срезам сырого мяса, сухожилиям оборотня, окороку Зверя. Ну и ножищи у Чичерина. Лихе пришлось напихать лоскуты старой сорочки в сапоги, чтобы пришлись впору Ленитропу. То и дело уворачиваясь от джипов, десятитонных грузовиков, русских верховых, он наконец ловит попутку — 18-летний американский первый лейтенант в сером штабном «мерседесе», помятом с крыши до колес. Ленитроп виляет усами, светит повязкой, надут на весь свет. Солнце уже потеплело. В горах пахнет хвоей. Летеха этот за рулем, из танкового подразделения, охраняющего «Миттельверке», считает, что Ленитроп проберется внутрь без проблем. Английская ГОРО пришла и ушла. Сейчас американские артиллеристы деловито пакуют и высылают детали и инструменты сотни A4. Тот еще геморрой.

— Хотим все вывезти, пока русские не захапали. — Междуцарствие. Что ни день, заявляются гражданские и бюрократы, туристы высокого уровня — поглазеть и поахать. — Небось, они таких здоровых и не видали раньше. Что за фигня-то? Цирк с конями. Пальцем не шевельнут — приехали и смотрят. Обычно с камерами. Я гляжу, у вас нету. Если надо, на главных воротах можно взять напрокат.

Очередной разводила. Желтый Джеймс, повар, раздобыл себе тачку с сэндвичами — слышно, как зазывает в тоннелях: «Приходите, получите! Горячие-холодные, и зелени фунт!» И еще через пять минут у половины этих жрущих придурков все очки будут в сале. Ник Де Профундис, местный лодырь, всех удивил, в телефонной будке фабричных корпусов обернувшись деятельным бизнесменом, — продает ракетные сувениры: мелочи на брелоки, скрепки для денег или декоративные булавки для той особенной, что осталась дома, латунные форкамеры из камер сгорания, подшипники от сервопривода, а на текущей неделе самый писк — диоды-желуди «СА 100», смесительные клапаны, спертые из «Телефункенов», и совсем раритетные «СА 102» — эти дороже, само собой. А еще есть Грэм по прозвищу Микро — отрастил бачки и шныряет в штольнях, куда забредают легковерные посетители:

— Эй, ПСССТ.

— Пссст?

— Ну и ладно.

— Вот теперь даже интересно.

— Подумал, что ты вроде храбрый. На экскурсию?

— Я-а просто отошел на секундочку. Я уже назад, правда…

— Скучновато, а? — Вкрадчивый Микро выдвигается на позиции. — Не задумывался, что тут на самом деле творилось?

Посетитель, готовый потратить баснословные деньги, редко о них жалеет. Микро знает тайные двери в скальные коридоры, что ведут в «Дору», концлагерь возле «Миттельверке». Каждому экскурсанту выдают электрический фонарь. Имеет место торопливый базовый инструктаж — что делать, если встретишь мертвых.

— Не забывайте, они тут были разобиженные. Когда американцы освободили «Дору», выжившие заключенные стали буйствовать — грабили, обжирались и напивались до блева. К остальным вместо американской армии пришла Смерть — духовное, то бишь, освобождение. Эти наверняка буйствуют духовно. Думайте осторожней. Используйте против них естественное душевное равновесие. Не забывайте, что они атакуют, когда вам башню сносит.