Потрясающий мужчина - Ева Геллер

— «Четыре кусочка мяса намазать четырьмя чайными ложками горчицы и посыпать двумя ложечками соли и пол-ложечкой перца. Нарезать тонкими полосками 200 г сала шпик. Порезать кубиками луковицу и положить на мясо. Свернуть кусочки мяса и связать трубочки нитками».

Таня накрутила на трубочки столько ниток, что они выглядели как две катушки. Потом стала читать дальше:

— «Сильно раскалить растительное масло. Со всех сторон обжарить в нем трубочки на среднем огне».

Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем наши трубочки приобрели со всех сторон равномерный коричневый цвет. Мы тщательно следили, когда поджарится одно место, поворачивали трубочку на два сантиметра.

— «Добавить 1/4 литра воды и тушить на среднем огне трубочки под закрытой крышкой полтора часа. Потом вынуть мясо. Размешать вилкой 30 г муки в прохладной воде и влить для загустения в мясной бульон. Один раз довести до кипения. Добавить 1/8 литра сметаны».

Только мы собрались бухнуть на сковородку сметану, как Вольфганг, наблюдавший за нами, закричал:

— Стойте! Если влить холодную сметану в горячий соус, сметана свернется. — Он притащил чашку, налил туда сметану, тщательно перемешал, добавил ложку соуса со сковородки, опять перемешал, потом еще ложку и еще одну, медленно помешивая. Наконец дал Руфусу чашку со словами: — Теперь сметана теплая и уже не свернется.

Под испуганными взглядами всех присутствующих Руфус влил все на сковородку — и в самом деле, получился густой соус, без всяких хлопьев. Потом мы коллективно посолили и поперчили его.

И хотя мы лопались от смеха, глядя, как Таня разматывает смотанные ею трубочки, успех был полный! Лишь Карола была слегка раздосадована тем, что Вольфганг нарушил ее педагогический принцип — учиться на ошибках.

Я подумала, не делать ли мне по воскресеньям трубочки из говядины. Нора их никогда не делает. А потом, я бы настоятельно попросила Мерседес привезти своего ненаглядного. Это будут самые дорогие трубочки в ее жизни. Я ей еще отплачу!

59

Сразу после занятий я поспешила домой, чтобы все рассказать Бенедикту. Но его еще не было дома. Когда он наконец появился, то был так измучен своим волейболом, что я решила приберечь сенсационные разоблачения для более эффектного момента.

В субботу с утра я позвонила Руфусу — не только из чистого любопытства, но и чтобы представить Бенедикту полную картину. Как отозвалась госпожа Мазур о своем спутнике?

— Она была в полном восторге от господина Леманна, — рассказал Руфус, — дала мне сто марок чаевых и сказала: «Дитер Леманн — обворожительный мужчина. Слава Богу, что я равнодушна к обворожительным мужчинам!» Но ни слова хозяйке! Госпожа Мазур считает, что Бербель чересчур консервативна в вопросах морали.

Я засмеялась:

— Дорого обошелся фрау Мазур этот вечер!

— Госпожа Мазур другого мнения на этот счет. Она сказала: «Ну вот, наконец, мужчина, который стоит моих денег».

Я тут же в мельчайших подробностях расписала все Бенедикту. Он был обескуражен.

— Не могу поверить, что Меди разыграла такой спектакль.

— Но это правда!

— Сейчас же поеду к ней и спрошу, все ли у нее в порядке с головой. — И Бенедикт укатил на своем «БМВ».

Вернулся он только через четыре с половиной часа. И сразу прошел в свою комнату. Даже не заглянув ко мне! Что случилось? Я пошла к нему. Он лежал на диване со странным отсутствующим выражением. Я подсела к нему. От него сильно пахло спиртным.

— Что произошло? — Я сгорала от любопытства.

— Ничего.

— Не пытайся обмануть меня, все равно не получится.

— Закрой дверь, я должен кое-что сказать тебе, — попросил Бенедикт. Я захлопнула дверь.

— Пообещай, что никому не расскажешь. — Я торжественно поклялась.

Бенедикт посмотрел на стену, за которой была спальня Норы, и прошептал:

— Меди нашла нашего отца. Она написала ему письмо, и он ответил. Он хотел бы встретиться с нами.

— Что? — опешила я. — Ты встретишься с твоим…

— Тише! Мать ни в коем случае не должна узнать об этом. Это бы ее слишком расстроило. Она одна вырастила нас и не хочет, чтобы мы встречались с отцом.

— Понимаю. — Я пришла в восторг при мысли, что Бенедикт увидится со своим отцом. Я ничуть не сомневалась, что его отец — приятный мужчина. Человек, бросивший Нору, уже заранее был мне симпатичен. — Как здорово! Когда мы поедем?

— Киска, тебе незачем ехать. Этого не хочет моя сестра. Я тоже считаю, что это будет чересчур для первого раза.

Понимаю, мне действительно необязательно присутствовать при их первом свидании.

— А что вы скажете Норе? — шепотом спросила я.

— Я скажу, что поехал на курсы повышения квалификации от фирмы. А Меди — что уезжает со своим ненаглядным.

— Меди призналась, что господин Леманн «джентльмен напрокат»?

— Мы об этом не говорили. Как только она сказала про отца — я обалдел. К тому же она не девочка и отдает себе отчет в своих поступках. Меня это не касается.

— О чем же вы проговорили четыре часа?

— Тебе этого не понять! У тебя всю жизнь был отец, который всегда жил рядом с тобой. Меди показала мне его письмо: представляешь, старик ездит на «порше»! У этой вдовы зубного врача, на которой он женился, водятся денежки. У них тоже есть дочь. Нам придется остановиться в отеле, потому что жена запретила ему встречаться с детьми от первого брака.

— И когда вы к нему поедете?

— В четверг после Пасхи. Осталось две с половиной недели. Главное, чтобы мать ничего не заподозрила, а то она подумает, что у нас от нее секреты.

Я засмеялась. Уж больно нелогично это прозвучало. Но семейные тайны никогда не вписываются в нормальную логику. А Мерседес и подавно чужда всякой логики.

— Это значит, что на Пасху я не смогу поехать к твоим родителям. Не могу же я отпрашиваться две недели подряд, — виновато произнес Бенедикт.

— Но Пасха — не рабочие дни, — возразила я.

— Как ты не понимаешь: на Пасху мне придется торчать здесь и делать твой проект. Мне ничего не останется, как заниматься им в свое свободное время. Фабер изначально об этом прекрасно знал, — раздраженно сказал Бенедикт.

— Действительно так сложно?

— Это единственная причина, почему мы не можем поехать к отцу уже на Пасху. Только из-за проекта нам пришлось все отложить на неделю.

В воскресенье за обедом Мерседес сообщила:

— Я уеду с Томасом только через неделю после Пасхи. На Пасху у него не получается. Мы поедем на Северное море. Томас любит тамошний скупой ландшафт.