Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Александр Артёмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
473. «Вдоль проспектов глухо и слепо…»
Вдоль проспектов глухо и слепо,Спотыкаясь, идет тишина.Ветер замер, и ночь окрепла.Над заводом темнеет она.
Но сочатся всю ночь над цехамиСотни лампочек — желтых глаз.И лежит в шкафу за резцамиТвой проверенный противогаз.
1941?474. «Застыли, как при первой встрече…»
Застыли, как при первой встрече.Стоят и не отводят глаз.Вдруг две руки легли на плечиИ обняли, как в первый раз.
Всё было сказано когда-то.Что добавлять? Прощай, мой друг.И что надежней плеч солдатаДля этих задрожавших рук?
1941ИВАН ФЕДОРОВ
Иван Николаевич Федоров родился в 1913 году в деревне Нежданово, Старицкого уезда, Тверской губернии. В 1928 году семья Федоровых переехала в Ленинград. Иван окончил ФЗУ и стал работать столяром-краснодеревцем на фабрике им. Воскова, затем в мастерских Академии художеств; он был большим мастером своего дела. В это время у него пробудился живой интерес к поэзии. Днем Иван Федоров работал в мастерских, вечерами и ночами писал стихи.
С 1931 года стихотворения Ивана Федорова печатаются в журналах «Резец», «Ленинград», «Литературный современник».
За одиннадцать лет Федоровым написано более двухсот стихотворений и несколько лирических поэм. Но, будучи придирчиво требовательным к себе, печатался он немного.
Б. Лихарев писал об Иване Федорове: «Пристальное внимание ко всему, что оказывается в поле наблюдения, умение осмысливать предстоящий путь и свои задачи, умение анализировать свои чувства и явления жизни — делают молодое творчество Федорова очень привлекательным, нешаблонным».
В мае 1941 года Федоров был призван в армию, служил на Карельском перешейке. С первых дней Великой Отечественной войны непосредственно участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками.
Иван Федоров убит при форсировании Невы 5 сентября 1942 года.
475. «Милой называл, — не улыбнулась…»
Милой называл, — не улыбнулась;Как люблю рассказывал, — грустила;Целовал бы молча, — отвернулась;Уходить собрался, — не пустила…Положила рукуНа мое плечо —Лучше бы ни звукаНе сказать еще…Долго ли стояли на поляне?Выпала вечерняя роса.Кто любил когда-нибудь — оглянетРодины дремучие лесаИ увидит эту,Близко ли, далече,Сломанную веткуВ знак прощальной встречи.
<1939>476. КАНУН ЗИМЫ
Тогда осина помахала краснымПлатком косому клину журавлей,И ты, прождав любимую напрасно,Пришел к реке, себя увидел в ней.И, доживая день быстротекущий,Ты явственно, всем сердцем осознал,Что плеск листвы иссякИ что гнетущийКрик журавлей в тебе зазимовал.
<1940>477. ЛЫЖНИКИ
Рассвет наплывающий инеем брызжет,Снега полосует косыми ножами.У горного дуба мы встали на лыжи,Рванулись и день догонять побежали.
Деревья мелькают на склоне горы,Кустарник приветливо прутьями машет;Стремителен бег наш, свободен порыв,А день убегает за горы — и дальше.
Пред нами сугробы бескрайной страны,Над нами январское солнце в зените,А сдвоенный след мой — две длинных струны —О родине снежной звените, звените!
Минута привала. Подуем в ладони,Умоемся пригоршней снега, затемНа лыжи — рванемся, догоним, догоним,Догоним морозный, сверкающий день.
<1940>478. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Во льдах, с погодой не в ладу,Вели суровые поморыПоток плотов на поводу, —О берег бились волны спора:— Вконец погубит, лиходей!— Подохнем, братцы, без причастья!— Смышленых, видишь ты, людейШлет к супостатам обучатьсяВладеть мечом и долотомДа городить дома в туманах…— Вишь, срезал бороду, потомНательный крест сорвет с гайтана…
Недолог спор, недолги сборы,Пока палаты небогаты,Открыть кабак, закрыть соборы,Копить казну, рубить фрегаты…
Страна посевов и лесовРоптала глухо. Но ПетруУже виднелся порт Азов, —И он, как парус на ветру,Упрям в работе плодотворной.Он на лесах, весь на виду.
Ропщи, страна, но будь покорнаЕго стремлению!ПойдутЛюдей дубовых караваныПо зыбям северных морей,Пробьются к южному лиману —И, где ни кинут якорей,Купцам, вельможам нерадивымПонять помогут вымпела,Что воля росса породилаИ что Россия создала.
Страна дубов, убогих срубов(На поле копны урожая)Роптала явственней, сквозь зубы,Едва не бунтом угрожая:— Опять указ для голытьбы:«Валить дубы под самый корень».А ноне время молотьбы!Не быть добру! —Кто правый в споре?
Не быть добру — еще не видятДобра лесные жители.Но вот плоты, на стрежень выйдя,Опять Петра увидели.Широкое его лицоСияло бритыми щеками.Он выше вздыбленных лесовИ тверд, как тот закладный камень.
Он говорил: «Друзья, радейте!»А через ямы, через кочкиУже дворовые гвардейцыНесли ковши, катили бочкиИ жгли бенгальские костры —Во славу флота жгли на мачтах…
Среди бород, среди расстригИ на плотах хмельная качка.Но он один, как исполин,Стоял, и хмель его не трогал,Мечтою трезвою палимО славе русского народа.
<1940>479. ПАМЯТНИК ВОССТАНИЮ
Султан гвардейца на ветру,Покрыта инеем кокарда.Стрелки, оледенев, замрутПеред конем кавалергарда.
Декабрь на площади. С ветвейСоседних кленов опадалиКомочки пуха. ВоробейИ во́рон битвы не дождались.
Того не выждал и народ,В кабак забившийся от стужи,Кликуша выла у ворот,Слезились будочники тут жеОт умиления…
ЦаремВ морозный этот полдень станетЖандарм.Ликуй, кто одаренТулупом, чином и крестами!
В тумане площадь. На стенеНезавершенного собораДремал архангел, посинев.И он увидел штурм нескоро.
А выше на лесах стоялСтроитель сгорбленный. (ВекамиСтроитель так стоял, таяЗа пазухой тяжелый камень.)
Еще невнятен и емуБыл гул на площади Сенатской,Но ужас голода, чуму,Сиротство нищенской, кабацкой
Родни, злорадство богатеевТогда строитель угадал;Гвардейцев смелую затеюБлагословил он — и когда
На белом хо́леном конеКавалергард на площадь вынесДержаву и, осатанев,Огнем велел восставших выместь,—
Худую спину распрямив,Перекрестив свою сермягу,Сказав: «Царь-батюшка, примиМою холопскую присягу!» —
Метнул строитель с высотыЛесов согретый кровью камень:Руки движением простымСтал гнев, накопленный веками.
<1940>480. ПАМЯТНИК ПОЭТУ
Где царь; вознесся на конеИ замер в сумраке зловещем,Поэт завидовал волне,Что ей простор морской обещан.
И в самой зависти шумливейВолны он тосковал о мщенье.С плаща стекал осенний ливень,И капли плыли по теченью.
А он куда направит бегСудьбы своей? Где кинет сходни?Иссякнет ливень, хлынет снег —Тоска и злоба безысходны.
Пока дворцовые огниБлистают, словно эполеты,Пока подобьем западниРоссия кажется поэту.
Нева черным-черна у ног,Ночные воды непроглядны.На что надеяться он мог?Чего желать? Ночь… Плеск невнятный…
Где конь на каменной волнеС разлету брызнул медной пеной,Всё отзывается во мнеНегодованье лиры пленной!
<1940>481. ПАМЯТНИК КАМЕНОТЕСУ
