Живые и мертвые - Неле Нойхаус

– Как он выглядел? – спросила Пия. – Во что он был одет?

– Я не знаю. – Йонелле пожала плечами. – Я внимательно не рассматривала. Но все шмотки были черного цвета – шапка и сверху капюшон.

– Черные джинсы и темно-синяя куртка, – уточнил Фабио.

– У него была борода, – вспомнила Йонелле.

– Нет, просто он был небрит, – поправил ее Фабио. – Это не настоящая борода, так, немного щетины здесь.

Он провел указательным пальцем над верхней губой.

– Усы? – помогла ему Пия.

– Да, точно.

– Сколько ему лет? Как вы считаете?

– Довольно старый. – Йонелле неуверенно посмотрела на своего друга. – Где-то сорок. Или даже старше… я не знаю.

Довольно старый! Да, спасибо, подумала Пия саркастически.

– Что было дальше?

– Он долго что-то переставлял, – ответил юноша. – Я подумал: «Эй, мужик, исчезни, наконец». У меня в четыре была тренировка в футбольной секции, а тренер всегда очень сердится, если кто-то опаздывает. Когда этот тип все-таки ушел, мы помчались вниз, и я поехал на мотоцикле на тренировку.

– А я хотела идти домой, – продолжала Йонелле, – но потом решила купить чего-нибудь вкусненького на заправке ГЕМ. Я пошла вверх по Эльбештрассе и на круговой развязке над Северным кольцом увидела, как этот тип садится в машину на парковочной площадке рядом с заправкой ГЕМ. В старый «Опель» темно-синего или черного цвета. Я запомнила номер, сама не знаю, почему. Может быть, потому что он был не местный. И тип этот был какой-то очень странный.

Она назвала номер машины: MTK – WM 177.

– И ты совершенно уверена, что это был именно тот мужчина, которого вы видели в доме? – спросил Боденштайн.

– Да, на сто процентов, – кивнула Йонелле.

– Ты очень наблюдательна, Йонелле, – улыбнулся Боденштайн. – Большое спасибо вам обоим, что вы нам позвонили.

Молодые люди улыбнулись немного неуверенно, но в то же время гордо. Когда-нибудь история о свидетельских показаниях криминальной полиции сделает их героями в кругу друзей. Йонелле немного замялась.

– Э-э-э, скажите, не могли бы вы еще поговорить с моими родителями? – попросила она Боденштайна, хлопая широко открытыми глазами. – Я имею в виду, насчет Фабио.

– Я думаю, это уже сделала фрау доктор Фрайтаг, – заверила девушку Пия. – У вас не будет неприятностей.

* * *

Необходимо избавиться от машины, и немедленно! Полиция узнала не только государственный номер, но также марку и цвет. Как им удалось? Где он прокололся? Он ведь так старался, чтобы его никто не видел! Его чуть не хватил удар, когда он только что случайно услышал по радио сообщение, и теперь не находил себе места. За ним идут по пятам. К счастью, не имея представления, где он. Он должен воспользоваться этим маленьким преимуществом, иначе ему придется забыть оставшуюся часть своего плана, которому он так строго следовал.

Он ехал в направлении Кёнигштайна. Ладони потели, он каждую минуту ждал, что его найдут и арестуют. Он боялся. Не ареста. Не тюрьмы. Он боялся, что его задержат прежде, чем он завершит намеченное. На улицах лишь изредка попадались машины. Праздничный день. Новый год. Люди с тяжелой головой валяются в постели и боятся стать жертвами «таунусского снайпера». Редкие машины в основном из категории недорогих, поэтому риск быть задержанным низок. Правда, синий «Опель Мерива» на пустых улицах тоже бросался в глаза.

Но в его плане были предусмотрены сценарии на все случаи жизни, в том числе и в отношении автомобиля. И сейчас он неукоснительно следовал одному из них, а не ехал в приступе паники по лесу.

* * *

Начался дождь. Сначала отдельные капли, потом свинцовое небо беспощадно открыло свои шлюзы. Капли дождя барабанили по крыше автомобиля и лобовому стеклу, и Боденштайн каждые две секунды включал дворники, чтобы хоть что-то было видно. Уже полчаса они с Пией сидели в машине и наблюдали за домом с адресом Таунусблик, 72 в одном из поселков Лидербаха, где был зарегистрирован Вольфганг Мигер, владелец синего «Опеля Мерива» с государственным номерным знаком MTK – WM 117. Никто не обращал на них внимания. Дом казался заброшенным. Из почтового ящика торчали многочисленные рекламные листовки, а дорожка, ведущая к дому, была покрыта застарелой листвой. Жалюзи в доме опущены.

Задняя левая дверь автомобиля распахнулась, и Джем неловко плюхнулся на заднее сиденье.

– Собачья погода! – выругался он и смахнул со лба мокрые волосы. Как у Пии и Боденштайна, у него под пальто был бронежилет, который спасает в случае попадания пули, но столь же неудобен, что и гипсовый корсет.

– Что говорит сосед? – поинтересовалась Пия.

– Вольфганг Мигер с Рождества 2011 года живет в доме престарелых, – ответил Кем. – У него старческая деменция и нет близких, которые могли бы о нем заботиться. Жена умерла пару лет назад, а детей у них не было. С тех пор дом пустует. Правда, кто-то иногда появляется здесь, присматривает за домом и летом стрижет газон, но он никогда не представлялся соседям.

– Если нам сейчас не повезет, то вся операция – коту под хвост, – сказала Пия и подула на замерзшие руки. Постепенно служебные полицейские автомобили оснащались электрическими стеклоподъемниками, но отопление при неработающем двигателе оставалось непозволительной роскошью. – А если мы попали в точку, значит, снайпер действительно использует дом как укрытие.

Первое волнение, которое охватило всю команду, когда снайпер, благодаря показаниям двух подростков, превратился из фантома в реального человека из плоти и крови, сменилось почти невыносимым напряжением. Боденштайн пока не получал сообщения от снайпера с извещением о смерти Ральфа Гессе. Изучение полученного накануне сообщения специалистами по информационным технологиям из земельного уголовного ведомства показало, что оно было отправлено через открытый беспроводной скоростной Интернет, но некодированный доступ в Интернет был не так популярен. Большинство пользователей устанавливали пароль, чтобы защититься от неправомерного внедрения. Неужели снайпер попал под прессинг? Известно ли ему, что они завладели блокнотом Хелен Штадлер и подошли к нему ближе, чем он предполагал? А если да, то откуда ему это знать?

Остерманн застал доктора Бурмейстера в отеле на Сейшелах и сообщил ему, что сотрудники полиции будут ждать завтра утром его вместе с дочерью у выхода в зале прилета. На его вопрос о причине Кай ничего не ответил, и Пия решила поехать в аэропорт лично и поговорить с врачом. Марк Томсен по-прежнему не появлялся, как и Йенс-Уве Хартиг. Кай разыскал одну из его сотрудниц, которая была удивлена решением закрыть магазин до 6 января. Насколько ей было известно, Хартиг не собирался никуда уезжать. Прокуратура дала добро на засечение мобильного, но телефон Хартига до сих пор был выключен, и поэтому место нахождения его и его владельца было неизвестно.

– Включи, пожалуйста, двигатель, – попросила Пия шефа, – я уже окоченела.

Боденштайн повернул ключ зажигания. Двигатель завелся, и запотевшие стекла опять стали прозрачными. Одновременно у него зазвонил телефон, и он включил динамик.

– Через десять минут у вас будет спецназ, – сказал Остерманн. – Объявился Наполеон. Дать ему отбой?

– Нет. – Гнев на Неффа у Боденштайна уже прошел. – Может быть, он нам еще пригодится. Что с блокнотом?

– Это что-то вроде дневника. Она кратко записывала события каждого дня. Множество повседневных дел. Но я наткнулся на пару интересных вещей, – ответил Остерманн. – Хелен разговаривала с Фрицем Герке, с профессором Ульрихом Хаусманном, доктором Симоном Бурмейстером и доктором Артуром Яннингом, и она точно указала, где и когда. Кроме того, она для каждого из них отметила одну и ту же дату вступления в силу ее ультиматума: 19 декабря 2012 года. К сожалению, она не слишком много написала о содержании разговоров, а из имеющихся отдельных слов я ничего не могу понять. «САНТЕКС», ограничение группы крови, нулевая – универсальная группа крови, донор А – реципиенту 0 – нет, наоборот, – да», еще клиника Inselspital в Берне, Университетская клиника в Цюрихе и даже адрес Федеральной ассоциации врачей. Совершенно непонятно, что все это означает.

– Спросим ее отца, как только закончим здесь, – предложила Пия. – Он уже должен вернуться.

– Ты нашел Яннинга и Хаусманна? – спросил Боденштайн.

– Нет, прошу прощения, пока нет, – ответил Остерманн. – Но я этим занимаюсь.

– Нам обязательно надо выяснить, как этот блокнот оказался у Каролины Альбрехт, – сказал Боденштайн.

– Ее мобильный телефон, к сожалению, все еще выключен, – сказал Кай. – Я буду ей звонить.

Зашуршала рация, и раздался чей-то голос.

– Кай, спецназ прибыл. Мы позвоним позже.

Они вышли из машины, направились под дождем по улице к машинам спецназа и стали обсуждать с командиром группы захвата предстоящие действия. Трое бойцов должны попасть на территорию дома Мигера через сад. Там уже находились двое полицейских, которые следили, чтобы никто не попал незамеченным в дом или не вышел из него. Остальные четверо вместе с Боденштайном, Джемом и Пией должны были войти в дом через входную дверь, но сначала надо было вскрыть гараж. Через несколько минут без особого шума открыли гаражные ворота. Удивление было велико. А может быть, и нет. В гараже стоял черный внедорожник Марка Томсена! Томсен, судя по всему, знал Мигера. Возможно, старик был членом или сторонником ПРУМТО. Вероятно, Томсен узнал, что дом Мигера пустует, и поставил в гараж свой автомобиль на ходу. Для того, кто работал в охранной фирме, старый дверной замок не является серьезным препятствием.