Потрясающий мужчина - Ева Геллер

— Мне об этом ничего не известно, — растерялся Руфус.

— Вот так сюрприз! — возмутилась гостья. — Бербель вам ничего не сказала?

— Нет.

— С ума можно сойти, мне остается только сразу уехать обратно!

— Что вы! Госпожа Шнаппензип тут же выгонит меня, если именно вы останетесь недовольны…

— Не говорите глупостей! — Госпожа Мазур в ярости закурила сигарету. — Я сейчас же позвоню Бербель.

— Добрый день, — поздоровалась я и поставила ей на стойку пепельницу.

Руфус сказал мне:

— Поднимись, пожалуйста, наверх и посмотри, включено ли в восемнадцатом отопление.

— Уже включила, — наивно доложила я.

— Тогда проверьте что-нибудь другое, — свирепо сверкнув глазами, сказала госпожа Мазур.

— Да, пожалуйста, — попросил Руфус.

До меня наконец дошло.

Только я отвернулась, она зашептала Руфусу:

— Я должна кое-что сказать вам конфиденциально, то, что сказала и Бербель… Бербель ведь знает всех достойных мужчин в городе… это не такая уж проблема…

— Я тоже должен кое-что сказать вам конфиденциально, — начал Руфус. Остальное я уже не расслышала.

Только через полчаса Руфус принес в номер ее багаж. Во всяком случае, она не уехала обратно.

Вскоре после пяти — я как раз выходила из комнатки рядом с кухней, где оставляла свое пальто и личные вещи, и собиралась направиться к Руфусу — в отель вошел мужчина. Сначала я подумала, что у меня что-то с глазами, но потом убедилась, что не ошиблась, и прошептала:

— Не может быть!

Но это было именно так: мужчина, переступивший порог отеля, был новым ненаглядным Мерседес.

Почему все воздыхатели Мерседес непременно являются в отель «Гармония»? Что потерял здесь обворожительный Томас? Он вполголоса разговаривал о чем-то с Руфусом.

Я прокралась от кухонной двери в угол между конторой и закутком господина Хеддериха, где никто не мог меня видеть.

— Садитесь, пожалуйста, — услышала я голос Руфуса.

Я пригнулась за креслом и тут услышала, что Руфус и Томас идут в мою сторону. Тогда я вскочила, нажала на дверь в мастерскую господина Хеддериха, проскользнула внутрь и затаила дыхание, чтобы ничто не выдало меня.

— Здесь вы можете спокойно побеседовать, — сказал Руфус, — я извещу госпожу Мазур.

Я стояла, боясь пошелохнуться и сесть на один из стульев. Их принесли сюда для ремонта, и в любой момент они могли развалиться. Этого еще не хватало: очаровательный друг Мерседес обнаруживает меня в роли подслушивающей уборщицы за перегородкой, свалившуюся со сломанного стула.

Прошла целая вечность, прежде чем госпожа Мазур, наконец, простучала каблучками.

— Добрый день, — поздоровалась она.

— Добрый день, милостивая госпожа.

— Пожалуйста, садитесь, — произнесла госпожа Мазур голосом, привыкшим командовать. — Проблема такова: мой крестный отмечает сегодня свое семидесятипятилетие. Он крайне консервативный господин, считающий меня ветреницей, потому что я не замужем. Чтобы порадовать старика, я хотела бы появиться с серьезным мужчиной. Моя знакомая сосватала мне спутника, но он не годится хотя бы потому, что слишком молод. Вы по возрасту мне подходите. Мне нужны от вас безукоризненные манеры и безукоризненная внешность. Костюм, который сейчас на вас, вполне удовлетворителен.

— Во что будете одеты вы, сударыня?

— В темно-синий бархатный костюм с золотым кантом от Шанель. Скромно и благородно.

— Тогда этот мой костюм покажется слишком легковесным. Чтобы гармонировать с вами, я надену темно-синий костюм. Очень скромный. От Армани. Галстук или бабочку?

— На ваше усмотрение, — сказала госпожа Мазур. — Праздник состоится в ресторане, разумеется, вы будете там бесплатно.

— Разумеется. Я надену галстук, некоторым господам бабочка кажется чересчур фривольной. Должен ли я надеть обручальное кольцо?

— Вы женаты?

— На ваш вечер я то, что вам нужно. Если вы желаете представить меня своим мужем — ради Бога.

— Нет, это будет слишком. — Помолчав, она добавила: — Но если вы на самом деле женаты, не надо никому говорить об этом. — Снова пауза. — Разведенный — тоже нехорошо. Мой крестный — член правления церковной общины. Насколько я понимаю, сегодня вечером соберется благочестивая публика.

— Понимаю, сударыня, стало быть, я вдовец. Мужчина в моем возрасте должен быть женатым, чтобы произвести солидное впечатление. Я овдовел пять лет тому назад. Срок, приличествующий для траура. Моя жена умерла от рака. Очень трагично. Никто не будет столь бестактным, чтобы задавать дополнительные вопросы.

— Я вижу, вы мыслите правильно, — холодно бросила госпожа Мазур.

— Семейные торжества выдвигают высокие требования и относятся к самым сложным заданиям в моей профессиональной деятельности. Нужно выстроить роль. Давайте сначала выясним, как мы познакомились. Нас об этом непременно спросят.

— Допустим, на званом ужине. В прошлом году.

— Год — длительный период, сударыня. Именно родственники задают подчас самые коварные вопросы о совместных впечатлениях и общих знакомых. Позвольте сделать вам одно предложение на основе моего опыта?

— Пожалуйста.

— Большая неожиданная любовь, увенчавшая многолетнее ожидание единственного суженого, — вот самая лучшая история. И как можно меньше посвященных в наше счастье. Рассказывая о нас, говорите только о планах на будущее, избегайте эпизодов из прошлого. Если мы скажем, что познакомились на Новый год, значит, знаем друг друга двенадцать месяцев. А этого достаточно в нашем возрасте, чтобы убедиться, что это настоящая любовь.

— Тут я с вами согласна. Мы могли бы сказать, что познакомились на новогоднем балу.

— А кто тогда познакомил нас? Коллега? Кто вы по профессии?

— Я прокурор.

— Это оптимальный вариант, — воскликнул Томас, — вы можете рассказать много интересного. Удачное совпадение, что у меня большой адвокатский опыт. Я занимаюсь международными правовыми нормами производства фирменных товаров. Это мало кого интересует. Или у вас есть кто-нибудь в семье, разбирающийся в таких вещах?

— Не слыхала о таких.

— Очень хорошо. Относительно знакомства хотел бы сделать вам другое предложение, которое наверняка доставит вашему дядюшке особую радость: скажем ему, что познакомились после новогоднего богослужения. Вы стояли перед церковью, раздумывая, не прогуляться ли вам. И я стоял перед церковью, погруженный в мысли о своей покойной жене… Мы оба стояли у церкви, и колокольный звон, словно внутренний голос, сказал мне: оглянись! И тут я увидел вас. Колокола повелели мне спросить, не могу ли я немного вас проводить… И с тех пор мы идем по жизни вместе.