Измена. Закрывая гештальты - Дора Шабанн

с тобой. И ты прикинь — ведь почти и не участвовали же, а результаты… натуральный «взмах крыла бабочки».

Сердце мое многострадальное снова сжалось.

— Ладно, шутки в сторону, — подруга перестала восторженно подвывать. — Краткое резюме: Олечка не просто так с севера мечтала свалить. Ее бывший недавно вышел из мест не столь отдаленных. Оказался не какой-то там заштатной мелкой шестеркой по мокрым делам, а натуральным Мурманским авторитетом. Нашел свою беглую «любовь», ей вломил, с собой уволок обратно, а Романа отделал так, что даже швы накладывали. Но самое-то прикольное, в качестве компенсации своего морального ущерба прихватил Ромочкину шарашку. Прикинь, дорогая, твой бывший не просто побит жизнью, но он, как бы так сказать, изрядно ощипан и полностью на мели.

Вот почему переживал свекор.

Вот зачем явился Рома. И для чего ему срочно понадобилась жена в Администрации: большинство крупных контрактов его фирмы пришли в свое время от города.

Красиво.

— Да, вот это поворот. Что еще сказать?

— Ты смотри, сейчас начнет названивать, звать тебя назад. Ведь можно же продать бабкин дом и ему как раз хватит на новый старт. А если продать и квартиру в Новгороде, то вообще шоколадно будет. Купите на задворках Ленобласти халупу. Ты будешь опять как проклятая пахать, а он себе кастинг на должность секретарши замутит, чтобы подбитое самомнение подбодрить.

— Ну, в целом мысль верная. Он уже приезжал, — хмыкнула, глядя в окно.

Было странно. Не обидно, а так — разочаровательно.

Дно снова оказалось двойным.

Фиса оживилась:

— Да ты что? И чего сказал?

— Неважно. Я его просто послала и все.

— Обалдеть… да и правильно. Не вздумай прощать и жалеть, слышишь? — вот знает же меня.

Может, еще летом я бы его и пожалела, но теперь мои приоритеты сильно изменились.

Сейчас я в первую очередь жалею и берегу… себя.

Я у себя одна. Да и у своих детей тоже.

— Не волнуйся, мне сейчас вот совсем не до бывшего…

Распрощавшись с подружкой, печально вздохнула и обернулась.

В дверном проеме застыл сын.

Я насторожилась: слышал наш с Фисой разговор? Расстроен и сожалеет, что послал пострадавшего отца?

Костя очень внимательно меня разглядывал.

А в руках держал маленькую пластиковую палочку.

[1] х/ф Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию»

Глава 74

Слабоумие или психозащита?

'Слишком поздно бояться.

Пришло время убивать…'

к/ф «Поединок»

— Мам, ты бы присела? Я сейчас чаю тебе сделаю, — спокойно заявил сын в ответ на мои вытаращенные в ужасе глаза.

Я бы присела, да, но получилось только свалиться кулем на маленький кухонный диванчик.

— Костя…

— Спокойно. Все хорошо. Все в порядке.

А я вздрогнула и… зарыдала.

Это было сказано настолько знакомым тоном, что мои натянутые нервы просто не вынесли всего этого, душетрепательного.

Костик поставил передо мной чашку со свежезаваренным молочным улуном, который я пила в расстроенных чувствах, принес салфеток и неловко обнял:

— Мам, ты не плачь. Все в порядке будет.

И положил рядом на стол тест.

Положительный.

А кто сомневался?

— Я так понимаю, Глеба Максимовича ждет сюрприз, да, мам?

Я всхлипнула.

— Ты же оставишь его? — переполошился сын.

Горло свело спазмом, поэтому я только головой мотнула.

— Фу, бл… ин. А напугала-то… капец. Не знал, куда бежать и что делать… ты не волнуйся, мы с Леркой будем рады братику. Или сестренке? Мам, а кто будет?

Что сказать? Рыдала я от души. Почти час, с перерывами на пояснения внезапно любознательному сыну:

— Пока никто не скажет, надо ехать в клинику, сдавать анализы, сходить на прием к врачу. Да и вообще, пол определяют ближе к середине срока.

— Нет, никому ничего говорить не нужно. Лере я сама напишу. Ты не волнуйся. У тебя план, тренировки, школа…

— Я, конечно, справлюсь. Нет, милый, никому. Ничего. Говорить не нужно.

Так жизнь моя внезапно заложила сумасшедший вираж и я просто не успевала.

Но окружающий мир продолжал жить. И я изо всех сил старалась соответствовать.

Съездила в клинику, самую приличную в Валдае, и вышла оттуда с подтверждающими документами.

Езус-Мария! «Старородящая», шикарный титул, да?

Жизнь моя бурлила и натурально шла в разнос.

Сейчас в ней, кроме тренировок сына, ритуальных созвонов со счастливой до невозможности Лерушей:

— Мам! Поздравляю! Я так рада! Мы с Котом выросли, а так тебе не скучно будет. Да и Глеб Максимович наверняка счастлив, да?

Из срочного в месяц отдыха был только регулярно названивающий Алексей:

— Арин, как ты думаешь, если в следующем романе показать, что помощь от родителей это бескорыстно, неопасно и обращаться к ним не только можно, но и нужно?

Вздыхала, соглашалась:

— Мысль правильная. Я подумаю, как это обыграть…

Со временем наши разговоры с Алексеем становились все более личными, хотя начиналось там все всегда весьма безобидно. Например, он мог сказать:

— Арина, мне очень понравилось, как ты в этом романе показала, что родители могут знать больше, чем демонстрируют. И насколько верным получилось решение ребят обратиться к ним за помощью.

Я, естественно, соглашалась, так как все это до сих пор шло у меня по живому. И воспоминания, даже через тридцать лет, были острыми и яркими.

А потом, слово за слово, мы как-то плавно перешли на обсуждение моего завершившегося брака. Совершенно случайно, да.

Началось все с истории про Костин гипс.

Я имела неосторожность в общих чертах обрисовать некоторые детали своего развода.

Ну, за это и получила… деловое предложение:

— Смотри, Ариша, получится очень здорово, если Константин не возражает. Ты могла бы обыграть эту ситуацию в следующем романе серии. Думаю, ребята будут в восторге.

Обалдеть.

Так, после согласования с сыном, я выкатила девятую книгу. У нас, так сказать, материал был животрепещущий.

Кроме юношеского максимализма, я дернула тяжелый пласт состояния детей, родители которых разводятся.

Пришлось через Фису найти психотерапевта, которая согласилась дистанционно меня проконсультировать по этому скользкому вопросу.

Почерпнула много для себя нового и интересного. А Алексей еще и оплатил этот прием:

— Арина, о чем речь? Это же для книги. Спасибо тебе, что ты настолько глубоко погружаешься в проблему. Я, на самом деле, в восторге. Ты не только прекрасно образованная, невероятно талантливая женщина, но и замечательная мать, а уж какой восхитительный собеседник…

Приятно, да. Но мимо. Мимо.

А потом, после