Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

бесшабашным и непостижимым! Кажется, я даже пытался танцевать на стойке. Тролль особо не возражал, но взобраться на неё, я так и не смог. Вроде… или смог?

Уже в самом начале, помимо двух колб, я почувствовал в пиратской фляге чуточку волшебства. Но разобрать, что к чему, так и не смог. Хотя Румпель пояснил, что корабельный маг, пусть и не большой мастак по части чар, но всё же что-то там наколдовал. И я убедился в этом достаточно быстро. Сами по себе пары алкоголя, за три-четыре вдоха не в состоянии произвести такого эффекта. У меня мгновенно развязался язык, и я наболтал больше, чем за последние десять лет. Тролль оказался прекрасным слушателем и очень мудрым собеседником. Успел наговорить кучу полезностей, в том числе сдвинуть с мертвой точки расследование.

Я взглянул в тёмный угол. Давно не просыпался таким легким и пустым. В голове аж звенело. Запутанное дело совершенно не тревожило. Простой, но действенный план сложился сам собой. Я перевернулся на спину и, уставился в потолок, не спеша вставать. Румпель сказал, что если других методов не оставалось, смутьяну посылали черную метку. Я собирался поступить так же, и вынудить Пшкевича раскрыться.

— Как ты, Бальтазарушка? — заботливо спросил Пронька из-под кровати.

— Прекрасно! — громко крикнул я, так что домовой испуганно забормотал.

Вскочив, я несколько раз присел и расставил руки. Казалось, с меня сняли проклятье. Во рту образовалась непривычная сухость, но в остальном… Я не чувствовал себя так хорошо уже лет десять.

— Готовь свежий костюм, у меня сегодня много важных дел.

— Как прикажите, пан чародей, — покладисто пробормотал Пронька.

Моё необычное поведение напрочь выбило его из колеи. Он даже забыл про своё непременное ворчание.

— Забацай-ка мне яичницу, — потянувшись, приказал я. — Что-то я проголодался.

Перейдя на кухню, я выпил полграфина дистиллята и пошёл в ванную комнату. Отшкаблился, казалось, что в меня впиталась кислая вонь таверны, и долго чистил зубы. Пришлось еще тщательно полоскать рот мертвой водой, чтобы паста случайно не попала в горло. Совсем не хочу знать, как, и из чего её готовят алхимики. Я собирался так тщательно, будто мог сегодня преставиться. И моё чересчур хорошее настроение, только усугубляло это жуткое предсказание.

Расправившись с завтраком, я оделся в лучший костюм и пошёл в управление. Что может быть лучше, чем в солнечный день прогуляться по легкому морозцу?

Отвешивая вежливые кивки встречным прохожим, я добрался до Ночной стражи и, поздоровавшись с охранником, отправился в кабинет. Два часа возился с бумагами, но больше выдержать не смог. Зашкалившее настроение требовало выхода неуёмной энергии. Хотелось действовать, и действовать немедленно. Чтобы меня не искал капитан, наплёл дежурному про неотложные дела в городе и поехал в музей. По дороге написал на коленке записку. Повозка так тряслась, что буквы плясали вверх-вниз, совсем не попадая в строки. Оттого содержание короткого текста казалось ещё тревожнее: «Я всё знаю! Цвях опознал в нанимателе главного боевого мага Школы. Так что лучше сдавайтесь! Иначе, я за себя не ручаюсь. Вильк».

Если это не выведет Пшкевича из себя, тогда уж и не знаю, что использовать в качестве живца. Придётся оживить всех мертвецов и представить его на опознание строю зомби.

По музею прогуливались редкие посетители, а вот Марека я нашёл не сразу. Капрал хорошо спрятался у реставраторской в подсобке и сипло шикнул, когда я повернулся к нему спиной.

— Доброе утро! Что новенького? — спросил я.

— Ничего, — прошептал он. — Вы меня выдадите!

— Успокойся, — улыбнулся я и протянул записку. — Отдай её Пшкевичу, когда придёт.

— Хорошо, — проворчал он. — Только уходите поскорее. Вы слишком заметный.

— С каких это пор ты мной командуешь? — наигранно проворчал я, но всё же двинулся прочь.

Иногда бывает приятно быть заметным! Я передернул плечами, что со мной такое? Совершенно не хотелось возвращаться в управление. Почему-то я был уверен, что механизм запущен и всё решится само собой. Поэтому принял совершенно нестандартное решение — отправился в свою любимую таверну «Старый пират». Хотя теперь, заведение Румпеля заняло своё особое место в моём сердце, старые привычки так просто не переделать.

Народу в это время было мало, а из полумрака мне навстречу вышел сам одноглазый тавернщик.

— Вы к нам зачастили, пан чародей! Очень рад вас видеть! Проходите! Желаете пообедать?

— Желаю, — кивнул я.

Решил не лезть в дальний угол и уселся за ближайший стол прямо посреди зала.

— Мне всего, и побольше, — бросил я. — Страшно голоден, будто неделю не ел.

— Расстараемся, — поклонился тавернщик.

Я откинулся на спинку тяжелого стула и уставился на пыльные плафоны под потолком. Самый лучший день в моей жизни. Сорваться посреди рабочего дня, устроить сомнительную авантюру и завалиться в свою любимую таверну просто так, без всякой необходимости, что может быть лучше? Кажется, я начал понимать Алану. У неё такое безумие, похоже, творится каждый день.

Я долго с чувством наслаждался обедом, а потом медленно, прогулочным шагом направился в Ночную стражу. Весточку от Пшкевича лучше ждать там.

— Пан Вильк! Пан Вильк!

Я остановился посреди улицы. Ко мне запыхавшись, несся молодой стражник.

— Пан Вильк, меня сержант Бырь за вами послал. Я уже и дома у вас был, и в управлении, везде искал…

— Давай по делу… мм, — перебил я.

— Капрал Младек.

— Объясни толком, Младек.

Стражник уже отдышался и смог выговорить:

— Панна Алана…

Моё возвышенное настроение начало резко опускаться.

— Что с ней?

— Пока ничего. Но сержант Бырь подозревает, что она что-то затевает. С раннего утра зачем-то засобиралась в аптеку, и вела себя очень странно. На ходу сочиняла неубедительные отговорки и совершенно не слушала то, что ей опасно выходить одной.

Я вздохнул. Опять двадцать пять. Кой леший ей понадобилось в аптеке? Травиться что ли надумала? Я озадачено потер лоб, ухватив за хвост промелькнувшую мысль. Про «травиться» это я конечно глупость подумал, но ведь в аптеке продаются и некоторые сонные зелья, а учитывая то, над чем она сейчас работает, Алану вполне могло понести на рискованные эксперименты в духе злополучного Мартина Горица.

— Идём!

Надеюсь днём её квартирная хозяйка-церберша меня пустит. Иначе, придётся брать дом штурмом.

Из рассказа Аланы де Керси,