Рабыня Гора - Джон Норман

Узник не ответил Борчоффу. Кивнув нам, Борчофф осушил чашу.

– Бедный хозяин, – стоя на коленях, взяв в ладони его голову и целуя, причитала я над коленопреклоненным мужчиной, – бедный хозяин.

– Ты та самая шлюха, что была во дворе. – Он всмотрелся в мое лицо.

– Да, хозяин.

– Приятно будет пометить тебе ушко. О чем это он?

Мы принялись ласкать, целовать его, принесли ему вина, разных лакомств. Вились вокруг вьюном, прислуживали что было сил.

– Настало время для главных наслаждений! – объявил Борчофф.

Мужчины нетерпеливо вскинулись. «Дина!» – позвал тот, которому недавно я подавала остро приправленное мясо.

Торопливо чмокнув коленопреклоненного, опутанного цепями узника – таким небрежным поцелуем одаряют на Земле жены мужей – и шепнув: «Прости, хозяин, но я должна служить другому», я бросилась на зов.

Уже убегая, услышала, как узник спросил Борчоффа, который час. «Восемнадцать часов», – ответил тот.

Я лежала в объятиях воина на подушках, разложенных на полу в зале наслаждений, и целовала его. Это уже четвертый.

– Как чудесно с тобой, хозяин, – шептала я, прижимаясь к нему, чуть приподнимая голову. Дал бы кусочек подслащенного медом мяса со стоящего рядом с ним металлического блюда! Ни я, ни остальные девушки такую пищу сами брать не смеем. За это могут отрубить руки. Несколько часов до пира мы ничего не ели, да и на самом пиру – тоже. Нас зовут на пир не есть, а прислуживать. Мы – рабыни. Однако мужчины могут нас покормить. Хотим есть – должны заслужить свою пищу.

– Пожалуйста, хозяин, – обхаживала его я, – покорми Дину. Он положил мне в рот кусочек сваренного в вине, подслащенного медом мяса, запихнув его пальцами между зубами и щекой.

– Спасибо, хозяин, – прошептала я с куском мяса во рту, целуя его.

Я оглянулась, смакуя мясо. Вон, поодаль, – Сульда. Сегодня вечером мне досталось больше лакомых кусочков.

Здесь, на заставе Турмусовых Камней, меня научили ублажать мужчин.

Я улыбнулась, глядя на Сульду. Она бросила на меня злобный взгляд. А вот и пленник. Коленопреклоненный, всеми покинутый, в тяжких оковах. Да он на меня смотрит! В этот вечер я не раз ловила на себе его взгляд. Я улыбнулась, сложила губы и послала ему воздушный поцелуй. Мне простили эту дерзость. Обнимавший меня мужчина рассмеялся. А я все смотрела на пленника. Ох и поиздевались мы над ним сегодня! Отвели душу. А я, кажется, больше всех отличилась. Как он смел вести себя со мной как хозяин? Пленник в цепях! Мы из кожи вон лезли: и вина ему подносили, и лакомствами потчевали. То заговаривали с ним почтительно, будто он вовсе и не пленник во вражеской крепости, то захлебывались хриплым шепотом, будто места себе не находим от возбуждения. Прижимались к нему, ласкали, целовали. Дразнили, насмехались, издевались. Рабыни искусны в таких вещах, а я превзошла всех.

Он смотрел на меня.

Воин прижал меня к себе, навалился сверху. Я истово целовала его. Музыканты наигрывали горианские мелодии. Кто-то схватил меня за щиколотку.

– Погоди! – приглушенно прикрикнул тот, что был со мной, прижавшись губами к моей шее под ухом, удерживая и целуя. Рука его скользнула к ошейнику, подтянула его повыше, прямо к подбородку, чтобы меня от него не утащили.

– Побыстрей там с рабыней! – торопил, держа меня за лодыжку, другой. Я засмеялась и тут же, не сдержавшись, вскрикнула, отзываясь на мужскую ласку.

– Немного вина Дине, хозяин, – попросила я, прижимаясь к нему.

Как и другие девушки, я ползала между столами. Некоторые мужчины щедрее своих собратьев. Подползла Фина.

– Пошла вон! – прошипела я. Она сердито поползла прочь, ища кого-нибудь еще.

– Немного вина Дине, пожалуйста, хозяин, – просила я. Он, схватив меня за волосы, откинул мне голову и прижал

ко рту чашу. Я засмеялась, почувствовав вкус вина. Вино пролилось, потекло по горлу, под ошейником, дальше, под шелк, по левой груди.

И тут с грохотом распахнулась дверь. В зал ввалилась толпа вооруженных мужчин в шлемах.

– Проволока на стене перерезана! – вскричал здешний воин и тут же, настигнутый мечом, покатился по полу, истекая кровью.

От стола, пошатываясь, поднялся напившийся допьяна Борчофф. Туриане дико озирались. Музыка смолкла. За стенами зала слышались крики и звуки борьбы.

– К оружию! – скомандовал Борчофф. – Звонить тревогу! Все больше воинов врывалось в зал. Туриане бросились к стенам – за оружием. Отчаянно визжали рабыни.

И вот пришельцы захватили зал. Быстрые, ловкие, лютые, в серых шлемах с гребнями из шерсти ларлов и слинов. Загорелые, обветренные лица – скорее всего, прилетели на тарнах.

– Ключ от кандалов! – потребовал, вставая, узник.

К горлу Борчоффа приставили клинки. Его люди бросали оружие. Полная внезапность. Из-за музыки мы ничего не слышали.

Остро заточенными крюками, подвешенными снизу к сбруе тарнов, они перерезали проволоку и сорвали ее со столбов. Подлетели на тарнах, стараясь не попадать в свет лун, сначала низко, в нескольких футах над землей, хоронясь в тени, а потом, за четверть пасанга от крепости, внезапно взмыли в небо, первый отряд перерезал проволоку, открывая путь второму, третьему и четвертому. И вот на стену, на крыши и во двор крепости с неба посыпались люди. Многие почти мгновенно прорвались к залу. Видимо, хорошо изучили план крепости. Действовали быстро и четко.

Взбешенный, почти протрезвевший, Борчофф швырнул одному из захватчиков ключи от кандалов. Их тотчас же отомкнули. Мужчина стоял гордо выпрямившись, потирая запястья.

– Ты предводитель этих людей? – спросил Борчофф.

– Да, – ответил тот.

– Тебя схватили, когда ты вынюхивал план крепости и секреты ее обороны.

– Все было выведано заранее, – ответил мужчина, – и мы разработали план. Мне нужно было только угодить к вам в руки.

– Ты намеренно дал себя схватить?

– Да. Таким образом я попал в крепость, сумел сориентироваться на месте и ускорить действия моих людей. – И он отвернулся, давая указания своему помощнику. Тот, в свою очередь, стал отдавать приказы воинам. Они взялись за дело.

– Значит, ты наблюдал, – заключил Борчофф

– Старался зря времени не терять, – ухмыльнулся мужчина. – И твои люди, как я и ожидал, во многом сыграли мне на руку. Говорили о чем угодно, не смущаясь присутствием того, кому, как они считали, уготованы рабские цепи, а то и прямо к нему обращаясь.

Борчофф бросил укоризненный взгляд на своих подчиненных.

Предводителю захватчиков подали меч и сумку. Он повесил ее на плечо.

– Мы еще поговорим, предводитель, – бросил он Борчоффу – Но ты, наверно, понимаешь: мы действуем быстро.