Король-сердцеед - Пьер Понсон дю Террайль

И юная парочка с нетерпеливым любопытством свесилась головами с балкона, ожидая появления наваррской королевы Жанны д'Альбрэ.

Послышался звук фанфар. Сейчас же король Карл IX вскочил на приготовленную лошадь, поехал в сопровождении гвардейцев к площади Шатле и там встретил кортеж королевы Жанны.

— У нас здесь отличное место, не правда ли, милый Рауль? спросила Нанси.

— Да, отсюда мы увидим весь кортеж.

— Внимание! — сказала камеристка, которая превратилась в жадного до зрелищ ребенка.

Действительно, в этот момент перед ними, среди густой толпы любопытствующих горожан, медленно двигались носилки королевы Жанны, несомые четырьмя красавцами мулами, упряжь которых была усеяна колокольчиками. У правой дверцы ехали принц Генрих Бурбонский и Пибрак, у левой — Ноэ и Крильон.

Поравнявшись с носилками, король спешился и сел рядом с королевой Жанной. Спереди и сзади носилок шли королевские гвардейцы и тридцать офицеров и дворян свиты, составлявших единственный эскорт, взятый с собой наваррской королевой.

Когда кортеж прибыл к главным воротам, Нанси сказала:

— А теперь давай поразнообразим наше удовольствие!

— Это как же?

— А вот пойдем! — Нанси взяла пажа за руку и, проведя его по коридору к другому окну, которое выходило на луврский двор как раз против главного входа, спросила: — У тебя хорошие глаза, Рауль?

— Превосходные!

— Так ты смотри, пожалуйста, на наваррскую королеву в тот момент, когда она выйдет из носилок.

— Зачем?

— Да затем, чтобы видеть, какова она, а то я немного близорука!

Должно быть, Нанси сильно преувеличивала, так как сама, несмотря на свою «близорукость», отлично видела королеву Екатерину и принцессу Маргариту, которые стояли среди густой толпы придворных дам на главном подъезде. Но вот носилки остановились. Король вышел первым и предложил королеве Жанне руку; она оперлась на руку короля и вышла из носилок.

Ее появление вызвало рокот всеобщего одобрения. Точно так же как в принце Генрихе Наваррском все придворные ожидали встретить не элегантного и остроумного сира Коарасса, а неотесанного мужлана, грубого пастуха, провонявшего чесноком, так и в королеве Жанне д'Альбрэ рассчитывали увидеть идеал кальвинистки (королева стояла во главе партии гугенотов), то есть высокую, худую женщину, одетую в грубые одежды и отталкивающую всех суровым видом неприступной ханжи. Однако луврские придворные жестоко ошиблись. Королева Наварры была красива и казалась гораздо моложе своих лет. Ей было тридцать девять, но на вид ей нельзя было дать и тридцати; она была красива, как настоящая беарнка: у нее были черные живые глаза, пухлые губы и пышные иссиня-черные волосы. Видя ее рядом с Генрихом Бурбонским, ее можно было принять не за мать, а за сестру этого юного принца.

Она подошла к королеве Екатерине с изяществом и достоинством породистой женщины; принцессе Маргарите она дала поцеловать руку, чем сразу показала, что смотрит на Маргариту как на свою будущую сноху, а затем, опираясь на руку короля, поднялась по лестнице.

— Однако! — сказала Нанси, — по-моему, при неракском дворе дело обстоит далеко не так плохо, как мы думали!

— Я тоже так думаю! — согласился Рауль.

В Лувре существовал большой зал, где обыкновенно происходили приемы гостей, здесь-то по приказанию короля Карла IX был поставлен стол для парадного пиршества, за которым чествовали наваррскую королеву.

Жанна заняла место по правую руку от короля. Королева Екатерина, сидевшая против Карла IX, имела по левую руку принца Генриха Бурбонского. По левую руку от короля сидела принцесса Маргарита, а от королевы Екатерины — герцог Крильон.

Нанси, которая по своему низкому служебному положению не имела права сидеть за королевским столом, шепталась с пажем Раулем в одном из уголков большого зала. Рауль сказал ей:

— Нет, я решительно уверен, что королева Екатерина искренне простила сира де Коарасса!

— Ах вот как? Ты так думаешь? — сказала Нанси с таинственным видом.

— Да разве вы не видите, какой у нее сияющий вид?

— Когда королева улыбается, это дурной признак!

— Ба!

В зал вошел Рене.

— Смотри! — шепнула Нанси, толкнув Рауля локтем в бок. Паж успел заметить взгляд, которым быстро обменялись королева Екатерина и парфюмер. С губ королевы не сбегала улыбка, но во взгляде блеснула молния.

— Нет, милый мой, — сказала Нанси, — сир де Коарасс еще не умер и не забыт, и королева все еще не простила обмана!

— Ну так что же, — возражал паж, — ведь принц все же женится на принцессе Маргарите.

— Конечно, — ответила Нанси, — но… — Девушка остановилась и затем резко сказала: — Ты еще слишком молод и ничего не понимаешь в политике. В данный момент за столом сидит еще один человек, которого королева-мать ненавидит гораздо сильнее, чем принца Генриха Бурбонского!

— Кого же это? — изумленно спросил Рауль.

— Наваррскую королеву!

Изумление Рауля перешло в остолбенение.

— Да почему? — спросил он.

— Почему? Да потому^ что королеве Жанне сорок лет, а ей можно дать тридцать, тогда как королеве Екатерине сорок пять и все сорок пять лет целиком отражены на ее лице!

— Что за идея!

— Милый мой Рауль, я вижу, что была права, когда сказала, что ты ровно ничего не смыслишь в политике!

— А я был прав, когда уверял, что вы видите удивительно все в черном цвете!

В этот момент королева Екатерина сказала Жанне д'Альбрэ:

— Дорогая сестра и кузина, я приготовила для вас помещение в новом доме, который выстроила на улице Босежур. Вы будете первой жилицей в нем!

Наваррская королева поклонилась в ответ.

В этот момент Рене снова прошел через зал и обменялся вторым взглядом с королевой Екатериной.

Тогда Нанси склонилась к уху Рауля и шепнула ему:

— Наваррской королеве грозит смертельная опасность!..

VII

Дом, который выстроила королева Екатерина на улице Босежур и который впоследствии стал называться «отель де Суассон», в момент приезда наваррской королевы еще не был окончен, но и тогда уже представлял собой истинное чудо архитектурного искусства. Левое крыло дома было специально подготовлено для приема королевы Жанны, и в последний месяц Екатерина Медичи очень часто заезжала на постройку, чтобы лично проследить за успехом работы. При этом она каждый раз говорила:

— Моя сестра и кузина Жанна Наваррская способна еще разуться в передней дворца из боязни попортить паркет гвоздями своих деревянных башмаков. Ведь это настоящая мужичка!