Хорал забвения - Грег Бир

— Это для меня пустой звук. Кто ты такой, чтобы находиться под защитой великих сил? Почему мне не позволено убить тебя? Почему сам Адонна вопрошает о тебе? Признаюсь, я удивлен. Кто ты?

— Чего хочет Адонна?

У Майкла пересохло в горле от едкой пыли, что висела в воздухе.

— Не знаю. Я служил Адонне многие века, хранил его тайны и восхищался его творениями…

— Адонна — он? Мужчина?

— И вот он требует тебя. Мне нет нужды с тобой церемониться. Сейчас у меня только одна задача, и поскольку время не имеет значения для Адонны, я могу не спешить. Мне известно, что ты — средоточие зла, что твое главное преступление — не кража лошади. Самое худшее в том, что ты — человек… и помогаешь тому, кто зовет себя Изомагом. Ты хочешь принести ему Песнь Силы?

Майкл ощутил, как книга давит на бедро. Постамент Таракса приблизился, верховный жрец Мална коснулся длинными пальцами цепей, которые связывали Майкла с другими телами.

— Моя задача — освободить тебя и направить в Туман. Всем им, — он указал на сотни, тысячи трупов, — я оказывал честь. Являлся через короткое время и находил их здесь; Адонна возвращал их, забрав то, что ему нужно. Большинство были сидхами. Немногие люди заслужили такую кончину.

Одеяние Таракса внезапно пришло в движение. Из черной ткани выросли серые ветви и сплелись в сложный узор. Он прикоснулся к ноге Майкла и медленно повлек его прочь от парящего кладбища.

— Майкл Перрин, — громко провозгласил Таракс. — Антрос…

В противоположном конце цилиндра открылся выход. Майкл увидел впереди радужный свет бездны. Сзади кладбище превратилось в нагромождение буроватых пятнышек и вскоре кануло во мглу.

Майкл зажмурился и сглотнул.

Открыв глаза, он понял, что проносится через отверстие в основании цилиндра. Сам цилиндр продолжал вращаться, его медная поверхность и зеленые пятна освещались мерцанием бездны, которую Таракс назвал Туманом.

Внизу кипела неведомая деятельность. Что-то вздымалось из Тумана. Сверкала тьма. Могучее щупальце мрака протянулось к Майклу, обвило, как удав. Бесчисленные образы заплясали вокруг в карнавале превращений; лица, тела, конечности… Майкл застонал и зажмурился, но видения не исчезли.

«Не существует магии, кроме той, что живет в наших умах».

— Нет! — Он узнал голос и интонацию.

«Вселенные способны сосуществовать в одной последовательности волн, как гармоники сложных колебаний. Так бороздка на аудиодиске воспроизводит звучание духовых и струнных инструментов: духовые — одна вселенная, струнные — другая, и опытное ухо их различает. Мы можем существовать во всех вселенных, но „слышим“ только одну из-за нашей ограниченности, особенности наших желаний, физических потребностей. Все суть колебания. Ничто колеблется в пространстве, лишенном расстояний. Все есть музыка. Вселенная, мир — просто одна длинная, сложная песнь. Различие миров — различие песен. Все сидхи понимают это, когда творят волшебство».

Майкл уже не боролся. Он лишился сил и с ужасом ждал, что будет. Кто мог предвидеть такое? Он очень хорошо знал этот голос — совсем недавно мечтал услышать его, надеялся получить от его обладателя помощь, ответы на важные вопросы.

Пропала книга, а вместе с ней поэма, которую искал Линь Пяо Тай, первая часть Песни Силы, необходимая Изомагу. Теперь Майкл лишился единственной тайны и последней защиты.

— Ты «радио Смерти», — сказал он.

«Я — Царство. Мое тело — Царство, и Царство — мой ум».

— Почему же ты мне помогало, если ненавидишь меня?

«Я не знаю ненависти. Царство рушится. Поддерживать его существование стало очень трудно. И времени не так много, как когда-то казалось… нет вечности».

Голос звучал все отчетливее. В то же время зрение Майкла обострилось, и он увидел, как бесформенные облака и тьма, кружась вихрем, погружаются в глубь тумана, вспыхивают зелеными, желтыми и голубыми огнями, розовеют, испускают сверкающие красные кольца.

Впереди появилась каменная площадка высоко в горах, несомненно, именно ее когда-то показал Майклу Бири. Посреди площадки стояло удивительное существо. Судя по всему, это был сидх, но таких сидхов Майкл еще не встречал. Несмотря на отсутствие морщин, ярко-рыжие волосы, рельефные мышцы обнаженных рук и ног, сидх казался старым и усталым. Странное впечатление производили черные без белков глаза и серые, как скала, зубы.

Сидх носил короткий килт и свободный рыцарский плащ, поясом служил золотой шнурок. Килт был окантован золотыми ветками и листьями. Майкл глянул вниз, но не увидел своего тела; остались, похоже, лишь глаза.

— Так ты узнаешь меня?

— Да.

Сидх шагнул вперед.

— Я старался быть безликим. Но у тебя хорошее чутье. Ты ведь узнал меня не по голосу, верно?

— Нет, не по голосу.

— По манерам. Увы, даже божество не в силах утаить свою сущность.

— Сколько времени вы… божество?

— Пожалуй, не очень долго. Двадцать-тридцать земных тысячелетий. Но достаточно, чтобы утомиться. Тебе известно, кто я?

— Сидх.

— Да, и к тому же очень древний. Не из новых поколений. Все ныне живущие сидхи, или почти все, забыли обо мне. Им известен лишь Адонна. Они не помнят Тонна, который вернул их на Землю и противопоставил свою дочь Совету Элеу. Я возглавил Совет Элеу в Делфе. Знаешь ли ты, кто такой Тонн?

— Сидхийский волшебник?

— У тебя неплохая память. Всего было четверо магов, помнишь их имена?

— Тонн, Дедал…

— Манус и Аум. Прочие — не столь могущественные, маги низших порядков. Все они теперь существуют как животные на твоей Земле, им не восстать, не изменить свою судьбу. Только люди стремились к возрождению, они нас так ненавидели… Теперь очень немногие из твоих сородичей знают, почему человечество хотело возродиться. Быть может, вообще лишь один… Волшебник-Змей. Уж он-то, конечно, помнит!

Майкл не ответил.

— И ты тоже не вспомнишь нашу беседу. Никогда. Если сидхи узнают, что Адонна был одним из них, это только повредит им, не всем, так большинству. Волшебник — впечатляющая фигура, но божество впечатляет несравненно сильнее. Оно далекое и недоступное. Я знаю свой народ, умею наказывать его и держать в узде. Но жить в моем Царстве нелегко. Я долго и упорно трудился, чтобы сохранить его, устранял все противоречия… исправлял ошибки своего творения. И приносил жертвы. Я пожертвовал личной жизнью, которая у меня когда-то была… уважением потомков… собственной женой.

Майкл вспомнил улитку-череп в Проклятой долине.

— Да, да, — говорил Тонн, приближаясь. Вскоре он стоял как будто уже в нескольких шагах от Майкла.

Пришло время перемен. Быть может, Совет Элеу был прав. Быть может Элми была права. Пора сидхам возвращаться на Землю. Ах, если бы меня сейчас услышал Таракс! Бедняга лишился бы всех жизненных устоев. Сгорел бы от стыда. Это бремя должен нести ты, жалкий человеческий детеныш, а не могущественный и верный сидх. Увы, Таракс пребывает в неведении. Весь мой народ пребывает в неведении, за исключением, быть может, лишь Бан Часов.