Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Московская поездка убедила Бейкера, что Белый дом сможет балансировать между Горбачевым и Ельциным, не поссорившись ни с одним из них: «Оба высоко ценили отношения с Джорджем Бушем и Соединенными Штатами – не только с точки зрения своего положения в мире, но и с точки зрения авторитета в своей стране». Однако фактически правительство США уже стало ключевым внешним игроком в советской внутренней политике – все участники советской драмы стремились обратиться к американцам за советом и помощью. Бушу не нравилась эта двойная игра. «С моей точки зрения, танцевать нужно с тем, кто находится на танцевальной площадке, – произнес президент США «для истории» в свой личный магнитофон в день советского референдума. – И особенно нельзя делать то, что может (привести к) дестабилизации»[670].
СТОЯНИЕ В МОСКВЕ
Всесоюзный референдум состоялся 17 марта и прошел спокойно, без явных подтасовок. Он подарил Горбачеву желаемый результат. Согласно официальной статистике, в референдуме приняли участие 148 574 606 человек, из них 113,5 миллионов (76,4 %) проголосовали «за» сохранение реформированного Союза. Но значительное количество людей, 32,3 миллиона (21,7 %) проголосовали против. Результат референдума приободрил консерваторов. Крючков, несмотря на свои опасения, вспоминал, что результат «превзошел все самые оптимистические прогнозы». Шеф КГБ считал, что это идеальный момент для введения президентского правления[671]. В Секретариате ЦК КПСС Олег Шенин провел совещание с высшими партийными чиновниками. Он считал, что на предстоящем Съезде РСФСР большинство должно отстранить Ельцина. Шенин надеялся, что на сей раз Горбачев даст решительный политический бой своему противнику[672].
На деле референдум не мог устранить сепаратистских притязаний в республиках. Шесть республик – три прибалтийские, а также Армения, Грузия и Молдавия – бойкотировали референдум. Латвия и Эстония решили двумя неделями раньше провести собственные референдумы, которые продемонстрировали сильную поддержку идеи независимых демократических государств. Например, в Латвии 73,3 % голосовали за независимость, причем явное большинство русскоговорящих граждан примкнуло к этническим латышам. Это был неожиданно ясный приговор горбачевскому проекту. Русских в Латвии и Эстонии мог раздражать и пугать прибалтийский национализм, но еще большее негативных эмоций они испытывали в адрес советского руководства и его провалившихся экономических реформ. Националистически настроенные прибалтийские русские ратовали за ельцинскую Россию, а не за горбачевский реформированный Союз. А многие разделяли стремление поляков и прибалтов «вернуться в Европу»[673].
Почти все республики, участвовавшие в референдуме, провели его по-своему. На Украине и в Казахстане сам вопрос был изменен и звучал еще более непонятно, чем предложенный Горбачевым. Большинство в этих республиках проголосовало «за» в пользу того, чтобы их суверенные республики присоединились к «союзу суверенных государств». Иначе говоря, голосовали за полный суверенитет своих республик и только потом за их вступление в какое-то содружество без федерального правительства. Украинский Верховный Совет добавил еще один вопрос, поставив на голосование Декларацию о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990 года. Большинство украинцев одобрили Декларацию. То есть они поддержали то, что горбачевский референдум планировал ограничить. А три западных региона Украины провели собственные местные референдумы, на которых люди голосовали за выход республики из СССР. Английский посол, приехавший в Киев 20 марта, отметил, что украинское руководство окрылено результатами референдума. Большинство в республике проголосовало за ее «суверенитет». Кравчук и его коллеги «излучали уверенность» в себе и своих идеях о будущем Украины[674].
Лавина референдумов почти полностью погребла под собой стратегический проект Горбачева. И что особенно важно, Ельцин и его сторонники получили то, что хотели. Идея российского президентства получила поддержку 56 860 344 человек из 79,7 миллионов голосовавших, то есть трех четвертей от общего числа. Около 21 миллиона человек проголосовали против. В Москве и Ленинграде голосовавших «за» российское президентство было 77,85 процента и 78,53 процента соответственно, в то время как только 50 процентов голосовавших в этих городах поддержали горбачевский Союзный договор. В 84 субъектах Российской Федерации проект Ельцина получил твердое большинство. Такой результат был ударом по национальному и региональному сепаратизму внутри самой Российской Федерации. Только три автономии, среди которых Татарская автономная республика с центром в Казани (переименованная в Татарстан), провели собственные референдумы и не участвовали в общероссийском референдуме по президенству[675]. Для Ельцина и «Демократической России», по одной из последующих оценок, «референдум стал репетицией президентской кампании[676]. Главный удар этой кампании был направлен против Горбачева. НЕТ «горбачевскому Союзу», как было написано в листовках «Демократической России», означало «ДА нашему Отечеству, за которое наши предки заплатили трудами и кровью, ДА нашей Родине, Вере, обычаям, нашему будущему»[677].
После референдума Горбачев не ввел чрезвычайных мер, как опасались московские интеллектуалы. Вместо этого он встретился с экономистами для еще одной дискуссии. Он хотел проверить, существует ли шанс запустить программу последовательных экономических реформ. Экономисты повторили свои предостережения, но ничего нового не сказали. Эта дискуссия напомнила Горбачеву слова Бейкера, сказанные два дня назад: «Президент Рейган обычно говорил, что нам нужен однорукий экономист. Слишком многие экономисты любят пускать в ход обе руки и говорить: с одной стороны так, а с другой стороны этак»[678].
Ельцин отреагировал на результаты референдума по-своему – снова пошел на конфронтацию. 22 марта приехал на Кировский машиностроительный завод в Ленинграде и выступил там с обращением к рабочим в духе польской «Солидарности». Российский лидер заявил, что союзные власти «грабят Россию», забирая половину ее ежегодных налогов – около 56 миллиардов рублей, и используют эти деньги для субсидий нерусских республик Средней Азии. «Хватит кормить другие республики!» – заявил Ельцин. Он обещал проиндексировать зарплаты в целях защиты от инфляции. Тысячи заводских рабочих, разозленных пустыми полками в магазинах и воодушевленных ельцинской риторикой, начали скандировать: «Горбачева в отставку!»[679]
В Москве движением «Демократическая Россия» верховодил историк Юрий Афанасьев. После референдума его пессимизм сменился оптимизмом. «Процесс фундаментальных изменений теперь неостановим», – заявил он британскому послу. Он только что получил значительный грант от Национального фонда демократии, влиятельного неправительственного центра в Вашингтоне, и у него были деньги на политическую кампанию. Даже издательства, принадлежащие партии, по его словам, брали доллары за то, чтобы печатать оппозиционные листовки. Часть предвыборной пропаганды попадала в российскую провинцию с помощью экипажей Аэрофлота, симпатизирующих демократам[680]. Уговорив осторожного Попова, Афанасьев
