Хорал забвения - Грег Бир

Майкла отвели от стола. Помосты с сидхами в чудесных нарядах исчезли так же быстро, как появились.

— Спускаемся, — объявил Гвинат. Майкл уловил в голосе сидха оттенок сожаления.

— Забирайся, — приказал Гвинат. Майкл взял протянутую руку сидха и мгновенно оказался верхом на коне перед седлом.

У Майкла расширились от страха глаза, когда Гвинат резко ударил пятками в бока скакуна. Конь задрал голову, поднялся на дыбы и бросился в пустоту. Остальные всадники устремились следом.

Майкл на мгновение зажмурился. У него свело желудок, веки непроизвольно задергались, потом размежились. Ветер дул в лицо. Конь несся вниз, во мрак. Гвинат крепко обнимал Майкла одной рукой за талию. По сторонам вытянулись в полете серебристые тела других коней, их хвосты развевались и трепетали подобно пламени, оскаленные пасти ловили ветер. Казалось, скакуны пытались зубами схватиться за воздух, их ноги тянулись к твердой земле и не достигали ее.

Тьму рассеивали лишь пятна светящегося зеленоватого мха на гладких стенах. Майкл оглянулся на Гвината. Сидх тоже оскалился. Казалось, он одновременно ухмыляется, морщится от боли и собирается закричать.

Майкл закрыл глаза ладонями, защищаясь от сухого жгучего ветра. Через несколько минут каменные стены сменились ледяными, голубоватыми, прозрачными, как хрусталь.

Далеко впереди — внизу — появилось крошечное пятнышко радужного света, оно стремительно приближалось. Майкл приготовился к страшному удару и почувствовал, как расслабились мышцы коня. Прижавшись к его холке, он изо всех сил вцепился в гриву. Должно быть, скакун испытывал боль, но никак не выразил недовольства.

Стены чудовищной шахты исчезли. Падение продолжалось не меньше четверти часа, а теперь всадники летели над бездной, где бушевал тускло светящийся вихрь.

Они были под дном Царства, за пределами всего устойчивого, и низвергались во мрак и кошмар творения. Кони лавировали между гигантскими ледяными сталактитами толщиной в сотни ярдов. Внизу, над бездной, летали блестящие шары, определить их размеры было невозможно.

Майкл стал молиться про себя. Впрочем, он мог бы говорить и вслух, слова все равно утонули бы в шуме ветра, который яростно трепал Майклу волосы и угрожал сорвать его со спины коня. «Господи, — шевелил губами Майкл. — Благодарю Тебя за все, что я пережил, повидал. Каюсь, что никогда не верил в Тебя, и надеюсь, что все это говорю не зря… Наверно, сейчас мне придется умереть. Знаю, я не совершил ничего достойного, принес боль и смерть… — Он вспомнил, как вращалась и таяла тень Элевт в Межмирье, подумал о нежных руках всепрощающей Бан Часов. — Знаю, я ничто перед этим, и это — ничто перед Тобой…» Майкл отрекался от своего неверия, от материалистических взглядов юности. И делал это из рук вон плохо, фразы выходили совсем нескладные, слишком часто повторялось слово «ничто». Вне себя от страха, Майкл вдруг сознал, что старается отредактировать свои молитвы, обращения к Господу… Перед лицом смерти он заботился о стиле.

Гвинат крепче обнял пленника, заметив, как тот задрожал, а потом затрясся. С удивлением сидх понял, что Майкл смеется. Ветер сдувал слезы с лица человека, и они попадали на лицо Гвината, стекали по его щекам. Сидх подумал, не лучше ли сбросить парня в бездну, избавиться от него раз и навсегда. Что-то странное и опасное чуял Гвинат в этой абсурдной смеси смеха и плача. Но он сдержался, и Майкл через некоторое время затих.

Кони летели вниз, прочь от ледяных кольев. Майкл перестал молиться, на него снизошел глубокий покой. Когда ледяная изнанка Царства осталась позади, лишь одна мысль пришла в голову Майклу: наверно, таким способом сидхи пересекали межзвездное пространство. Забрав с собой в космическую пустоту ветер, они кочевали миллионными ордами, которые издали выглядели как хвосты комет, сверкающие перламутровые пылинки в черном небе.

Впереди над бездной витало нечто наподобие фасолины. Вскоре выяснилось, что это, скорее, цилиндр, у которого длина раза в два превышает диаметр. Цилиндр медленно вращался вокруг продольной оси и, казалось, состоял из цельного куска меди. Он обратился навстречу всадникам одним из оснований с бесформенными пятнами ядовито-зеленого цвета.

Поверхность цилиндра приблизилась. Она имела вид ровной стены с центральным входом неправильной формы. Майкл не мог определить размеры этой поверхности до самого последнего момента — пока кони не пролетели в отверстие.

По-видимому, диаметр цилиндра был около мили.

И тут произошло то, чего никто не предвидел. Один из всадников оказался впереди Майкла и Гвината. Копыто коня пронеслось в двух-трех футах от лица Майкла, потом рванулось назад и задело его голову. Майкл соскользнул с седла, не видя ничего, кроме теплого красного света, который быстро замутился и стал темно-коричневым…

Сознание возвращалось постепенно. Сначала Майкл ощутил едкий запах и чихнул. Потом почувствовал боль, лоб жгло как огнем. Майкл открыл глаза, но долго ничего не видел, кроме тьмы. Наконец в ней проявилось нечто еще более темное. Он был в цепях. Они шли от запястий и лодыжек к медному столбу с кольцами на обоих концах. От колец тянулись цепи длиной в несколько ярдов к другому столбу, там был таким же образом прикован скелет — одежда и высохшая кожа клочьями висели на прозрачных желтых костях.

Майкл стал невесомым. Неведомым образом ощущалось движение чего-то огромного вокруг. В сумраке Майкл видел лишь цепи, столбы и тела.

Похоже, сидхи устроили тут своего рода кладбище. Майкл закрыл глаза, чтобы поискать вокруг ауры живых существ. Удалось уловить лишь смутный рокот. Все же это позволило Майклу осознать, что он находится внутри медного цилиндра, а сам цилиндр представляет собой один из сегментов Иралла.

Майкл повторил попытку, но тут же съежился от страха — чей-то голос словно обжег его. Майкл выставил защиту, но она оказалась слишком слабой, чтобы противостоять такой мощи. И ненависти.

— Несмотря на твои преступления, антрос, несмотря на муки всех существ, которых умертвили, дабы ты мог насытиться их плотью, несмотря на то, что ты предавал любивших тебя, несмотря на все совершенные тобой человеческие деяния… Мы вместе взираем на лик тайны, антрос…

Звучал голос Таракса. Сидх появился из тьмы, он стоял на медном постаменте.

— Кто ты? — спросил Таракс. Нимб белых волос окружал его голову.

— Поэт, — ответил Майкл без малейшего колебания. Бесследно исчезла неловкость, которую он испытывал прежде, когда речь заходила о его хобби, о его одержимости. О его призвании.

— Это для меня пустой звук. Кто ты такой, чтобы находиться под защитой великих сил? Почему мне не позволено убить тебя? Почему сам Адонна вопрошает о тебе? Признаюсь, я удивлен. Кто ты?