Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня - Луи Жаколио

Приближалась годовщина дня рождения канадца, и Оливье решил, что этот день будет отпразднован с одинаковой торжественностью как в главной деревне нагарнуков, где Дик считался приемным сыном племени, так и на прииске.

К этому дню им были выписаны фейерверк и несколько сотен маленьких музыкальных ящиков, которые предполагалось раздать нагарнукам с таким расчетом, чтобы в каждой семье было по музыкальному ящику. Кроме того, готовился грандиозный банкет на европейский лад.

Нагарнуки готовили к этому дню различные игры, пляски и песни в честь виновника торжества. Кроме того, туземцы решили приурочить к этому дню великое празднество — избрание нового преемника своему Великому Жрецу, хранителю Священного Огня. Великий Жрец был уже очень стар, и ему нужен был заместитель, или вернее, помощник, так как пока старик был жив, сместить его было нельзя, хотя он и не мог исполнять все свои обязанности из-за преклонного возраста. Преемником его должен был быть непременно один из его сыновей, так как должность жреца переходила по наследству. О новом преемнике для дряхлеющего жреца всегда было принято заботиться заблаговременно, так как священный алтарь Мото-Уаи не мог ни одной минуты оставаться без жреца, а церемония посвящения была довольно сложна и к ней приходилось заранее готовиться.

Происходило это великое торжество обычно не более двух-трех раз на протяжении века, и теперь лишь очень немногие старцы были в раннем детстве свидетелями подобной церемонии, так как настоящий Великий Жрец достиг уже девяноста лет от роду, а принял от отца должность, когда ему едва исполнилось пятнадцать лет.

Озеро Эйр, как мы уже говорили, изобиловало рыбой; особенно ценным и изысканным был особый род пятнистого лосося, водившейся исключительно на большой глубине, на лов которого приходилось выезжать чуть ли не на самую середину озера. Чтобы раздобыть эту рыбу к предстоящему банкету, Оливье приказал Ле Гуэну выйти на «Княжне» для лова на ночь, так как эта чрезвычайно осторожная рыба днем не ловилась. Биган, хотя и не получал предписания участвовать в этой экспедиции, все-таки ради компании отправился вместе с Ле Гуэном.

«Княжна» вышла на закате и возвратилась лишь с рассветом. Всю ночь дул сильный ветер, и Оливье, обеспокоенный столь долгим отсутствием судна, вышел с Диком на пристань встречать «Княжну», чтобы узнать от Ле Гуэна причины столь продолжительной ловли.

Оба моряка и состоящий при Ле Гуэне дежурный механик Дансан были бледны и расстроены настолько, что это сразу бросилось в глаза.

— Что случилось? У вас погиб человек? — с тревогой спросил Оливье.

— Нет, граф, благодарение Богу, экипаж не пострадал, но то, что с нами случилось, так странно, невероятно, что у нас сейчас еще выступает холодный пот на лбу при одном воспоминании. Я рад, что со мной были Биган и Дансан, которые могут со своей стороны засвидетельствовать, что то, что я скажу, не пригрезилось мне.

— Мы слушаем! — сказал Оливье, несколько взволнованный этим вступлением.

— Мы шли со скоростью в двенадцать узлов и, прибыв к восьми часам вечера на удобное место, закинули сети, а я приказал убрать паруса. До десяти часов мы четыре раза вытащили сети, и так как улов у нас был хороший, то я решил идти обратно. Мы с Биганом стояли на носу и разговаривали, когда Дансан пришел сказать, что все готово. Вдруг мы увидели, всего в двух или трех сотнях метров от нас, огонь наподобие фонаря на грот-мачте торгового судна, который как бы нырял по волнам, словно буек. Полагая, что это какая-нибудь затерявшаяся пирога, я приказал держать на нее; расстояние между огнем и нами быстро уменьшалось, как вдруг огонь нырнул и скрылся под водой, но почти тотчас же снова появился, хотя уже с другой стороны. Мы погнались за ним, но огонь то вдруг исчезал, то снова появлялся в другом месте, и так пять раз!

— Странно, — сказал Оливье, не будучи в состоянии догадаться, что бы это могло означать. — А вы вполне уверены, что не спали?

— О, нам было не до сна! Но это еще не все. В последний раз огонь исчез под водой, не угаснув; мы видели, как он медленно опускался все глубже и глубже и в конце концов остался неподвижным, продолжал гореть на большой глубине. Это видели все мы, а также и все наши люди. Биган уверяет, что видел нечто подобное в Северном море, что это «Летучий Голландец». Но всем известно, что «Летучий Голландец» появляется только в океане… Это, очевидно, какая-нибудь чертовщина, и мне думается, что это проклятое озеро заколдовано… Но и это еще не все: то, что было дальше, еще того хуже и удивительнее. Когда мы направились к берегу, то увидели, как что-то черное, выпуклое и блестящее, как спина кашалота, плыло за нами.

— Полноте, Ле Гуэн! В озере не только нет китов и кашалотов, но даже тюленей и особенно крупных рыб!

— Я сам это знаю, тем не менее это существо скользило за нами, не отставая, хотя мы все усиливали ход; скользило бесшумно. Так оно держалось у нас в кильватере в продолжение целого часа. Время близилось к рассвету, мы были уже недалеко от берега, когда это страшное существо с бешеной скоростью устремилось на нас, как будто собираясь пустить нас ко дну. Впрочем, благодарение Богу, этого не случилось, но оно, как бы поддразнивая нас, трижды оплыло вокруг «Княжны», затем, как камень, пошло ко дну и скрылось. Как только я не поседел за эту ночь!..

— Но вы сами сознаетесь, что все это невероятно, Ле Гуэн!

— Да, патрон, тем не менее это на самом деле было так, как я вам говорю!

— Мне думается, — вмешался Биган, — что на этом озере было совершено какое-нибудь страшное преступление, и этот огонь — душа умершего, которая просит, чтобы за нее молились!

— Ну, а этот выпуклый черный предмет, похожий на спину кашалота? — спросил Оливье.

— Это, я думаю, опрокинутая вверх килем шлюпка утонувшего, того самого призрака, о котором я говорю.

— Ну, а какой приблизительно длины был этот странный предмет?

— Ничуть не больше и не меньше корпуса «Княжны», и если бы мы были в океане, я бы поклялся, что это кит длиной от двадцати до двадцати пяти метров!

— Это, конечно, было бы самое правдоподобное предположение, но в этом озере, безусловно, не водятся киты. А вы, Дансан, что об этом думаете? — обратился Оливье к механику.

— Я, патрон, думаю, что все это наваждение, и будь я на месте капитана, я бы, недолго думая, приказал зарядить одно из орудий и пустил бы в этого кита или кто бы это ни был, дюжину добрых стальных орехов! Тогда бы мы посмотрели…

— И, быть может, вы были бы правы, поступив так! — задумчиво прошептал Оливье, затем, обращаясь к Бигану и Ле Гуэну, добавил: