Лед под кожей - Вилма Кадлечкова

на такое, неприкрытое вмешательство он может заметить. Глеевари вжалась как можно глубже в тень. Она еще пыталась спрятаться. Однако землянин шагал прямо к ней.

Глееваринская невидимость – в привычном понимании вовсе и не невидимость. Это способ отвести от себя внимание; перенести его на второстепенные мелочи, так что, хоть глаза прохожего и уловят волнующее изображение, мозг оценит его как несущественное. Если возле человека, которого собираются обмануть, стоял бы заговорщик, который постоянно повторял бы ему соответствующие слова, иллюзия бы разрушилась. Землянину дорогу указывал его камень. И указывал ее точно. Камёлё чувствовала, как лозоходец продирается сквозь завесу обмана, которую она создала на его пути… как он фокусирует на ней взгляд и внимание.

Камёлё оценивала шансы. Убить его сейчас же. Броситься бежать. Заговорить с ним. Не успела она решить, он уже был в трех метрах от нее. Остановился. Маятник в его руке свистел как качели. Рё Аккӱтликс, неужели он совсем не боится? Он выглядел оживленным и энергичным, но молодым его не назовешь. Столько наивности она не ожидала.

Но тут же она поняла, что он об опасности даже не думает. Он пришел сюда легально: на исследования в выходные дни у него есть регулярное разрешение от земных учреждений. У полиции он получил ключ, которым разблокировал поле. Он не знает, что она тем временем сняла этот барьер полностью, и предполагает, что находится в закрытом пространстве, куда, кроме него, никто не попадет. Землянин видит аномалию, чувствует что-то странное – и ему даже не приходит в голову, что кто-то может здесь прятаться. Камёлё беспомощно покачала головой и встала на ноги.

– Приветствую, коллега! – прогудела она ему.

Помахала рукой и прошла мимо.

Внушение может весомо сбить с толку. Лозоходец стоял и смотрел на нее не веря своим глазам. Камёлё вызывала в нем чувство, что это совершенно нормально – что они друг друга откуда-то знают и что ее присутствие объяснимо и находится в границах возможного. При этом она следила за направлением его мыслей. Кого он в ней признáет, ту личность она и позаимствует.

– Паӱсуё?.. Не ожидал, что ты придешь, – ошеломленно сказал он в тот же миг.

– Пришлось, Эд. Хотела увидеть собственными глазами.

Камёлё уже вытащила из протонации и его имя; а тем, с какой естественностью она его использовала, подтвердила свою фальшивую личность, хотя и стояла на всякий случай спиной к нему, чтобы Эдгар Хэлесси не видел ее лица.

– Но это небезопасно. Моя госпожа не знает, что я на Земле. Улетаю утром, но ты забудь об этом. Я свяжусь с тобой потом.

Мгновенный обмен, лишь несколько фраз, прошептанных через плечо; но она выбрала их верно. Землянин провел ладонью по лицу, все еще удивленный; но больше ни о чем не спрашивал и не пытался ее преследовать, когда она снова скользнула в тень.

«Паӱсуё?!.» Само по себе обычное имя; в ӧссенской диаспоре Солнечной системы могли быть сотни женщин, которых так зовут. Рё Аккӱтликс, вот только вся эта комбинация его мнимых связей с некой ӧссеанкой казалась ей совершенно неправдоподобной и неуместной как минимум потому, что Эд совершенно проигнорировал правила ӧссенской вежливости, да и не знал их, и явно не ожидал, что эта Паӱсуё могла бы от него соблюдения этикета требовать. Это было странно; однако он не засомневался, и этого достаточно. Она дала ему настолько серьезную тему для размышления, что он так и остался стоять, погруженный в воспоминания, вместо того чтобы и дальше ее преследовать среди развалин.

Камёлё не стала ждать, пока он разберется. Она радовалась, что так легко отделалась, и, как только исчезла из его поля зрения, хотела сбежать прочь по кратчайшему пути. Однако осторожность настолько вошла в привычку, что она никогда бы не бросилась вот так через освещенное пространство. Глеевари продолжала держаться в полосе теней у подножия горы обломков. Перебегала по сломанным траверсам, а если была возможность, то перепрыгивала по сгоревшим плитам композита, будто по ледяным глыбам. Пепелище было истоптано ногами всех тех людей, которые набежали сюда днем, но тут и там все равно оставались нетронутые наносы мелкого пепла, которых лучше было избегать. Коротенькие импульсы левитации помогали ей, так что двигалась она совершенно бесшумно и одновременно маскировала свои передвижения, насколько позволяло состояние протонации. При этом она не переставала по привычке следить за психосферой.

Вдруг она почувствовала в ней колебание, неприметный всплеск.

Камёлё остановилась. Куда там. Это еще не всё.

Тут есть кто-то третий.

* * *

К

амёлё слушала. Она чувствовала осторожные шаги, будто ночной зверь прячется под листвой. Это уже было похоже на стиль глееварина. Конкретно ӧссенского глееварина.

Должно быть, он тут уже давно. Сейчас ему надоело тихо осматриваться, и он начал активно исследовать. Камёлё различала образ вихря, раскрученного лассо, с которым он пришел и сквозь который просеивал информацию. Серебряная капля, описывающая круги в ночной темноте. Очевидно, он уловил отголосок того, как она забрасывала серебристый холод, и хочет выяснить, что это было. Кажется, у специалистов по психотронной добыче информации сегодня ночь страха. Сама бы Камёлё от участия отказалась, но боялась, что и без регистрации ей уже выдали билет.

Глееварин маскировался. Она не знала, где именно он сейчас передвигается. Понадеялась, что это может быть все-таки та самая гипотетическая Паӱсуё, которая приехала посмотреть – во что Эдгар Хэлесси не верил, но на что в глубине души уповал. Потом эти двое пошли бы пить кофе, а Камёлё домой. И хотя пока что у нее все получалось, едва ли ей будет так везти и дальше.

Ӧссеанин быстро приближался к ней. Какая там Паӱсуё – это был мужчина. Камёлё слышала его шаги и дыхание. Он использовал невидимость, но на остальные предосторожности наплевал. На пепле перед глазами Камёлё появилась тропинка следов: обогнула мыс пустых контейнеров, пересекла залив сломанных стоек, минула ее укрытие и устремилась точно в том направлении, откуда Камёлё пришла.

Этот глееварин уже ничего не ищет. Не оглядывается по сторонам, идет наверняка. Круги. Образ серебристого холода… тщательно перекрытый образом качающегося сидерического маятника.

Он уверен, что порыв, который привлек его сюда, был вызван лозоходцем!

Эд Хэлесси все еще стоял посреди открытого пространства, словно учебная мишень для косоглазого снайпера, и искал. Маятник качался в его руках как сумасшедший. И будто не хватало того, что сам по себе Хэлесси наивный до жути, так он теперь еще думал, что, грози ему опасность, Паӱсуё бы его предупредила. Значит, Паӱсуё – глеевари.

Камёлё чувствовала, как ӧссеанин медленными