Колея к ржавому солнцу - Денис Воронин

Только ты тоже пойми. Это бизнес. И ты сейчас как бы немного мешаешь его делать… Там, на кухне, бабки вроде опять решили чаи погонять. Попросись к ним, они тебя примут в свою компанию. Расскажут что-нибудь про Куликовскую битву, они ее сами, кажется, видели…

Юля усмехнулась. Смерила долгим взглядом сначала Игоря, потом Матроса в его зеленых джинсах и оранжевой кофте на молнии. Усмехнувшись еще раз, потянулась мимо Тима, чтобы сгрести кошку, но не успела. Та, мгновенно вскочив, удрала под кровать. Юля глянула на мальчика и произнесла слова, показавшиеся тому обидными.

– Друга моего не вздумайте обдурить, – и вышла.

– Гребаная барби… – еле слышно проговорил Матрос, когда за Юлей закрылась дверь.

– Да брось ты, Андрюха! Тоже нашел барби! – засмеялся Игорь. – Пацанка она детдомовская. Потому и борзая такая.

– Все они для меня барби, – заявил в ответ Матрос. – И даже не спорь. Мешают жить котанам вроде меня. Только деньги им да потрахаться подавай, даже лучшим… Ладно. Значит, все вы тут зашибись устроились. Этот… как его… Драккар, да?.. Командир счастливой «щуки», блин. И ты с ним на пару… Все получают деньги, ни хрена не работая. А впахиваю, значит, я.

– Главное – организовать дело так, чтобы у других появлялись идеи. А то сам всех дел не перелопатишь… И ты же не бесплатно будешь работать.

За спиной у Матроса на стол вскочила кошка и сунулась мордой в кружку.

– Ну да, – пожал плечами тот. – Пожалуй. Вот опять ты выкрутился, Угорь… – и сказал то, что снова не понравилось сидящему в уголке Тиму. – Ну, а где обещанный ламер, который мне кофе будет варить и пятки чесать? Как ты его вычислил, сам же не рубишь в этой теме?

«Незаметка», – вспомнил мальчик.

– Да я просто наговорил каких-то терминов, – хмыкнул Игорь и обернулся на Тима. – Боялся, что сам спалюсь. Смотрю, а он и поплыл…

Кошка за спиной Матроса бросила вынюхивать содержимое его кружки и шагнула по клавиатуре ноутбука к краю стола. Изображение, попавшее на монитор со спутника, поплыло, потеряло резкость, увеличиваясь.

– Марла! Кыш отсюда! – подался вперед Игорь. – А ну давай!..

Кошка мягко спрыгнула на пол и шмыгнула за стол.

– Хм… – протянул Матрос, развернувшись в кресле к ноутбуку. – Это что такое, интересно?.. В деревне-то…

Игорь подошел к компьютеру ближе, тоже разглядывая появившийся почти по центру экрана небольшой значок.

– Граффити, что ли? Какой-то сперматозоид с двумя членами, – засмеялся Матрос. – Чтобы мутить сразу «дабл пенетрэйшн»… Только где это он нарисован, а? Не пойму… На крышу не больно похоже…

– Наверное, кто-то из этого поселка, – Игорь ткнул пальцем в экран, – гараж решил замутить да бросил. Или не успел, убили, как в девяностых… Слушай, а может, это финский ДОТ? Тут где-то линия Маннергейма проходила…

– Думаешь? – с сомнением оглянулся на Игоря Матрос и безуспешно попытался увеличить изображение. – Вообще, похоже… Слышишь, в дверь звонят?

– Один звонок, не ко мне. Бабка откроет… И это не сперматозоид, – покачал вдруг головой Игорь. – Ни фига. Это знак хобо. Называется «Срочно делай ноги».

– Кого хобота знак? – прищурился Матрос.

– Хобо. Это такие винтажные американские бомжи. Типа работяг, слонялись по Америке в начале двадцатого века – то тут поработают недельку на ферме, то там чего спиздят… Ну, и у них вроде тайного алфавита были всякие знаки. Как раз типа этого. На заборах их корябали, на деревьях вырезали, если совсем делать было нехер. Корпоративная символика, вроде того. Почти все неграмотными были, так фиг ли… А этот сперматозоид двухпенисный обозначает «срочно делай ноги». В том смысле, что другим хобо надо уебывать, пока хозяин фермы, злой как черт, из дробовика в них не пальнул…

– Так ты говоришь, это было в Америке и давно, – заметил Матрос. – Типа ретро, великий Гэтсби, и все дела… А сперматозоид-то свежий. Кому он понадобился тут? У нас и хобо никаких нет. Одни узбеки вместо них работу хуярят. И чего им отсюда ноги делать, а?

– Да просто так нарисовал кто-нибудь…

– А ты откуда это все знаешь?

– Да я ведь торчу на всей этой фигне, – засмеялся Игорь. – Портаки себе бью, типа самовыражаюсь. К Каталонии готовлюсь, чтобы сойти за своего. И не иероглифы всякие шляпные китайские, а поинтереснее… Лаубури баскский… У меня на спине половина «алфавита ангелов» набита, руны Гонория. Тоже не слышал?

Матрос помотал головой.

– Про гонорею только слышал.

– Да иди ты… А эту хрень хобовскую я у одного чела увидел, когда ветеринаром работал. Он собаку свою приводил лечить, она у него лептоспирозом болела… Или не своя собака была, а рабочая… Точно! Чел и говорил, что они коллеги. Типа охранники. Да не важно, в общем… У этого охранника на левой руке такая татуха была. Забавная, сам видишь. Я запомнил, потом погуглил, что там да как. Ну и набил себе. Мне смешным показалось сделать на ноге портак «Срочно делай ноги». Вот, смотри…

Игорь задрал правую штанину джинсов, и Тим, обмерший на краю кровати от понимания всего, когда услышал в первый раз про «Срочно делай ноги», разглядел татуировку. Как он только сразу не догадался? Всё так и есть – круг с выходящими из него двумя параллельными стрелками. «Не ходи здесь… Вали отсюда…», – вспомнил Тим слова Макса. Умирающий брат хотел сказать «Срочно делай ноги», но то ли забыл, как эта фраза звучит дословно, то ли еще что… И произнес: «Вали отсюда». Смысл тот же, но Тим не сумел сопоставить ее с… «Работа… Есть работа…» Одни узбеки работают, сказал этот Матрос. Азиат, который тогда, на стройке в лесу, прогнал их с Ромкой Финном… «Тим, а давай здесь знак хобо нарисуем… Вдруг космонавты тут захотят приземлиться, а на них узбек этот накинется – чего вы тут, мол, забыли?»…

– А это кто?

Тим увидел, что Матрос ошалело уставился на него, поморгал округлившимися глазами, потом взглянул на Игоря.

– Я даже не знаю… Ты бы свет совсем не включал, так еще бы виднее было… – он обвел взглядом комнату. – И тогда еще пару-тройку негров можно было бы тут спрятать. А еще… – он вдруг замолчал.

Тим понял, что теперь Матрос смотрит мимо него, в сторону приоткрытой двери комнаты. Он обернулся.

В дверном проеме стояла Сталинграда.

22. Занят войной и любовью

– Аккуратней, не обварись ты, ради бога, – сказала пожилая соседка Игоря Тиму.

– Все хорошо, Евдокия Дементьевна, – ответил тот и, держа обеими руками чайник, стал ловко наливать кипяток в штуку