Шпион в Юрском периоде - Геннадий Прашкевич

Я был рад, что островки отделены от берега широкой полосой лагуны. Крылатые твари так судорожно дергались в полете, так странно меняли курс, что я, наверное, никогда не смог бы привыкнуть к их присутствию.

Подобрав с песка красивую свернутую раковину, я машинально сунул ее в карман.

Огромный закругленный валун преградил мне путь. Я хотел обойти его и вдруг понял, что это тоже раковина.

Но какая!

Дюймов тридцать в диаметре, не меньше!

И она была так безобразно завита, будто над нею издевался сам Геркулес.

Не порождение природы, а выплеск фантазии какого‑нибудь беспредметника. Нечто подобное я встречал только на выставках современной скульптуры.

А это?..

Я изумился, обнаружив на сухом пне самых обыкновенных муравьев.

Таких можно увидеть где угодно. И я опять сразу засомневался — действительно ли я попал в прошлое? Конечно же, нет. Конечно. Просто разбушевалась неконтролируемая фантазия. Ну, Флорида… Ну, Уганда… Ну, Амазония, наконец… Уж не знаю, где я, но никак не в прошлом!

Подтверждая эту здравую мысль, на поляне, где я оставил машину Парка, раздался выстрел, затем еще два.

Стреляли из автомата.

Одиночными.

2

Люди!

Конечно, понял я, прошлое — это мои домыслы.

И услышал издалека:

— Ла Пар!

Это не могли быть друзья.

— Ла Пар!

— Не рви ты глотку, — расслышал я второй голос. — Этот сукин сын разделил судьбу Берримена.

Они говорили о Джеке!

Я замер.

Я не хотел упустить ни слова.

Я упал во влажную траву, перевернулся на спину и извлек из кармана крошечный микрофон. Отброшенный, он упал где‑то там рядом с капсулой. Вряд ли я потом сумею его отыскать, подумал я, но сейчас это было не важно.

И услышал:

“Ну да, Берримен. Мы бросили его где‑то здесь. Он был жив, но двигаться не мог. Хорошо его отделали”.

Второй рассмеялся:

“Голова кругом идет, как только подумаешь, куда мы попали! Юрский период, а? Ты подумай! Нам так и сказали — юрский период. Я правильно запомнил? Это сколько же миллионов лет еще до нашего появления?”

“Сотни полторы, не меньше, — хмыкнул второй. — Врагу такого не пожелаешь. Даже воздух тут тяжелый. Как в горячем Цеху”.

“Наплевать. Вот наша “зеро”. Этот подонок Ла Пар или как его там бросил машину с перепугу. Он, наверное, не допер, куда Умудрился въехать. Честно говоря, нам повезло, что он захватил именно “зеро”, а не “единицу”. Аккумуляторов “зеро” хватает лишь на пробег в одну сторону”.

Черт, оказывается, я захватил не ту машину.

“Тут хорошая охота, как ты думаешь? — Кто‑то из моих преследователей шумно возился в траве. — Беднягу Берримена не спросишь”.

“Это точно”.

Приподнявшись, я глянул в просвет ветвей и сразу узнал говорившего.

Джон Лесли! Судьба опять свела нас. Я переиграл его в Бэрдокке и переиграл в деле эксперта. Меня чуть не раздуло от идиотской профессиональной гордости: в деле, развернувшемся вокруг таинственной машины Парка, встретились настоящие асы! Что ж, решил я. Будет вам охота. Вы о такой и не мечтали. Я внимательно разглядывал Лесли и его напарника. Пятнистые комбинезоны, автоматы, несомненно, есть и ножи. Я устрою вам хорошую охоту.

И снова напряг слух.

“Этот подонок разрядил оба аккумулятора. Придется возвращаться за аккумуляторами”.

“Какая разница? — Лесли лениво сплюнул. — Надеюсь, в конторе уже разобрались, что это за Ла Пар. Да никакой это не Ла Пар! — выругался он. — Скорее Эл Миллер. Кто еще мог дублировать Берримена?”

Ты угадал, шепнул я себе.

— Смотри!

Я невольно втянул голову в плечи.

— Где?

Я медленно поднял голову и в просвете ветвей увидел Лесли.

Он шел прямо на меня, и я бесшумно извлек из кобуры “магнум”.

Но Лесли остановился. Он не видел меня, зато нашел куртку, брошенную возле капсулы.

— Надеюсь, Ла Пар разделся не сам.

Не знаю, что он имел в виду. Может, хищников.

Над поляной снова поплыл душный туман. Он нежно клубился, опутывал каждую ветку, ложился на траву, глушил звуки. А когда рассеялся, на поляне никого не оказалось. Ни Лесли, ни напарника, ни “единицы”. Только лежала на боку, нижним краем завалившись в яму, “зеро”, разучившаяся покорять время.

“Они вернулись. — Я сжал зубы и на мгновение ткнулся лицом во влажную горячую землю. — Они вернулись в свой мир, где не надо бояться каждого куста, каждой тени. Жизнь у них тоже не из спокойных, но они могут прожить ее среди себе подобных. Они могут покуривать у камина, могут затеять цикл сенсационных телевизионных передач”. Я живо представил, как два пожилых агента, сидя спинами к камере, рассказывают о том, как счастливо и просто они сплавили двух своих самых отчаянных конкурентов не куда‑нибудь там, а в чудовищно далекое прошлое, в не представимо далекое — за миллионы лет до возникновения человечества.

Я скрипнул зубами.

Мне не хотелось увидеть такую передачу.

Прихрамывая (кажется, я потянул связку), я поднялся и медленно двинулся к “зеро”. В тумане что‑то мелькнуло, какая‑то гигантская смутная тень. А из рощи долетел омерзительный вопль. “Если пресловутая мастерская по перечеканке живых существ находится именно здесь, — подумал я, — то она работает на полную мощность”. Мне не нравилось, что я попал в такую мастерскую.

3

Не успел я укрыться в машине, как из рощи выскочило вопящее существо.

Оно походило на кенгуру и передвигалось нелепыми прыжками, помогая себе хвостом, служившим чем‑то вроде балансира. В своем великом слепом ужасе это существо не видело перед собой ничего: с маху врезавшись в невысокое тыквоподобное растение, оно буквально разнесло его на куски. И сразу же, будто услышав звук удара, из тумана выступил мрачный гигант, тень которого я видел недавно. Высокомерно и тупо задирая в небо плоскую, украшенную кривым рогом морду, он шествовал через поляну с гордостью истинного хозяина этих мест.

Должен сказать, здешняя земля оказалась щедрой на сюрпризы.

В земных недрах, под травами и деревьями, тянущимися корнями в глубь земли, под базальтовой подстилкой материков прокатился, ширясь, низкий тревожный гул. Деревья содрогнулись. Прыгая по воде, зашуршали болотные пузыри. Из‑под сползшей в яму машины выплеснулась струя жидкой грязи.

Толчок.

Еще один.

Машину подбросило, и она покатилась вниз, к оврагу.

Вскрикнув, я бросился за нею. Я не мог ее потерять. Только она еще связывала меня с людьми. Догнав ее под каким‑то рухнувшим деревом, вне себя от безумия, растворенного во мне и в природе, я забрался внутрь и рванул на себя рукоять.