Мятеж - Эри Крэйн

— Эх, кажется, будто мир изменился всего за одну ночь. А ведь он остался прежним, — это мы хотели и верили в созданную нами же иллюзию, — Сайл хлопнул ладонями по коленям и с молодецкой улыбкой посмотрел на Люфира, имевшего совершенно несчастный вид. — Оника все тебе рассказала, так? Порой она бывает до неузнаваемости своевольной: если вобьет себе что-то в голову, пиши пропало. Это у нее от отца.

— Я совершенно не хотел оскорбить…, — растеряно произнес лучник, смотря в дверной проем, где исчезла женщина.

— Ты про Орлею? Не переживай, парень, ты просто поставил не на то, — Сайл улыбнулся шире, увидев непонимание на лице лучника. — Моя супруга не очень хорошо относиться к Фардну. Так уж вышло. Я и сам, наверное, виноват в этом. Много лет назад она была куда мягче и снисходительнее. Когда мы встретились, она, прекрасной юной девушкой, гонялась за бабочками и собирала полевые цветы. Я рассказал ей о своей связи с Первым магом только, когда родилась наша дочь. Она не разговаривала со мной почти неделю! А после относилась к наследию Проклятого бережнее, чем кто-либо. Она была прекрасной матерью, терпеливой и внимательной, и воспитала чудесную девочку — воплощение чистоты и добра — освещавшую своим присутствием все вокруг. Наша дочь росла в любви и заботе, не зная ни гонений со стороны Церкви, ни нищенствования и тяжелого труда, постигших большинство магов. Таких девушек, взлелеянных и обласканных, часто тянет к своенравным и необузданным юношам, каким в те годы был Фардн. Наша семья тогда жила в Этварке, да-да, на самом виду у Церкви, и чувствовала себя в этой среде не менее безопасно, чем сейчас в этом доме.

Девичье сердце не могло противиться дикому очарованию Фардна — это был первый раз, когда она скрыла что-то от нас, понимая, что мы не одобрим ее связи с одним из зачинщиков мятежа. На самом деле, нас беспокоила иная часть его биографии, но мы узнали об их отношениях слишком поздно, чтобы иметь власть что-либо изменить.

Не буду повторять то, что ты уже слышал от Оники. После ее рождения Орлея стала другой. Ей пришлось увидеть, как ее ребенок ломается под гнетом произошедших событий, а после, и вовсе отказаться от собственной дочери, чтобы уберечь новую наследницу рода. А все из-за встречи с одним мятежным магом. Вот почему Орлею не успокоили, а разозлили твои слова о верности Фардну.

— Зачем вы рассказываете мне все это? — Люфиру одновременно льстило и настораживало подобное доверие и доброжелательность со стороны Сайла.

— Разве не стоит? Ты оказался вхожим в наш дом и судьбу двух представителей рода Первого мага. И я не хочу, чтобы ты судил Орлею за ее поступки, не зная их истоков. Не жди, что она скоро проявит к тебе свое расположение, но знай, что она всего лишь видит в тебе того же двадцатилетнего Фардна, посягнувшего на сердце ее дочери; и не замечает, что между тобой и ним схожести не больше, чем у земли и неба, а Оника ни капли не похожа на свою мать. Пройдя через тяжелые для матери испытания, Орлея поняла, что минуло то время, когда наша семья могла позволить себе воспитывать хрупких и чувствительных девочек. Оника должна была быть готова к тому миру, что ждал ее за стенами дома, и Орлея вела с ней себя настолько строго и требовательно, насколько мягко и уступчиво со своей дочерью. Теперь ей нужно время осознать, что Оника выросла похожей на Фардна, и что это дело рук самой Орлеи. Осознать и смириться. Нам остается только дожидаться ее благоволения. Но если занять себя поеданием восхитительных оладий, ожидание уже не будет казаться столь тягостным. Помажь их медом — так еще вкуснее! — Сайл вооружился ножом с вилкой и подверг скорой расправе первую лепешку. Люфир смотрел на старика и восхищался его жизнерадостностью и силой духа.

Лучник последовал примеру Сайла, и вскоре, когда каждый разобрался с собственной порцией, хозяин дома выскользнул на кухню, где раздобыл еще оладий, и поспешил поделиться ними с Люфиром, пока Орлея не заметила пропажу.

Вместо нее в столовой появилась Оника, раскрасневшаяся после горячей ванны.

— Надеюсь, вам хватило времени обсудить всех вокруг, — с улыбкой сказала она, занимая место за столом.

— Я сочувствую тебе, парень, — произнес Сайл, вытирая салфеткой губы, — от воздушных магов сложно что-то утаить. Эти пройдохи постоянно подслушивают и подглядывают — никакого уважения к чужим делам, — старик поднялся из кресла, на ходу подхватив еще одну оладью. Ободряюще похлопав Люфира по плечу, Сайл вышел из комнаты.

— Ты ему определенно нравишься, — не без удовольствия заметила Оника.

Люфир предпочел проглотить просящийся ответ вместе с яблочным вареньем. Этот визит в дом Фьюриен был отмечен чувством особой неловкости, и, хоть юноша считал мгновения до момента, когда они отправятся дальше, он не посмел омрачить и без того редкие минуты спокойствия Оники, радой вновь оказаться среди родных.

В этот же день, с наступлением темноты четверка магов покинула особняк Фьюриен. Оника узнала то, ради чего возвращалась домой, и теперь не было смысла задерживаться на больший срок.

Путники пополнили запасы провизии, взяв достаточно, чтобы хватило на дорогу до Этварка. Мелисса рассыпалась в благодарностях и восторженных отзывах о доме перед Орлеей, в то время как Сайл предлагал Люфиру заменить его неказистый лук на один экземпляр из домашней коллекции. Лучник вежливо отказался, лелея надежду призвать лук, подаренный Мешери.

Начало пути до Этварка ознаменовали расспросы Фьорда и Мелиссы о семье Оники, ее доме и дальнейших действиях, на что девушка неизменно отвечала в уклончивой манере, в конце концов, отбив у магов желание задавать вопросы, а Фьорда и вовсе вынудив отказаться с ней разговаривать.

Ночные кошмары по-прежнему не давали магу спать, но юноша терпеливо пережидал это время, стараясь не думать о прошлом, и сосредоточиться на контроле в настоящем. Перед уходом из дома Фьюриен, Сайл любезно предложил Фьорду посетить их подвал, выложенный из крепкого камня, не боящегося высоких температур, где парень мог выпустить внутреннюю энергию, способную помутить рассудок. Фьорд удивился, и под пристальным взглядом лучника принял предложение. Подвал оказался невероятно велик, с высоким потолком и стенами, словно исполосованными гигантским клинком.

Когда, спустя несколько дней, в небе светила избавившаяся от недавней худобы луна, окруженная широком ореолом света, на горизонте замаячил Этварк, укутанный в зарево вечерних огней. Путники плотнее запахнули подбитые мехом плащи, прячась от ночной прохлады, и направились к каменной россыпи, виднеющейся невдалеке. Это был южный вход в пещеры, место, где Оника оставила отца после их первой встречи.