Новый Мир ( № 6 2012) - Новый Мир Новый Мир

А если инициатор не автор, решивший испытать меру читательской любви, а издательство? Тогда — зачем?

Понимаю, что причина должна быть, и основательная. Но могу только гадать.

Впрочем, вот еще пример. В том же издательстве вышел под псевдонимом Наиль Измайлов подростковый этнохоррор «Убыр». Наиль Измайлов на самом деле — Шамиль Идиатуллин [46] , автор хорошего — и прозвучавшего — романа «СССРтм».  И хотя он не так известен, как Иванов, свои поклонники у него есть. «Убыр» (по моему мнению, куда более яркий, нежели «Псоглавцы») был принят читателями (судя по тем же отзывам на «Озоне») и литературными обозревателями неоднозначно, но явно мог бы «пойти» успешней за счет прежних читателей Идиатуллина. Однако ж вот...

Говорят, издатели не любят смешивать жанры. Ну, скажем, чтобы известный «мейнстримщик» не «светился» в жанрах, чтобы все начиналось с чистого листа. Но те, кто покупает жанровую литературу, редко читают мейнстрим и сравнивать не будут — это во-первых, а во вторых, вот в Англии есть Йен Бэнкс и есть Йен М. Бэнкс, и это один и тот же писатель. Как Бэнкс он пишет более или менее арт-хаусную «Осиную фабрику», как М. Бэнкс — космооперы. Кому это мешает? Тем более можно надеяться, что человек, работающий с открытым забралом, и выкладываться будет по полной программе. Потому что есть такая хорошая вещь, как авторское самолюбие.

Литература, у которой, по-моему, осталась единственная разумная стратегия в безнадежном соревновании с компьютерными играми и прочими проектами и медиафраншизами — максимальная индивидуализация, штучность авторского слова и авторского бренда, в последние несколько лет почему-то начала жонглировать авторскими масками. Вот Брусникин, вот Борисова. А давайте гадать, кто под этими масками скрывается! Ах, Акунин! Надо же, какой пассаж!

Автор проекта Акунин — человек-протей, и Брусникин или Борисова — в этом смысле не меньшая и не большая литературная игра, чем, скажем, игра в жанры («Фантастика», «Шпионский роман», «Детская книга») [47] . Игра — вообще неотъемлемая составляющая творчества, ее затевают от избытка сил, и она, пожалуй, один из неотъемлемых признаков таланта.

Но когда авторы и издатели, как говорится, заигрываются, получается не очень хорошо — и для них самих, и для читателей.

В начале этого года в издательстве «Астрель» вышел роман «Кетополис. Киты и броненосцы» — стильный и мрачный паропанк. Аннотация гласит: «Культовая серия книг „Кетополис. Город китов” Грина Ф. Грэя, ранее не издававшаяся в России, уже успела завоевать миллионы поклонников по всему миру». На самом деле если эти миллионы ее когда-либо и прочтут, то в переводе с русского. Потому что книгу сочинили семнадцать (!) наших молодых фантастов — каждый свой фрагмент. И получился первый в России действительно сложный и увлекательный паропанк. Казалось бы, есть чем гордиться. Почему, откуда взялся этот Серо-Зеленый? Понятно, что здесь тоже игра, тоже мистификация. «Цветная волна» — лучшие наши молодые фантасты набили руку на анонимных сетевых конкурсах рассказов, выпускали книги в соавторстве (в разных сочетаниях), работали в одних и тех же проектах . К тому же не перечислять же подряд все семнадцать имен-фамилий!

Но, быть может, заведомо ложную информацию не стоило преподносить так уж… беззастенчиво, что ли?

В защиту авторов скажу, что над аннотациями к собственным книжкам авторы очень часто не властны. К тому же каждый может набить этого самого Грина Ф. Грэя и так и сяк в поиске, а не найдя, скажем, на «Амазоне», заподозрить розыгрыш. Но поможет ли книге, полной сугубо нашенских литературных аллюзий, что товароведы, не знающие, что это такой прикол , будут выкладывать ее на полки с зарубежной фантастикой? По крайней мере, в интернет-каталоге книжного магазина «Москва» «Кетополис» на момент написания этой статьи проходил именно по этой рубрике.

Я была бы идеалисткой, если бы полагала, что все упомянутые розыгрыши делались ради последнего жеста — снять маску и выйти на литературную сцену с поклоном. Но даже если и так, то этот артистический жест теряется в ряду других жестов, довольно невнятных.

Обесценивание авторства как штучного продукта началось в коммерческом книгоиздании не сейчас. На Западе «межавторские проекты» (shared worlds) известны давно. Они, правда, заполняют вполне маргинальную нишу даже внутри жанровой литературы.

У нас же в последние лет примерно пять они стали занимать какое-то несуразно большое место. Скажем, самый известный проект «С.Т.А.Л.К.Е.Р.» — на настоящий момент под этим грифом вышло более 80 романов ! «С.Т.А.Л.К.Е.Р.» — беллетризация успешной компьютерной игры, базирующейся отчасти на фильме «Сталкер», отчасти — на легшей в основу сценария знаменитой повести Стругацких «Пикник на обочине». Действие происходит в Чернобыльской зоне — где случилась еще одна крупная загадочная катастрофа, и теперь полным-полно мутантов, аномалий и артефактов. Игра, по крайней мере несколько лет назад, была очень популярна, популярна, я полагаю, и сейчас. Так вот, в литературной части проекта книги выходят частью под авторскими именами (например, романы Владимира Березина и Михаила Успенского), частью — под псевдонимами. Иногда псевдоним берет один автор, иногда новый автор получается из двух соавторов… Есть и более сложные случаи, когда у одного и того же автора два псевдонима — один для более элитарных, что ли, текстов, другой — для проектных.

Это один только проект — но у «сточкера», как его называют ехидные скептики, есть еще и менее успешные клоны. Или довольно известный проект «Этногенез» — там имя автора на обложку вообще не выносится, хотя в выходных данных присутствует.

Авторы, надо сказать, как правило, особой тайны из своих трансформаций не делают. Но дело в том, что если свои и знают, то широкий покупатель — нет. И ему, покупателю, это, честно говоря, уже не очень интересно. Да и издателю, кажется, тоже (если, конечно, автор не успел заработать громкое имя, которое само по себе уже — приманка, хотя казус Иванова-Маврина опровергает и это). Важен фон, антураж — сеттинг, локации, как в компьютерных играх. У компьютерной игры тоже есть сценаристы, разработчики, художники, но их имена мало кто помнит — это в целом коллективный продукт. Так и тут.

Недаром в межавторских проектах писатели часто выступают в соавторствах, порой неожиданных. Появляются даже псевдонимы псевдонимов — взять, например, того же Акунина.

Так что «внешнему» читателю, пытающемуся разобраться, кто есть кто в сложном мире литературы (и не только нишевой), приходится нелегко.

Противоположный, казалось бы, случай: имя автора не скрывается, а, напротив, выносится на обложку нескольких книг и на рекламные баннеры и энергично раскручивается. Но вот существует ли этот автор на самом деле? Как когда. И откуда знать тому же постороннему читателю/покупателю, где реальный автор из плоти и крови, а где многоголовый проект? И вот, покупая подряд книги такого «синтетического» автора, читатель в конце концов начинает недоумевать — почему одни тексты явно хуже, другие явно лучше… почему «руки» разные (авторское письмо все-таки узнаваемая вещь). Авторское имя становится уже не столько неотъемлемой, неотчуждаемой частью текста, сколько неким брендом, лейблом.

Да и сами авторы, как видим, отчасти подтверждают: авторский стиль, авторская точка зрения — фикция. Не маска прирастает к лицу — лицо куда-то девается. Исчезает.

Конечно, можно опять вспомнить в качестве контраргумента те же «Повести Белкина». Но они ведь не хуже, чем, скажем, «Дубровский». И вообще, как бы Пушкин ни пытался написать что-то «в духе Вальтер Скотта», все равно получалась «Капитанская дочка». Лауреат Гонкуровской премии Ромен Гари? Но роман его маски — Эмиля Ажара — тоже был удостоен Гонкуровской премии (два раза ее одному и тому же автору не присуждают).

Победителей не судят, и добиться всплеска интереса к «Псоглавцам» издателям удалось. На момент выхода этой статьи «Псоглавцы» опять в топе продаж по «Москве». Автор, однако, вряд ли выиграл: не знаю, насколько поднимут его репутацию процитированные вполне, повторюсь, доброжелательные читательские отзывы на «Озоне» и «Фантлабе». Или на читательском ресурсе «LiveLib » — вроде, например, такого: «Язык прост и, можно сказать, скуден. Описания часто хромают, так как у автора не хватает сил четко выразить свои мысли. Самые провальные сцены в романе — это сцены наивысшего напряжения, выписаны они слишком блекло, невыразительно. Но этот недостаток искупает интерес автора к внутреннему миру и переживаниям героя» — Daria_Samozvet.