Стихи из книги "Советские поэты, павшие на Великой Отечественной Войне" - Михаил Кульчицкий

* * *

В. В.

Друг заветный! Нас не разлучилиНи года, идущие на ощупь,И ни расстояния-пучиныРощ и рек, в которых снятся рощи.Помнишь доску нашей черной парты —Вся в рубцах, и надписях, и знаках,Помнишь, как всегда мы ждали марта,Как на перемене жадный запахМы в окно вдыхали. Крыши грелись,Снег дымил, с землей смешавшись теплой,Помнишь — наши мысли запотелиПальцами чернильными на стеклах.Помнишь столб железный в шуме улиц,Вечер… огоньки автомобилей…Мы мечтали, как нам улыбнулись,Только никогда мы не любили…Мы — мечтали. Про глаза-озера.Неповторные мальчишеские бредни.Мы последние с тобою фантазерыДо тоски, до берега, до смерти.Помнишь — парк. Деревья лили тени.Разговоры за кремнями грецких.Помнишь — картами спокойными. И деньгиКак смычок играли скрипкой сердца.Мы студенты. Вот семь лет знакомыМы с тобою. Изменилось? Каплю.Всё равно сидим опять мы дома,Город за окном огнится рябью.Мы сидим. Для нас хладеет камень.Вот оно, суровое наследство.И тогда, почти что стариками,Вспомним мы опять про наше детство.

Февраль 1939

КРЕСТЫ

М. Шолохову

На Кубани долго не стареют,Грустно умирать и в сорок лет.Много раз описанный, сереетМедленный решетчатый рассвет.Казаки безвестного отряда(Рожь двадцатый раз у их могил)Песню спели, покурили рядом,Кое-кто себя перекрестил.Самый молодой лежал. И ясноТак казалось, что в пивной подвалНаркомпрод царицынский, вглядяся,Зубы стиснув, руку подавал.То не стон зубов — еще нет срока.То не ключ охранника в замке.То не сумасшедшая сорокаНа таком же взбалмошном дубке.Да и то не сердца стук.То время Близит срок шагами часовых.Легче умирать, наверно, в темень.И наверное, под плач совы…. . . . . . . . . .Чистый двор, метенный спозаранок,И песок, посыпанный в зигзаг.Рукавом отерши с глаз туманок,Выстроиться приказал казак.И построилися две шеренги отдаль,Соревнуясь выправкой своей.Каждый пил реки Кубани воду,Все — кубанских золотых кровей.Есаул тверезый долго думал.Три креста светились на груди.Все молчали. Он сказал угрюмо:"Кто с крестом на сердце — выходи".Пленные расхристывали ворот:"Нет, нас не разделит жизнь и смерть!Пусть возьмет их ворон или ворог!"— И бросали золото и медь.И топтали крест босые ноги.Всех ворон гром снял со всех дубков.И плыли глазницы над дорогойБез креста впервые казаков.

1939

БЕССМЕРТИЕ

(Из незавершенной поэмы)

Далекий друг! Года и версты,И стены книг библиотекНас разделяют. Шашкой ЩорсаВрубиться в твой далекий векХочу. Чтоб, раскроивши черепВрагу последнему и черезНего перешагнув, рубя,Стать первым другом для тебя.

На двадцать, лет я младше века,Но он увидит смерть мою,Захода горестные векиСмежив. И я о нем пою.И для тебя. Свищу пред боем,Ракет сигнальных видя свет,Военный в пиджаке поэт,Что мучим мог быть — лишь покоем.

Я мало спал, товарищ милый!Читал, бродяжил, голодал…Пусть: отоспишься ты в могиле —Багрицкий весело сказал…Одно мне страшно в этом мире:Что, в плащ окутавшися мглой,Я буду — только командиром,Не путеводною звездой.

Военный год стучится в двериМоей страны. Он входит в дверь.Какие беды и потериНесет в зубах косматый зверь?Какие люди возметнутсяИз поражений и побед?Второй любовью РеволюцииКакой подымется поэт?

А туча виснет. Слава ейНе будет синим ртом пропета.Бывает даже у конейВ бою предчувствие победы…Приходит бой с началом жатвы.И гаснут молнии в цветах.Но молнии — пружиной сжатыВ затворах, в тучах и в сердцах.

Наперевес с железом сизымИ я на проволку пойду,И коммунизм опять так близок,Как в девятнадцатом году.

…И пусть над степью, роясь в тряпках,Сухой бессмертник зацвететИ соловей, нахохлясь зябко,Вплетаясь в ветер, запоет.

8–9 ноября 1939

МАЯКОВСКИЙ

(Последняя ночь государства Российского)

Как смертникам жить им до утренних звезд,И тонет подвал, словно клипер.Из мраморных столиков сдвинут помост,И всех угощает гибель.Вертинский ломался, как арлекин,В ноздри вобрав кокаина,Офицеры, припудрясь, брали Б-Е-Р-Л-И-Н,Подбирая по буквам вина.Первое — пили борщи Бордо,Багрового, как революция,В бокалах бокастей, чем женщин бедро,Виноградки щипая с блюдца.Потом шли: эль, и ром, и ликер —Под маузером всё есть в буфете.Записывал переплативший сеньорЦифры полков на манжете.Офицеры знали — что продают.Россию. И нет России.Полки. И в полках на штыках разорвут.Честь. (Вы не смейтесь, Мессия.)Пустые до самого дна глазаЗнали, что ночи — остаток.И каждую рюмку — об шпоры, как залпВ осколки имперских статуй.Вошел     человек          огромный,               как Петр,Петроградскую     ночь          стряхнувши,Пелена дождя ворвалась с ним.                                             ПотОтрезвил капитанские туши.Вертинский кричал, как лунатик во сне:"Мой дом — это звезды и ветер…О черный, проклятый России снег —Я самый последний на свете…"Маяковский шагнул. Он мог быть убит.Но так, как берут бронепоезд,Воздвигнулся он на мраморе плитКак памятник и как повесть.Он так этой банде рявкнул: "Молчать!" —Что слышно стало:                           пуст                                город.И вдруг, словно эхо, в дале-е-еких ночахЕго поддержала "Аврора".

12 декабря 1939

БЕЛОШИЦЫ

(Песня о Щорсе)

Дуют ветры дождевыеНад речной осокой.Щорса цепи боевыеДержат фронт широкий.Над хатами тучи дымаСмертельной отравы,Меж бойцами молодымиПобурели травы.За спиною батальонаБелошицка хаты,Где в заре огнистой тонутТополи крылаты.Крайний тополь в зорях ярыхПо грудь утопает…Из-за дыма, из-за яраБанда наступает.Загустело небо хмурью,Ветер всполошился…Пулеметчики ПетлюрыСтрочат Белошицы.За кустом, где листьев ворох,Щорс приникнул к "цейсу",Больно руки жгут затворыУ красноармейцев.Шевеля со злобой просо,Пули ближе рылись…Пулеметчик вражий косит,Из окопа вылез.Туч лохматая папаха,Где лесок простерся…Кровью вышита рубахаКомандира Щорса.Дыма горькая отрава,Ветер опаленный…Щорс лежит на красных травах,Будто на знаменах.Поднята порывом местиШтурмовая лава!Имя Щорса звало песнейИ в глазах пылало.И пошли бойцы за песней,Щорсовы герои,Шли, смыкаясь строем теснымВ пулеметном вое,По росистому болоту,Сквозь огонь проклятый…Захлебнулись пулеметы —Петлюровцы смяты!Поскакали сквозь туманыДо Польши бандиты…На задымленной полянеЩорс лежит убитый.Грустный тополь наклонилсяСо знаменем вместе,Под которым Щорс рубилсяЗа Родину-песню…....Это имя в бой водило,Этот зов не стерся —Смелый голос командираНиколая Щорса!

КРАСНЫЙ СТЯГ

Когда я пришел, призываясь, в казарму,Товарищ на белой стене показалКрасное знамя — от командарма,Которое бросилось бронзой в глаза.

Простреленный стяг из багрового шелкаНам веет степными ветрами в лицо…Мы им покрывали в тоске, замолкнув,Упавших на острые камни бойцов…

Бывало, быть может, с древка он снимался,И прятал боец у себя на грудиГорячий штандарт… Но опять он взвивалсяНад шедшею цепью в штыки,                                        впереди!

И он, как костер, согревает рабочих,Как было в повторности спасских атак…О, дни штурмовые, студеные ночи,Когда замерзает дыханье у рта!

И он зашумит!.. Зашумит — разовьетсяНад самым последним из наших боев!Он заревом над землей разольется,Он — жизнь, и родная земля, и любовь!

1939